Читать книгу "Хазарская охота - Арина Веста"

Ясный летний рассвет, пляска солнечных пятен на дорожке сада и беззаботное пение птах дарят радость лишь людям с чистой совестью. Валерий проснулся от чувства непоправимого ужаса. Яркий солнечный свет, бьющий сквозь прищуренные веки, был для него ужаснее могильной тьмы. Он встал на карачки и долго тряс головой, прогоняя зудящую боль. Немного опамятовав, он обшарил карманы, на правом боку болталась пустая кобура.

Не надеясь дождаться первого троллейбуса, он на заплетающихся ногах побежал к музею. У него еще оставалась безумная надежда, что пистолет там, заперт в сейфе, хотя он отлично помнил литую тяжесть на бедре.

Он позвонил, потом резко дернул дверь, и она легко подалась навстречу. Чуя недоброе, он медленно прошел в комнату охраны, мимоходом заглянул в распахнутую дверь Бронзового зала.

Весь пол бы усеян глинными черепками. На полу, откинув руку с пистолетом, лежала Наташа. В широко раскрытых глазах отражался утренний свет, словно они все еще были полны недавних слез. Под виском на полу стыл вишневый сироп.

– Наталка… Что ж ты натворила-то… Наталка… – бормотал Галкин, в ту минуту ему показалось, что Наташа покончила с собой, но на полу рядом с девушкой он разглядел второй пистолет. Свой ствол он узнал сразу по выщербленной накладке на рукояти. Валерий поднял его и машинально убрал в кобуру. Повернув ключ, достал из сейфа свой «Кипарис» и перебросил через плечо.

– Теперь все… Конец… – бормотал он, чувствуя, что растворяется в ядовитом бреду, пролившимся в него из бокала вишневого бренди.

Костя умолк. Все время рассказа Глеб стоял отвернувшись.

– Да, я слышал выстрелы в зале, и я пошел туда, хотя меня тоже могли убить. Прошу это заметить! Когда я вошел, Наташа была уже мертва, да мертва! Я подошел к ней, и тут среди осколков и глинных черепков увидел лабрис. Я стал как безумный… Всю руку, до плеча кололо электричеством… Помню, я брел по улицам, пошатываясь как лунатик. В моей руке покачивался лабрис, если бы кто-нибудь попытался меня остановить…

Костя занес руку, словно все еще сжимал секиру.

– Как ты мог разглядеть топор в полной темноте? – внезапно спросила Виктория.

– Откуда вы знаете, что там было темно? – по-птичьи встрепенулся Костя, – Вы там тоже были, прекрасная амазонка?

– Что ты мелешь, кретин!

– О, я узнаю древний сюжет: «Калидонской охоты», – с ненавистью проговорил Костя. – Боги снова решили поиграть в любимые игры. Ну, меня вы порешите, это ясно. А следующим будет наш доблестный Мелеагр: «Пиф-паф»! – Костя приставил к виску пальцы, сложенные «пистолетиком», и завалился на бок.

Глеб развел костер у небольшой скальной ниши, чтобы рядом с огнем было что-то вроде экрана, Костя подобрался ближе к огню и затих. В окулярах очков играло пламя.

– Пойдешь с нами? – спросил его Глеб.

– Оставьте меня, я вам больше ничего не должен!

Глеб дал Косте спичек, оставил мороженого мяса и вернул карабин с небольшим огневым запасом.

– Пропадет мужик, – заметил Глеб, оглянувшись на одинокий ночной костер.

– Сам виноват, мы не тимуровцы его на руках на Богуру тащить, – отрезала Виктория. – Пусть к кордону идет, пока следы видно.

Виктория решительно заткнула за пояс стальной трофей. Эта древняя секира поведет их, как стрелка компаса, и где-то в конце пути Глеб получит ответы на все вопросы.

Глава 17

Темный лес

Лесоруб забрел порубить дубы –

Не нашел обратно пути-судьбы,

И охотник был, и стрелу метал,

Но вернулся к нему металл.

М. Струкова

Мамоныч уже вполне обжился у костра. Светлое, мощное пламя с шумом рвалось в ночное небо.

– В сильном месте огонь высок, – радовался старик. – Так раньше место для церкви выбирали.

Он устроил рогатины и насадил на шомпол куски кабанятины:

– А ну-ка, девушка, принеси-ка валежника, самое женское дело хворост собирать.

Вика зашагала в темень. Глеб пошел за ней – мол, вдвоем больше принесут.

– А зачем тебе на Богуру Вика? – спросил он, едва они остались одни.

– Мне нужно добыть барса самой, понимаешь?

– Не понимаю. Это обряд такой или экзамен?

Вика промолчала.

– Весной в тех краях я видел логово, – припомнил Глеб. – Матку с детенышами. Котята, должно быть, уже выросли…

Близкий грохот потряс горы. Второй взрыв рассыпался долгим ступенчатым эхом, и ущелье ответило злым раскатистым хохотом. Первым опомнился Глеб:

– Мамоныч!

Обгоняя друг друга, они бросились обратно к костру. На месте костра темнела воронка: под кострищем оказалась мина. То ли подарок федералам от чеченцев, то ли наоборот. Терраса была засыпана высоким снегом, и егерь допустил непростительный промах: развел костер на месте старого привала.

Мамоныча отбросило взрывной волной и прокатило по горному скату. Он был еще жив, но на животе, под разорванным в клочья кожухом кровила открытая рана.

– Амба… Кончаюсь, – прохрипел он.

– Жить будешь, не дрейфь! – Глеб наскоро пластал на бинты хлопковый тельник.

С севера ломанул крепкий ледяной ветер, сыпануло белой крупой.

– Вот видишь, и анестезия подоспела, – Глеб крепко перебинтовал живот Мамоныча и обложил комками снега.

– Деньги, деньги дочке передай, – Мамоныч силился достать из нагрудного кармана окровавленный бумажник с деньгами. Одна двоих поднимает… Для них старался, теперь пропадут…

– Сам передашь, – успокоил его Глеб.

– Вроде и не больно уже, – Мамоныч пошевелил рукой, потрогал поверх подмокшей повязки и с удивлением посмотрел на окровавленную ладонь.

Глеб соорудил из стволов и ремней что-то вроде похоронных дрог, привязал к ним Мамоныча и по едва заметной стежке следов поволок к зимовью. Виктория помогала тянуть лямку.

– Мамоныч, а я ведь имени твоего так и не узнал, – во время короткой передышки сказал Глеб.

– Ваня я… Харонов – прохрипел Мамоныч. – Всех желающих возил на ту сторону, а теперь вот меня…

Когда дотащили волокушу до заимки, снег на лице Мамоныча уже не таял. Глеб отнес тело егеря в сараюху и припер дверь. Виктория, несмотря на усталость, держалась с надменным вызовом.

– Я в баню… – бросила она.

– В баню с оружием? – Глеб кивнул на топорик.

Лабрис был воткнут за пояс, поверх камуфляжа.

– Может, вместе? – с тем же вызовом спросила Виктория и сняла шапку. Влажные волосы пошли кольцами, и Глеб в который раз поймал себя на том, что слышит запах ее волос, схожий с весенней оттаявшей землей: тревожным запахом грядущего.