Читать книгу "Пропаданец - Евгений Шепельский"

– Живой? – Я глотнул воздуха пополам с пресной водяной пылью. – Я… жив… И вы!

– И я! Какая нежданная удача!

Дрррраааааммммм!

– Ах, какой гром! Шторм набирает силу, нас, наверное, скоро опрокинет, сынок.

Я огляделся. Нос и корма «Выстрела» утонули в серой дымке, которая делалась ярко-белой при каждой вспышке молнии. Громко хлопал по вантам гик. «Выстрел» расшатывало со все большей амплитудой. Нужно срочно что-то предпринять, иначе нас опрокинет!

Я заелозил по палубе, пытаясь подняться. Ноги были ватными, но силы быстро возвращались в тело.

Мудрец, не тратя слов, цепко схватил меня за локоть и помог встать, а затем посторонился, чтобы я тоже уцепился за ванты грот-мачты.

Я навалился на планшир. «Выстрел» крутился на одном месте, опасно кренясь бортами к воде. Корабль без руля и балласта был игрушкой в руках расшалившихся волн. Он еще не черпал бортами, но только потому, что буря не набрала достаточной силы.

А может, пронесет? Может, сильных шквалов не будет? Простой ливень, скромные волны и все?

– Франног, вы как?

– Сынок, я очнулся сразу, как ты разделался с вэйроком. Я удачно упал, головой в нужную сторону… Видел, как ты забросил ту штуку, слышал, как молнии разят вампира…

– Ахарр, мне казалось, вы прочно потеряли сознание.

– Чушь. Транс или что-то подобное от воздействий вампира. Ты молодой, ты продержался дольше. Кстати, сынок, – мудрец задумчиво потер распухшую щеку, – за плюху отдельное спасибо. Нет, на самом деле, без плюх было не обойтись.

– Аргх! Вы видели… Видели, как кожа исчезла с моих рук?

– Не только кожа, и не только с рук. Я видел, как бьется твое сердце. У тебя мощное, здоровое сердце, сынок. Ну а потом все вернулось на место. Наше счастье, что процесс поглощения едва начался. Полагаю, то, что мы увидели, не более чем интерпретация поглощения, которую предложил наш разум, ибо мы имели дело с вещами сакральными, а они рациональному истолкованию неподвластны.

– Да плевать, главное – мы целы! – Я согнал влагу с лица, мельком осмотрев свои ладони. – «Элиминат» надвое рассадило. Вэйрок мертв!

– Возможно.

– Что?

– Я говорю: возможно! Тварь вроде вэйрока очень сложно убить. Их жизнь – сразу в двух мирах. «Элиминат» был лишь физической проекцией. Понимаешь ли… Ох! – «Выстрел» накренился особенно сильно, и старый мыслитель, окутавшись облаком соленых брызг, чуть не вымахнул за борт. – Ты, помнится, обещал что-то насчет якоря!

– Драхл… Ну конечно! Нужно привестись носом к ветру, а то нас опрокинет. С помощью якоря и такой-то матери мы сможем дрейфовать против волн! Уцелеем… если волны будут не очень велики. И если не будет сильных шквалов.

– А что, его долго мастерить, этот якорь?

– Да он готов почти. Якорь – это наш плот!

– Наш плот?

– Ах черт… Остов плота! Нужно его немного утяжелить, чтобы он не порхал по волнам, иначе ничего не выйдет.

Под «немного» я разумел чугунную печку камбуза. Я своротил ее могучим рывком, вырвав крепления из досок. Прощай, тепло, прощай, горячая вода! А впрочем, всегда можно задействовать печку, что стоит в каморке Мамаши. Только жаль, у той печки отломана дверца, дымить будет!

Печка оказалась не слишком тяжелой. Я подволок ее к каркасу плота и начал крепить канатами. Франног стоял над душой, не смея помочь советом – в сооружении плавучих якорей он ничего не смыслил. Когда за спиной послышался грохот, я не обернулся: старый мудрец, проклиная все на свете, растянулся на шаткой палубе, по нему с глухим стуком перекатывались деревяшки.

Я не сказал старику, что мастерю якорь «на глазок». Попросту говоря, я не знал, удержится ли остов на плаву с печкой, или сразу, топориком пойдет ко дну. Дело в том, что плавучий якорь обязан находиться в притопленном состоянии, иначе он не сможет испытывать сопротивления воды, которое помогает развернуть корабль носом к волнам.

Придется положиться на удачу. Или на неудачу, что верней. Но второго шанса у меня не будет – крепнущий шторм не позволит вытянуть якорь и оснастить его дополнительными поплавками, волны и сейчас каждую секунду готовы сделать кораблю оверкиль.

Франног с охами завозился за спиной.

– Ну как… ой… Когда будет готово?

– Почти… – Я в лихорадочной спешке связывал разновеликие канаты в один длинный буксирный трос.

– Ик… По-моему, у меня начинается морская болезнь…

– Терпите, уже скоро!

– Ик!

Прочный на вид узел легко распался, когда я на пробу дернул веревку. Неудачи!

– Ик-ик!

Я набросил новую петлю, потянул за концы, затягивая узел.

– Ик! Бэ-э-э!

– Проклятье! Не рыгайте на палубу!

– Я… Ик! Я стара… Буэ-э-э-э…

– Ик! – Меня тоже замутило. Я и раньше знал, что мой желудок слабоват для качки, однако за время пути, казалось, слегка пообвыкся. Но теперь будто весь организм взбунтовался просто из солидарности с мудрецом. Вскоре я и Франног икали на пару, с той только разницей, что мне удавалось подавлять рвотные позывы.

Наконец, сдерживая дурноту, я прочно закрепил печку и привязал буксирный канат к скелету плота. Якорь – загляденье! На связку стеньг и реев уложена раскуроченная шкиперская койка, придавленная серой, почти черной чугунной печью.

– Все готово! Ик-ик!

– Ик! – утвердительно кивнул мудрец, тускло отблескивая лысиной. – Мне кажется… ик!… что такая восприимчивость к качке, это побочный эффект прерванного поглощения! Ик!

– Плевать на это! Ик! Подберите буксирный канат и тащите за мной!

– Ик! Однако у меня уже болит диафрагма! Ик-ик!

– Делайте… ик!.. что велю!

– Ик!

– Ик-ик!

Упираясь босыми ногами в скользкие доски, я поволок плавучий якорь на нос судна. Ох, и страшно же мне снова стало – а ну, как не успею, и нас опрокинет?

То ли я был так слаб, то ли действительно хватил через край с печкой, но якорек показался мне каторжной ношей (о, я знаком с каторгой не понаслышке, как и многие пропаданцы – я успел вкусить каторжного житья, о чем не люблю вспоминать). Удастся ли перевалить его через борт? И не утонет ли он? И не кувыркнется ли «Выстрел» прежде, чем я швырну якорь в «бездну вод»?

Громовые раскаты слились в рокочущий гул. Волны росли на глазах, уже заворачиваясь вспененными языками. Видимость была – метра на четыре от борта, ветер бросал пригоршни капель в лицо.

Только бы выгорела хитрая затея!

Борясь с качкой и надсадной икотой, я подтащил якорь к трапу, что вел на бак. Поднять его по нешироким ступенькам казалось невыполнимой задачей. Я ухватил якорь за поперечину и, закусив губу до крови, поставил «на попа»: в таком положении громоздкий якорь можно было попытаться протащить.