Читать книгу "Группа крови - Андрей Воронин"

В общем-то, предложенная соседом работа была для Лехи в некотором роде спасением. Конечно, Пистон включит счетчик, но, выплачивая ему долларов по пятьсот-шестьсот в месяц, можно будет выиграть время и хоть как-то собраться с мыслями. Неизвестно, сколько продлится эта работа, но сейчас Лехе следовало радоваться каждому дню отсрочки. Потом, возможно, подвернется какое-нибудь выгодное дельце, а там, глядишь, и Пистон наконец подлезет под пулю во время очередной разборки…

Леха рывком сел на кровати и схватил телефонную трубку.

– Спишь, что ли? – вместо приветствия недовольным голосом спросил Мышляев.

– Как можно! – возмутился Леха. – Это я, извиняюсь, в сортир заскочил – на посошок, как говорится. Буду на месте, как договорились.

– Ну, давай. Я через пять минут выхожу.

– Ага, – деловито сказал Леха. – Я тоже.

С такой скоростью он не одевался с тех пор, как демобилизовался из армии. На то, чтобы умыться, времени, разумеется, не осталось, и Леха в этом плане ограничился тем, что сунул в рот подушечку жевательной резинки и проковырял заспанные глаза согнутым указательным пальцем. Занимался он этим уже в лифте, попутно застегивая «молнию» на куртке и поправляя загнувшиеся в спешке задники туфель.

Бомбой вылетев из подъезда, он остановился на крыльце, глотая отдающий морозцем воздух и растерянно оглядываясь по сторонам в поисках похожей на обтекаемый черный рояль машины Мышляева. В это время стоявший на подъездной дорожке неказистый «жигуленок» коротко бибикнул. Лопатин не обратил на старую жестянку внимания. «Жигуленок» просигналил снова. На сей раз Леха снизошел до того, чтобы повернуть голову, и с удивлением разглядел за рулем этой разболтанной тележки своего нового босса. Мышляев нетерпеливо махнул рукой, и Леха поспешно втиснулся на переднее сиденье машины.

В узком салоне «жигулей» было холодно, тесно и пахло старым табачным дымом. Резиновый коврик под ногами был покрыт слоем засохшей грязи, которая неприятно похрустывала, когда на нее наступали.

С зеркала заднего вида на шнурке свисала резиновая куколка: девица в узеньком купальнике, сидевшая в кокетливой позе, поджав под себя непропорционально длинные ноги с пухлыми ляжками. Все это убожество плохо вязалось с респектабельным видом Мышляева, но Леха не рискнул донимать соседа вопросами.

Мышляев был оживлен и весел. Леха, как умел, поддерживал разговор, про себя терзаясь дилеммой: попросить у Павла Сергеевича денег или нет? В конце концов он пришел к выводу, что просить не стоит – все равно не даст, да еще и передумает брать на работу. Кому нужен охранник с финансовыми проблемами, да еще такими серьезными? Того и гляди, сопрет что-нибудь на продажу…

Дорога оказалась длинной и, по мнению Лехи, беспредельно нудной. Разговор не клеился: слишком разными были собеседники, да и настроение у Лехи по вполне понятным причинам никак не поднималось.

Шутки Мышляева были ему по большей части непонятны, а когда он, поднатужившись, попробовал пошутить сам, Мышляев повернул к нему голову и долго разглядывал Леху с тупым изумлением, силясь вникнуть в смысл произнесенной им фразы. Потом он снова переключил свое внимание на дорогу, сделав вид, что ничего не слышал. На этом разговор окончательно увял, от чего Леха испытал кратковременное облегчение.

Когда машина, хрустя все еще державшимся в тени тонким, как папиросная бумага, ледком, вкатилась в заросший черным бурьяном двор, Леха самым неприличным образом разинул рот от удивления. Меньше всего он ожидал увидеть в этой забытой Богом дыре все эти фантастические механизмы и приспособления. Здоровенная металлическая тренога высотой с двенадцатиэтажный дом сама по себе могла повергнуть в немое изумление кого угодно, а тут еще эти тракторы и торчащий посреди двора глиссер, больше похожий на реактивный истребитель…

По двору, бесцельно трогая заиндевевшие железяки мозолистыми руками, слонялся какой-то жилистый тип в кожаной кепке и линялом офицерском бушлате поверх рабочего комбинезона. Вид у него был грустный и неприкаянный, и Лехе стало немного легче на душе: все-таки не он один в этот день не находил себе места. Впрочем, обладатель бушлата мог просто страдать от похмелья.

Мышляев поздоровался с этим персонажем вежливо и даже предупредительно, но Леха, который был искушен в тонкостях неформального этикета, легко различил в этом вежливом приветствии оттенок снисходительного пренебрежения, свойственный большим начальникам, когда они по тем или иным причинам вынуждены разыгрывать из себя демократов. Потом из прорезанной в железных воротах здоровенного, наполовину ушедшего в глинистый склон ангара низенькой калитки, согнувшись, вылез какой-то засаленный горбун и, прихрамывая, направился к Мышляеву.

– Явились, – сказал он, делая неопределенное движение рукой, которое при желании можно было расценить как приветственный взмах. – Это и есть твой охранник?

– Совершенно верно, – ответил Мышляев. – Познакомься, его зовут Алексей. Алексей, это Геннадий.., э-э-э…

– Просто Геннадий, – бросив на Леху равнодушный взгляд, сказал горбун. – Надеюсь, показывать паспорта с пропиской мы друг другу не будем?

Горбун Лехе активно не понравился. Мышляев разговаривал с ним подчеркнуто сухо, но чуткое ухо Лехи Лопатина не подвело и на сей раз: он прекрасно понял, что быть начальником над этим калекой не так-то просто. Во всяком случае, Мышляеву это не удавалось. Они были скорее партнерами в каком-то непонятном бизнесе, чем начальником и подчиненным.

– Заболотный не возвращался? – спросил Мышляев.

– Нет, – ответил горбун. – Как вчера уехал, так и пропал. Я боюсь…

– А ты не бойся, – перебил его Мышляев. – Нечего тебе бояться.., пока.

Горбуна перекосило, словно он вместо водки хлебнул полный стакан уксусной эссенции. Выражение лица у него стало таким, что Леха не сомневался: сейчас он что-нибудь сказанет, да так, что мордатому Павлу Сергеевичу небо покажется с овчинку. Предвидя скандал, Леха деликатно отошел в сторонку, изображая маленького человека, которому нет никакого дела до ссор и раздоров старших. При его габаритах изображать маленького человека было сложновато, но на него никто не обратил внимания. Горбун немного пожевал губами, шмыгнул коротким красным носиком, утерся рукавом и, взяв, по всей видимости, себя в руки, довольно спокойно обратился к Мышляеву:

– Ты сейчас обратно в город?

– Конечно, – сказал Мышляев. – Чего ради я стану здесь торчать?

– Меня подбрось, – не то попросил, не то скомандовал горбун. – Заболотного все равно нет, так что делать мне здесь нечего. В конце концов, я ванну хочу принять.

– Ты? – удивился Мышляев. – Ванну?!

Горбун посмотрел на Павла Сергеевича кротким, как у ягненка, взглядом. В этом взгляде даже такое неискушенный психолог, каким был Леха-Лоха, без труда разглядел угрюмую жажду крови. Это был взгляд тигра-людоеда, в целях конспирации напялившего на себя овечью шкуру, но Мышляев ничего не заметил: нахмурившись и закусив нижнюю губу, он смотрел на работягу, который продолжал бесцельно слоняться по двору с видом вышедшего на прогулку лунатика.