Читать книгу "Прощание с кошмаром - Татьяна Степанова"

Во дворе одного из домишек, заросшем лебедой и лопухами, и вправду кипела драка, точнее, избиение. Трое здоровенных полупьяных мужиков (оказалось, это были братья Касторовы и их свояк) пинали ногами парня, которого насилу вырвал у них подоспевший наряд милиции.

— Да вы что, менты, его защищаете?! Петьку-то?! — орал Касторов-старший, когда его оттащили от жертвы в противоположный угол двора. — Вы гляньте только, что мы за сараем у него нашли!

— Тихо! Отставить базар! Прос-с-сти Гос-с-споди нас грешных…

С лип стаей вспорхнули вспугнутые воробьи. А толпа во дворе моментально смолкла. Колосов же пришел в восхищение: ай да поп! Ну и глотка прямо генеральская!

Один из патрульных подвел к нему и оперативникам из «антикварного» парня, которого лупили, — хлипкого, тщедушного, неухоженного на вид; одетого в полинявший от стирок спортивный костюм. Он давился слезами, соплями и кровью, обильно текущей из расквашенного носа, и только мотал головой, кашлял, отплевывался и всхлипывал. Мало-помалу выяснилось, что жертва побоев носит имя Петра Куренкова, что он безработный, местный, проживает с матерью и бабкой и.., вот уже лет восемь состоит на учете в местном психдиспансере.

— Он же не в себе, больной человек, как вам не стыдно так себя по-зверски вести? Бить его, — сурово выговаривал отец Дамиан Касторовым и их свояку. — Вы же люди, взгляните на себя! Что за самосуд такой? И с чего вы взяли, что именно он украл иконы?

— А копался-то за нашим сараем зачем? Прятал что-то? Я за ним четверть часа наблюдал. — Хмурый свояк сплюнул. — Выпили мы маненько с ребятами, зарплату в ремонтной наконец за три месяца выдали нам, ну и… Вышел я за своей надобностью, смотрю — мать честная, этот с огородов через забор сиганул. Я думал, из парника огурцы воровать намылился. А он — за сарай; я за ним. Сел он там, начал компост руками разгребать. Я гляжу — что-то белое — вроде сверток тама… Не иначе, думаю, он, паразит, ночью иконы спер из церкви, а теперь прячет. Ну и свистнул я ему в сердцах в морду, а он…

— Слушайте, да тут что-то интересное, — один из оперативников начал сначала ногой, а затем и руками разгребать компостную кучу. На свет появились оттуда несколько свертков, обернутые в некогда белые, а теперь запачканные землей и гнилью старушечьи платки, из тех, что бабки в деревнях зовут смертными.

Узрев свои сокровища на свету перед глазами стольких зевак, Куренков, до тех пор тихий и плачущий, вдруг дико завизжал и начал рваться из рук милиционера. И внезапно остервенело укусил того за кисть.

— Ах ты, зараза…

Его повалили на землю, начали утихомиривать, но он орал что-то матом и бил ногами, точно в припадке. Побежали к телефону вызывать ему «Скорую».

Ни в одном из заветных свертков икон не оказалось. А вот что там было… Колосов наклонился: оперативники выкладывали на землю перед ним содержимое. В одном свертке.., две пары рваных женских трусиков, носовой платок и любовно завернутая в гигиеническую женскую прокладку полусгнившая отрубленная голова курицы. Во втором — исключительно куриные головы, штук пять. В третьем — тоже отрубленная голова (точнее, ее остатки) рыжей кошки, завернутая в клетчатый носовой платок. «Ох, да он Мурку мою угробил, — охнула одна из старух. — То-то кошка у меня неделю назад сгинула. Думала, убегла куда, а это он… Ах ты, паразит, душегубец, что вытворять удумал!»

В двух других свертках были снова куриные головы, пара отрезанных крыльев, иссохший от старости трупик воробья и.., большой осколок зеркала, на котором губной помадой были нарисованы женские груди с острыми, как атомные боеголовки, сосками.

— Шизик, мать его за ногу! — снова сплюнул свояк Касторовых. — Ишь, склад у нас на задворках устроил… Курям головы поотшибал. То-то жаловались, что пропадать по деревне начали… Головы тут, а тушки где ж? Ну-ка признавайся, — он круто обернулся к женщине, переполошившей всех, — матери «шизика». — Таскал тебе Петька наших курей, а? А ты их небось в лапшу, воровка старая? У вас и фамилия такая — воры вы куриные спокон веков были! Вор на воре!

— Это сам ты вор! — заголосила Куренкова. — Люди добрые, да за что ж это мне? Сам ты вор, Алешка! Когда МТС приватизировали, кто больше всех солярки задарма уволок — думаешь, не видели? А кто за свеклой на тракторе ездил — не ты, что ль? Свекла-то совхозная, а вы со всей родней ее там мешками таскали!

Закипела бы новая свара на тему «а ты кто такой?», если бы не отец Дамиан, снова громовым голосом приказавший односельчанам угомониться и дать возможность милиции работать.

Однако милиция (все, кроме Колосова) лишь плечами пожали: дрянь какая-то — ясное дело: шизик-фетишист, коллекционировавший в качестве фетишей предметы женского туалета, интимной гигиены и части трупов убитых им животных. С ним на эту тему пусть психиатр разбирается, а мы…

А Колосов приподнял с земли клетчатый узелок с кошачьей головой. Вот, значит, какое хобби у гражданина Куренкова… Причудливое — так скажем…

— Вы знали, чем сын у вас занимается? — спросил он у несколько поостывшей матери Куренкова.

— Нет, что вы! Да он вообще тихой, послушный. Только когда выпьет, чудит, а так…

— У вас бумаги от врача имеются какие-нибудь дома? Ну справка, выписка из карты? Я хочу его диагноз, посмотреть. — Колосов галантно взял женщину под локоток. — Пойдемте, пока тут суть да дело, покажете. И заодно уж позвольте на кухню вашу посмотреть. Это не обыск — не пугайтесь. Я просто хочу ножи посмотреть, чем он это делал. — И он уронил на землю узелок с головой кошки Мурки.

— Да пожалуйста. Мне скрывать нечего. У нас в дому воры сроду не водились, а чтоб кур по соседям таскать… А Петька — больной. И доктор в больнице так и говорит: дурак он у вас набитый! А мест в лечебнице сколь лет нет свободных, чтобы полежать" полечиться:.. — всхлипнула Куренкова. — А он тихой, безропотный у меня. Тридцать годов уж скоро стукнет, а ни-ни, ни с одной девкой не баловался… Может, что в голову-то и стукнуло…

Колосов кивал. Странно, но у него вдруг появилось предчувствие, что приехал он на эту совершенно не нужную ему кражу не напрасно.

15УРАГАН

Этот день — пятница, закончившаяся для Москвы тем страшным ночным ураганом, аналога которому не припоминали старожилы, прошел для всех героев этой истории по-разному.

Катя с самого утра с головой погрузилась в материалы для будущей статьи об организации поисковых мероприятий по «делу обезглавленных». Только тут она поняла с удивлением, какой гигантский объем проделанной работы по розыску убийц кроется за тем уклончиво-раздраженным колосовским «понятия не имею, что делать».

С момента обнаружения первых жертв в Чудинове были уже проверены сотни подозреваемых — ранее судимые, лица, состоящие на учете в психдиспансерах, бомжи. Велись масштабные поиски светлых «Жигулей» — каждый участковый, патрульный и сотрудник ГИБДД Подмосковья был ориентирован об их приметах. По компьютерному банку данных проверялись поголовно все владельцы «Жигулей» первой, третьей и пятой моделей. На дачных станциях, в местах отдыха, на вокзалах, во всех увеселительных забегаловках: бильярдных, в залах игровых автоматов, в уличных летних кафе, а также на вещевых и продуктовых рынках и ярмарках — везде, где только можно было встретить приезжих, дежурили сотрудники милиции в штатском, фиксирующие всех, вступавших в контакт с «лицами восточных национальностей», — пусть это была банальнейшая покупка дыни на рынке у приезжего узбека. Катя впервые поняла и то, сколько, оказывается, людей, сколько сотрудников — и в области, и в Москве — уже подключено к этой поисковой операции. А она-то видела одного только Колосова — то он приезжает, то уезжает. И вроде ничегошеньки не делает, а у него, оказывается, все нити в руках — и сколько разных…