Читать книгу "Записки беспогонника - Сергей Голицын"

— Сергей Артемьевич, на минуту ко мне! — простонал он, задыхаясь.

Эйранов неохотно слез. Итин, тяжело дыша, стал ему что-то горячо нашептывать. Эйранов слушал, покашливая и кусая губы. Кулаков, возчик и я с любопытством глядели на них. Итин побежал дальше, а Эйранов вернулся на подводу.

— Послушай, подстегни-ка свою кобылку, — обратился он к возчику деланно спокойным голосом.

Некоторое время мы ехали молча.

— Сергей Артемьевич, — не утерпел я, — ответьте мне, пожалуйста, только на один вопрос: во скольких километрах?

Эйранов прокашлялся и сказал несколько заикаясь:

— Да, кажется, в шести.

Подъехав к Нижнему Казачьему, мы увидели рабочих с участка Эйранова и участка Терехова. Все наше храброе воинство — старики-стройбатовцы и девчата, — кто в лаптях, кто босиком, с узлами и котомками сидели на краю села. Деревенские бабы и ребятишки испуганно поглядывали на них издали.

Мы узнали, что Итин пробежал по всем строящимся огневым точкам и везде дрожащим шепотом приказывал: «Немедленно снимайтесь, так как…» А что «так как…» — он никому не говорил.

Весть о том, что… — никто не знал — «что» — распространилась по обоим БРО за 10 минут. Люди побросали работы и побежали за своим барахлом в село.

Следом за нами приехали на грузовой машине Зеге, Карагодин и Сухинин. Они только что побывали в штабе полка, расположенного невдалеке в лесу, где спокойно разрешали разные совместные хозяйственные вопросы.

В чем дело? Почему Итин самовольно снял рабочих?

Начальство собралось в кучку, зашепталось. Потом Зеге вышел вперед и приказал рабочим соблюдать спокойствие, сидеть на месте и ждать дальнейших распоряжений.

Мы сели на автомашину и помчались обратно в Верхнее Казачье. В штабе района обнаружили Итина, который вместе с Некрасовым и Подозеровым спешно упаковывал бумаги, карты и чертежи.

Итин, задыхаясь от волнения, рассказал, что ему встретился какой-то лейтенант и сообщил, что немецкие танки прорвались, вот-вот переправятся через Дон и займут оба Казачьих. Пушки где-то громыхали вдали. На небе маячил одинокий немецкий разведчик. Словом, обстановка выглядела спокойной.

В километре от Верхнего Казачьего в лесу находился штаб пехотного батальона. На машине туда дороги не было, и Зеге отправил в тот штаб Итина и меня на пролетке.

Комбата мы не нашли. Дежурный лейтенант при нас вызвал по полевому телефону командиров всех трех рот и узнал от них о полном спокойствии в ближайших окрестностях.

Итин и я вернулись обратно и доложили Зеге. Тот только покачал головой и сказал:

— Ох, Семен, храбрый же ты вояка!

Чтобы не срывать дневного задания, он приказал Итину ехать по участкам и посылать рабочих снова на строительство точек, хотя было уже 6 часов вечера.

Впоследствии, будучи в хорошем настроении, Зеге в свободную минуту иногда вспоминал этот инцидент, который у нас называется «Испуг Итина».

Расскажу еще один случай, характеризующий нашу тогдашнюю обстановку.

Все время нам давали убийственно короткие сроки строительства, которые мы, с помощью нашей истощенной и голодной рабсилы, выполнить не могли даже за 12-часовой рабочий день. Торопили нас со сроками окончания строительства чрезвычайно.

Однажды с утра отправился я с одним рабочим по уже выстроенным огневым точкам участка Эйранова, намереваясь собрать необходимые данные для составления исполнительной схемы БРО, всегда несколько отличавшейся от рекогносцировки.

Вдруг ко мне подбежал Ваня Стахевич.

— Товарищ начальник, вас требует наш начальник (то есть Эйранов).

А Эйранов меня постоянно теребил со всякими мелочными справками, к тому же я формально подчинялся не ему, а начальнику техотдела района Итину и был только прикреплен к участку Эйранова. Вот почему я ответил Ване, что приду через полчаса.

Вдруг снова подбежал Стахевич:

— Товарищ начальник, наш начальник вас требует немедленно. Он очень сердитый. Очень важное дело.

Пришлось бросить работу и пойти.

— … вашу мать! Я не хочу, чтобы из-за вас меня расстреляли! Я вас сам отдам под суд военного трибунала!

Эйранов, всегда корректный, интеллигентный, уравновешенный, и вдруг матерится столь неистово. Он своих техников никогда так не крыл. Я буквально опупел.

— Покажите немедленно, немедленно все новые точки! — вопил он. — Терехов арестован! Завтра его расстреляют! — вторил в тон Эйранову его заместитель Мирер.

Я повел их показывать колья, расставленные рекогносцировщиками. А ведь еще накануне я предлагал Эйранову выделить техника, чтобы показать ему все точки, которые он должен был строить. Но вчера Эйранов сказал, что успеется, а сегодня вдруг такая гонка.

По дороге Мирер мне объяснил, что получен приказ начальника ПС-5 Богомольца: старшего прораба Терехова за срыв задания командования фронта с работы снять и арестовать, предать суду военного трибунала.

За что? Почему? Терехов был лучший старший прораб нашего района, энергичный, твердый, знающий и любящий свое дело человек. В чем же его вина?

Я уже упоминал, что Эйранов мастерски составлял сводки. Он показывал готовность огневых точек понемногу, иногда оставлял одну-две в запасе, иногда, смотря по обстановке, забегал впереди показывал готовыми те точки, которые едва-едва были начаты.

А Терехов не придавал особого значения сводкам и давал готовность точек так, как оно было на самом деле. Он три дня подряд не показал ни одной законченной. И как раз в эти дни один из его техников — ужасный растяпа Арсеньев при установке бетонного колпака упустил его в Дон и три дня затем вытаскивал.

Богомолец обычно подписывал общие сводки по всем четырем районам, не читая. Но тут, получив грозную бумажку о медленных темпах строительства оборонительных рубежей, он потребовал сводки за последние три дня и решил, что Терехов ничего не делает. Если бы он потребовал за четыре дня, то увидел бы, что Терехов показал сразу восемь точек. Но этого Богомолец сделать не догадался и тотчас же продиктовал вышеупомянутый убийственный приказ.

Зеге помчался в штаб ПС-5 выручать Терехова. Но было уже поздно. Начальник Особого отдела капитан Карташов, который абсолютно ничего не делал, поспешил отправить приказ по инстанции дальше.

Богомолец понял, что перехватил через край, и разрешил Зеге временно оставить Терехова на прежней должности. Никто злополучного старшего прораба не арестовывал, но два месяца он жил под дамокловым мечом и официально считался находившимся под следствием, хотя никогда никакого следствия не проводилось.

В 20-х числах июля мы всем районом неожиданно снялись из обоих Казачьих, оставив там одну бригаду заканчивать огневые точки, и переехали в большое село Елец-Лозовку, находившееся в 25 километрах к югу от Задонска по направлению к Воронежу и километрах в 10 к востоку от Дона.