Читать книгу "Тайна Черной горы - Георгий Свиридов"

В природе сплошные рудные жилы встречаются довольно редко, как поясняли геологи, – обычно они составляют примесь в рудной массе, чем-то похожие на крупинки величиной с булавочную головку, и до зерен, имеющих в поперечнике толщину до сантиметра. Но даже и такая вкрапленность минерала в кварце или иной жильной скальной породе представляет ценность: касситерит настолько редкая руда, что приступают к промышленным разработкам и весьма тонких жил руды, содержащей всего каких-то две сотых процента чистого металла. А здесь – целые метры толщины!

Всем стало ясно, что геологи открыли действительно необычное крупное месторождение. Буровые работы показали, что оно залегает на сравнительно небольшой глубине, а это в свою очередь значит, что руду можно будет в будущем добывать открытым, наиболее дешевым способом. А первая скважина, кроме того, еще дала возможность специалистам разработать технологию последующих разведочных скважин, бурить не вслепую, а знать, что ждет под землей.

Тут же начали перемонтаж буровой вышки, рядом вступали в работу другие буровые бригады. Началась планомерная всесторонняя разведка, рассчитанная на года. И тогда буровик Иван Суриков, под улыбки своих друзей, стал переделывать свою якутскую ярангу под дом, утеплять стены, делать жилые пристройки, чтобы можно было жить не в тесноте да и не один год.

Буровая скважина, каждому понятно, дает лишь небольшой столбик вынутого из нутра земли керна, который содержит, конечно, достаточное количество разной информации для специалистов, которые ведут изучение вещественного состава руды, да и то, как говорится, с определенными допусками на «представительность» вынутой пробы.

Однако этих сведений было явно недостаточно для того, чтобы сделать окончательный вывод о характере месторождения. Бурение – это лишь первый шаг к тайнам подземных кладовых. Нужно было делать и второй шаг – начинать возводить штольню, пробивать туннель в нутро горы, добираться до самого клада. Как известно, только горная проходка дает наиболее полную и всестороннюю возможность оценивать и изучать месторождение, как говорят специалисты, разбираться в его морфологии – определять точное расположение рудного тела в пространстве и на глубине, разгадывать его внутреннее строение, взаимное расположение возможных типов и сортов руды, а также их качественный состав, попутные минералы, ценные и вредные примеси и многое другое, что крайне необходимо для общей и конкретной технической характеристики месторождения. Конечно, проходка подземных горных выработок – наиболее трудоемкий и дорогостоящий способ ведения разведки. Однако только именно он позволяет человеку ступить в тайники подземной кладовой и наиболее точно определить и мощность рудного тела, и характер залегания горных пород. А дальше, применяя все известные и доступные в данной обстановке методы изучения вещества и его структуры, выдавать свои рекомендации, разрабатывать и схему обогащения руды, и технологию освоения месторождения. Бурение и горные проходки дают возможность геологоразведчикам решить главную задачу, поставленную перед экспедицией: определить размеры и подсчитать подземные запасы ценного минерала.

5

Степаныч хорошо помнит и тот день, когда закладывали, или, как говорят, «врезали» первую штольню. Осенью дело было.

День выдался на загляденье, на редкость солнечный и безветренный. По синему бездонному небу, словно охапки белой ваты, медленно, тихо куда-то на материк, в Россию, плыли редкие облака. На вершинах Мяочана лежал свежий снег, и он своей белизной соперничал с облаками. А склоны хребтов на солнечной стороне приветливо зеленели изумрудной краской хвойных таежных пород, лаская взгляд светлым бархатом кедрового стланика да золотисто-оранжевыми пятнами пожелтевшего осинника и березняка. Но темные ущелья и распадки, ближние и дальние, да северные, всегда затененные, не видавшие прямого благодатного солнечного тепла, склоны гор дышали туманной сыростью и угрюмой немотой сурового таежного беспросветья, напряженно и хмуро, словно бы исподлобья, наблюдали за суетой незваных пришельцев, которые лязганьем железа, стуком топоров, пулеметным стрекотаньем горластых бензопил и рокотом моторов нарушили извечный покой Мяочана. Одна лишь Силинка, стиснутая в каменном ложе, однообразно и шумно что-то бормотала, словно разговаривала сама с собой и, не обращая никакого внимания ни на горы, ни вечное небо, ни тем более на пришельцев, монотонно выполняла свое извечное дело, как и сотни и тысячи лет назад: точила-подтачивала мягкой водой скалистые выступы, шлифовала камни, перемывала песок и, пенясь в радости, торопливо бежала, бежала без оглядки вперед, в неизвестность, только бы подальше уйти от этих мрачно-угрюмых гор.

Место для закладки первой штольни выбрали на склоне горы, предварительно оборудовав с помощью серии взрывов нужную ровную площадку перед отвесной скалистой стеной, внутри которой, судя по добытым предварительным сведениям, и располагалось само рудное тело. Зарезка штольни происходила буднично, совсем не так, как пуск буровой. Без торжества, без бутылки шампанского. Никаких горнопроходческих механизмов еще не имелось в наличии, запускать было нечего – ни компрессора, ни автопогрузчика, ни электровоза… Да и сами приштольные сооружения, кроме бытовки-теплушки, еще только возводились, строились, и все своими силами, поскольку специально плотников не выделяли, их попросту не имелось. Будущие проходчики сами заготовляли лесоматериал, да не поблизости, а доставляли его издалека, поскольку лесосеку для экспедиции отвели в двенадцати километрах от будущего поселка, чтобы для будущей жизни рудника сохранить зеленую зону.

В тот осенний день Степаныч доставил на своей машине к месту зарезки штольни главное руководство экспедиции: грузного степенного Александра Харитоновича Олиниченко, начальника экспедиции, худощавого лицом и не по годам подвижного, нетерпеливого в делах, энергичного Вадима Николаевича Анихимова, главного геолога и молодого по летам, но решительного и хваткого в работе, рассудительно-спокойного Евгения Александровича Казаковского и секретаря парткома Воронкова Геннадия Андреевича.

Их встретил инженер Борис Алимбаев, начальник штольни, хрупкий невысокий черноглазый южанин, о котором работяги шутили, что ихний начальник вместе с засаленной телогрейкой и ватными штанами весит «килодвести». Однако Алимбаев умел требовать, и работяги почтительно слушались его. Вместе с ним находился и крупный, плечистый мужик, мастер Чумаков, а вся его бригада стояла на почтительном отдалении. Несколько часов тому назад горнопроходчики во главе с бригадиром, вооружившись ломами да кувалдами, начали вручную долбить скалу, в отмеченных инженером местах выдалбливать углубление. Дело нехитрое. Примерно так же до этого дня они долбили шурфы и канавы, которые и сейчас продолжают пробивать в скальных породах другие бригады. Долгий и занудный труд – эта самая подготовка площадки к взрыву, да еще на открытом пространстве. Надо выдолбить в скале «бурки», отверстия для взрывчатки. А кремнистая гора поддается медленно, как бы нехотя уступая напору железа. Но бригада работала в быстром темпе, сменяя друг друга, – один отмахался кувалдой, на его место становился другой…

– Готово, – доложил инженер начальству и повел к отвесному склону.