Читать книгу "Мистическая Скандинавия - Александр Владимирович Волков"

В мифологии та же судьба постигла греческого титана Прометея, грузинского богатыря Амирани, армянского человека (или злого духа) Артавазда и скандинавского Локи, закованного в цепи богами. Ввиду сходства имен Локи и правителя Утгарда они были приняты Саксоном Грамматиком за одно лицо: «Отсюда пришельцы могут видеть мрачную, отталкивающего вида камеру, в глубине которой сидит Утгарда-Локи. Его руки и ноги скованы чудовищного размера цепями. Мощное зловоние почти сбивало с ног осмелившихся приблизиться». Есть предположение, что Саксон Грамматик опирался на более древний миф, чем Стурлусон, отделивший друг от друга Локи и его тезку-великана.

Утгарда-Локи в цепях. Иллюстрация Л. Му (1898)

Но вернемся к Медному Лбу. Афанасьев в своей трактовке его образа железный столб не учел, но отметил сходство эпитета «масенжный дзядок» с именем белорусского хранителя медных кладов. Где клады, там и подземелья.

Железный Ганс после поимки содержится в железной клетке. Но его имя могло быть просто заимствовано братьями Гримм у их предшественника А. Вульпиуса, автора сказки «Железный человек» (1791). В немецких городах Мюнстер, Кельн, Оснабрюк и их окрестностях рассказывают легенду о коллеге Железного Ганса – дикаре по имени Гринкеншмидт, живущем под землей, в глубокой яме, заросшей травой и кустарником, и держащем там кузницу[37].

Полученные данные не дают права вселить Железного человека в подземелье с сокровищами. Но он там и не нужен. В исходной версии типа 562 под землей находились другие существа, а джинн и Железный человек были внесены туда позднее как зарекомендовавшие себя помощники. Нам важно было продемонстрировать хтоническую сущность Железного человека и его беззащитность перед колдовскими манипуляциями. Образно выражаясь, джинну и Железному человеку легко накинуть на шею железный ошейник и повести за собой, как послушных собак.

Внимательный читатель давно догадался, к чему клонит автор, недаром сославшийся на Платона. Ну а знатоки исландских саг, прибереженных мною напоследок, прекрасно осведомлены, кто и куда лазает за сокровищами и с кем он там общается. Трех примеров будет довольно.

Аудун рассказывает Греттиру о кургане, в котором покоится Кар Старый, выходящий из могилы и пугающий окрестных жителей. Греттир берет с собой Аудуна и идет к кургану. Он копает без передышки и, наконец, вламывается в подземную гробницу. На полу валяются конские кости – все, что осталось от «вестника» Проппа, – а на седалище сидит мертвец, огромный, как все могильные жители. Но Греттир не ради острых ощущений туда спустился. «Там была сложена груда сокровищ – золото и серебро, а под ноги ему (мертвецу) поставлен ларец, полный серебра». Ни куртка, ни колыбельная Греттиру не помогут – Кар нападает на него сзади, но после упорной схватки герою удается свалить противника на землю «со страшным грохотом». Дежурящий снаружи у веревки Аудун, заслышав грохот, в страхе убегает. Греттир отрубает голову поверженному мертвецу и приставляет ее к ляжкам. С грехом пополам он выкарабкивается наверх и вытаскивает за собой сокровища (Сага о Греттире, 18).

Хёрд разрывает курган мрачного Соти, имевшего при жизни репутацию великана. Героя сопровождают несколько человек, и двое из них падают замертво от зловония, исходящего из вскрытой гробницы. Спускаться вниз никто не желает. «Я полезу в курган, – говорит Хёрд, – но только пусть будут моими три сокровища, которые я там выберу». И просит Гейра подержать веревку. В потемках Хёрд не находит сокровищ и зовет к себе Гейра с огнем (огнивом?) и восковой свечой. Хроар и Хельги остаются следить за веревкой. Совместными усилиями Хёрд и Гейр взламывают дверь в боковой склеп. В ноздри им бьет удушливый запах, а зажженный ими огонь гаснет. При слабом, сочащемся откуда-то свете они различают ладью с сокровищами и сидящего внутри мертвеца отвратительного вида. Когда Гейр прикасается к сокровищам, разъяренный Соти вскакивает и так сдавливает Хёрда, что тот едва не теряет сознание. Хёрд срочно велит Гейру «засветить свечу и посмотреть, что будет с Соти. И как только свет упал на Соти, он лишился силы и рухнул на землю». Хёрд срывает с руки обессиленного противника золотое запястье, а Соти изрекает пророчество: «Знай же, что это запястье принесет тебе смерть, тебе и всем тем, кто им завладеет, пока оно не достанется женщине». Кладоискатели донимают говорливого мертвеца светом свечи, и он забивается глубоко под землю. Кроме запястья, Хёрд присваивает себе меч и шлем Соти. Вдвоем с Гейром они выволакивают из кургана сундуки с драгоценностями, так как Хроар и Хельги, обезумев от страха, убежали (Сага о Хёрде и островитянах, 15).

Конунг Траин, «великий берсерк и могущественный волшебник, был похоронен в кургане с мечом, в доспехах, с большими сокровищами». По слухам, его зарыли живьем. Шесть суток команда кладоискателей раскапывает курган, пока их взорам не предстает мертвец на троне, «синий и толстый, весь в золотых сияющих одеяниях». Он яростно вопит и тушит ненавистный ему огонь. Оговорив свое право на три сокровища, Хромунд в одиночку залезает в курган. Траин безмолвствует, и тогда герой сам вызывает его на бой: «Я забрал твои сокровища, а ты сидишь тихо, мерзкий пес? Что с твоими глазами? Ты не видишь, как я взял этот меч, ожерелье и множество твоих драгоценностей?» Наевшись из котла, набитого мертвыми телами, призрак вступает с Хромундом в единоборство. Герой дразнит соперника, а тот превращается в тролля, запускает когти в затылок Хромунда и сдирает ему плоть с костей до поясницы. Однако герою удается выстоять, отрубить призраку голову и сжечь его тело на костре. Перед казнью Траин успевает немножко пофилософствовать: «Долго я жил в моем кургане, не расставаясь со своим богатством. Но сокровище не приносит добра, как думается». Хромунд берет себе чудесный меч, кольцо и ожерелье (Сага о Хромунде сыне Грипа, 4).

Стеблин-Каменский составляет схему подобных эпизодов в сагах: долгое раскапывание кургана; спуск в него на веревке; страшное зловоние в нем; схватка с могильным жителем, охраняющим клад; бегство того, кому было поручено охранять веревку. В рассказе о добывании клада из кургана ученый видит вторгшуюся в сагу волшебную сказку. Мне же он представляется былью, повлиявшей на волшебную сказку.

Черты будущей сказки легко угадываются. Находит, в частности, объяснение внезапная истерика заказчика. Его надо убрать из сказки – не может же он удрать, как стерегущие веревку люди! Три ценных предмета, возможно, аукнулись тремя сундуками в трех комнатах. Огня могильные жители чураются, а не прибегают на огонек как помощники. Но происшедшая с ними перемена оправданна: мертвец у Платона не реагировал на грабеж, мертвецы в сагах дерутся с грабителями, сказочные хранители клада приручаются ими. Поэтому в сказки введены собаки, джинн, Железный человек – они, хотя и связаны с подземным миром и даже с мертвецами, не враждебны, а исполнительны. Огонь заставляет их прислуживать человеку, а мертвецов огонь обезвреживал.

Сага в данном случае превзошла в мудрости сказку. Сокровища, добытые в кургане, за редким исключением, не идут на пользу своим владельцам – их всех ждут неприятности или гибель, как и охотников за золотом Нибелунгов. Герои сказок распоряжаются богатством с хитроумием и беззастенчивостью колдунов, управляющих темными силами.