Читать книгу "Божественный ветер. Жизнь и смерть японских камикадзе. 1944-1945 - Рикихэй Иногути"

Дохи выбрал целью линкор. «Ока» отделился от носителя в оптимальной позиции – на высоте 6000 метров и дистанции 18 000 метров от цели. Экипаж бомбардировщика напряженно следил за тем, как снаряд отрывается в свободный полет. Затем, неуклонно набирая скорость, он пулей устремился вниз, превратившись в маленькую точку. Самолет-носитель сделал на максимальной скорости резкий разворот на запад, поскольку наблюдать за результатами атаки в небе, кишевшем вражескими перехватчиками, было невозможно.

Бросив прощальный взгляд на «ока», члены экипажа увидели, что снаряд набирает скорость, что его полет контролируется пилотом и что он на пути к цели. Однако уже издали экипаж бомбардировщика успел заметить столб густого дыма, поднявшегося на 500 метров в месте дислокации мишени, на которую нацелился Дохи.[38]

С окончанием апреля сражение за Окинаву приобрело еще более ожесточенный характер. Прежних пилотов-камикадзе заменили другими, на место которых, в свою очередь, пришли новые. Они спали на соломенных матрасах и на бамбуковых кроватях, которые выхлопотал лейтенант Дохи. Их благородные души последовали за его душой, когда настала их очередь выполнить свой долг. Вишни отцвели, но деревья оделись в свежую зелень.

Камикадзе против самолетов «грумман»

Наше бомбоубежище располагалось примерно в 100 метрах к северу от здания школы, в котором размещалась казарма 321-й авиагруппы. Наш центр связи с самого начала находился в бомбоубежище, чтобы оставаться в радиоэфире и во время воздушных налетов противника. Поскольку дневные и даже ночные налеты учащались, кровати пилотов перенесли в бомбоубежище, чтобы пилоты могли спать спокойно. Место было безопасным и тихим, но из-за слабой вентиляции воздух становился спертым и спать в такой атмосфере было нелегко.

Среди камикадзе был молодой офицер, окончивший технический колледж в Муроране на Хоккайдо. Он оставался в колледже в качестве ассистента профессора и продолжал научную деятельность до того момента, пока его просьба о принятии на службу в морскую авиацию не была удовлетворена. У молодого человека уже было несколько патентов на изобретения, и, несмотря на свою молодость, он мог бы стать выдающимся изобретателем. Некоторые из его изобретений были уже пущены в производство и доказали свою эффективность.

Как-то вечером я вызвал его в бомбоубежище для беседы, узнав, что он записался добровольцем на боевой вылет при первой возможности. Молодой офицер любезно отвечал на вопросы, но я нашел его менее разговорчивым, чем многие пилоты-камикадзе.

– Специальный ударный корпус не единственное место, где можно послужить стране, – заметил я. – Люди ваших способностей еще понадобятся Японии в будущем. Вы задумывались над тем, что ваши технические способности могут принести стране большую пользу, чем любые действия здесь?

Он выдержал большую паузу, перед тем как ответить:

– Я сам много раз думал об этом и не могу не согласиться с вашими словами. Понимаю, что моя техническая подготовка может принести пользу для Японии, и это делает мой выбор особенно трудным. Я надеюсь, вы поймете мои затруднения и не будете мне мешать, поскольку я не желаю менять свое решение.

Судя по его спокойной манере говорить, могло показаться, что мы обсуждаем тему не более серьезную, чем погода. Никогда раньше я не пытался отговорить собеседника от добровольной жертвы больше, чем сейчас. Я исходил из того, что живым этот молодой человек представлял б ольшую ценность, чем мертвым. Он же отвечал с полным спокойствием, что хочет умереть за свою страну. В его поведении не было никакого аффекта. Уверен, что в своем ответе он не упомянул о смерти не из страха, а скорее из-за того, что смерть для него значила гораздо меньше, чем выполнение долга. Больше я не произнес ни слова, а мой ученый собеседник покинул меня, извиняясь, как будто боялся, что обидел меня.

Этот на первый взгляд уникальный случай на самом деле был типичным в отношении японцев-патриотов. Он демонстрировал дух патриотизма, унаследованный от многих поколений предков, преданных своей стране.

Через несколько дней молодой офицер вылетел на боевое задание в качестве лидера звена из четырех истребителей Зеро с целью таранить корабли противника у Окинавы. На борту каждого самолета была 500-килограммовая бомба.

Примерно в 60 милях к северу от Амами-Осима они обнаружили четыре вражеских истребителя «грумман». На этот раз Зеро летели в южном направлении, почти в 20 метрах над морской поверхностью.

Сначала американские «грумманы» показались по правому борту, следуя параллельным курсом на высоте примерно 1000 метров. Но затем они развернулись и устремились вниз в направлении загруженных бомбами Зеро, которые немедленно сбросили свои бомбы и развернулись навстречу атакующим американским самолетам.

Как и большинство японских пилотов-камикадзе, эти летчики прошли не более трех тренировочных стрельб, их способности вести воздушный бой были крайне ограниченны. В связи с этим я советовал им, как и другим пилотам, избегать соревнования в летном мастерстве с хорошо подготовленными вражескими пилотами, но в безнадежной ситуации идти на таран противника.

В последующем воздушном бою два Зеро были сбиты, в то время как лидеру звена удалось уничтожить один из «грумманов». До того как лидер смог просто перевести дух, он увидел другой вражеский самолет, атакующий с выгодной позиции. Лидер решил идти на таран. Когда самолеты сблизились на максимальной скорости, «грумман» в последний момент свернул в сторону и удалился. Должно быть, пилота американского самолета ошеломила неожиданная тактика соперника.

Японский пилот, полный решимости идти на таран, также был удивлен неожиданным поведением противника и принялся искать другие цели. Оставшийся самолет противника, который, видимо, был лидером звена, увернулся, как только его атаковал Зеро. Должно быть, американец почувствовал решимость соперника идти на таран, потому что он только посмотрел на него и умчался на большой скорости.

Лишившись бомбы и не встречая больше самолетов противника, Зеро лег на обратный курс и благополучно приземлился на базе, где пилот рассказал о подробностях боя.

Эпизоды жизни базы ВВС в Каноя

В Каноя широкое открытое поле тянулось вдоль речки к югу от казармы пилотов. Хотя это пространство на самом деле не входило в территорию базы, однако считалось ее зоной до такой степени, что пилоты могли бродить там без увольнительной. Речка шириной 5 метров лениво текла по извилистому руслу через бамбуковые заросли и поля, засеянные зерновыми. Срывать белые розы, росшие по берегам речки, доставляло большое удовольствие.

Один пилот-камикадзе, которому нравилось бродить по этим полям, остановился понаблюдать за тем, как жнут пшеничные посевы. Он заметил, что жатвой занимаются исключительно малые дети, старики и женщины. Поспешив обратно в казарму, пилот попросил у меня разрешения помочь в сборе урожая. Я с готовностью дал разрешение, не усматривая в этом никакого вреда и понимая, что это будет хорошей разрядкой для молодого офицера. О данном эпизоде стало известно другим. В этот день почти тридцать пилотов ушли помогать в полевых работах. Они вернулись на закате дня усталые, опаленные солнцем, но довольные и желающие лишь одного – помочь еще в чем-либо.