Читать книгу "Все ради любви - Элис Петерсон"

– Ты гордишься мной, мама? – спрашивает Айла. Хотя ей уже одиннадцать, но стремление получить похвальный отзыв у нее осталось. Да и кому из нас не приятна похвала?

– Очень сильно горжусь, – говорю я и кладу руку ей на плечо, а потом беру с тарелки самый крупный кекс и откусываю огромный-преогромный кусок. И мы все покатываемся со смеху.

Середина ночи. Я ворочаюсь в постели, не в силах заснуть. Перед моими глазами удивленное лицо Уорда, когда он здоровается с Айлой. А потом я вдруг переношусь в прошлое, когда мне было двадцать семь, а моей дочери – три.

– Что ты такое затеваешь? – спросила я Лиззи. В тот вечер я стояла в гостиной, собираясь на свидание. И тут вдруг Лиззи начала вешать мне на плечи сумки, а на спину надела рюкзак.

– Чувствуешь тяжесть? – спросила она.

– Я бы сейчас не смогла с места сдвинуться, – ответила я.

– В точку. Так вот, сегодня я хочу, чтобы ты ушла из дома и выбросила из головы абсолютно все! – сказала Лиззи, снимая рюкзак у меня со спины. Потом сумки. Мне постепенно стало легче.

– Пора тебе распустить волосы и стать прежней двадцатисемилетней Дженьюэри, которая любит ходить на вечеринки и танцевать.

В тот момент Лиззи встречалась с парнем, с которым познакомилась онлайн, и хотела, чтобы я тоже зарегистрировалась на сайте знакомств. Это было первое мое свидание с тех пор, как родилась Айла.

– Но… – начинаю было я.

– Никаких «но»! Прими ванну, побрей ноги, приготовься ко встрече с прекрасным. Хоть минуту не говори про врачей и церебральный паралич. Хватит уже про эти лонгеты – не слишком сексуальное слово, Дженьюэри! – прерывает меня Лиззи. В нашем доме подобные разговоры могут сойти с рук только ей.

– Не надо названивать мне каждые пять минут, – продолжает она, – и спрашивать, все ли в порядке с Айлой. Я просто не буду брать трубку. Забудь обо всем – проведи хоть один вечер весело, а? Кто знает, что тебя ждет.

Я повернулась к ней, удивленная, когда это она успела стать такой мудрой.

– Это мои родители научили меня отпускать проблемы. Только мы не старались выбросить их из головы на вечер. Мы убирали их из своей жизни вообще.

Я снова закрываю глаза и ворочаюсь, пытаясь забыться сном, но воспоминания все еще не дают мне покоя.

По дороге домой мы целовались, и он шарил рукой у меня между ног. К удивлению своему, я чувствовала, что это меня возбуждает. Мне нравилось флиртовать, нравилось пить в обществе мужчины. Я обнаружила, что совсем забыла, каково это – целоваться, хотя когда-то я так любила поцелуи. Мне хотелось, чтобы таксист увез нас на другой конец вселенной или чтобы мы застряли в бесконечной пробке. Плевать на счетчик. Плевать, что время остановилось. Я хотела лишь одного – быть желанной, сгорать в объятиях; чувствовать себя сексуальной.

Когда мы вернулись домой, Лиззи незаметно выскользнула из дома, явно предчувствуя, что у нашего свидания будет продолжение.

Мы пропустили кофе и сразу шагнули к дивану. Он забрался сверху, и мы стали неуклюже срывать друг с друга одежду. Вскоре оба остались почти голые, одна обнаженная кожа на другой. Я вдохнула запах его пота и лосьона, мне даже понравился вкус пива на его губах. Он расстегнул лифчик, я обернула ноги вокруг него, он шептал мое имя; а я хотела его. Хотела… Хотела… Хочу тебя… Не останавливайся… Не останавливайся… Не останавливайся.

– Мама?

– Быстрее, – выдохнула я, мысленно умоляя, чтобы этот голосок мне просто послышался.

– Мама, – голос Айлы звучал все громче, все ближе, – мама?

Мой партнер отстранился и прошептал разочарованно:

– Иди.

Я помедлила мгновение, не хотела испортить момент, но потом пробурчала:

– Прости, я на секунду.

– Мама!

Я выскользнула.

– Иду!

Я схватила топ и в спешке натянула его, не застегнув пуговицы. Быстро надела джинсы.

– Айла, – вскричала я, мчась вверх по лестнице. Моя дочь стояла в опасной близости от верхней ступеньки, и проход не был закрыт на замок. Лиззи, должно быть, забыла его закрыть.

– Мамочка, – повторила Айла, без ходунков шатаясь еще сильнее.

– Стой! Стой на месте!

– Все хорошо? – послышался голос снизу.

– Все нормально.

Я схватила Айлу и медленно повела в комнату; дочь держалась за мою руку, и при ходьбе ее коленки подворачивались одна к другой.

– Умница, – сказала я, когда мы подошли к двери ее комнаты. Услышав сзади шаги, я остановилась. Обернувшись, увидела его. На нем были одни только джинсы, и я обнаружила, что спортивная форма его – не ахти.

– Что с ней? – спросил он, безучастно глядя на нас. – Почему она так странно ходит?

Я открываю глаза и включаю светильник, пытаясь ровно дышать. «Что с ней?» – этот вопрос я прочитала и в глазах Уорда, разве что он был слишком вежлив, чтобы задать его вслух. Тогда я послала своего кавалера, потому что момент был убит окончательно и бесповоротно.

– Какого хрена? – заныл он.

– Уходи! Уходи, уходи, – твердила я.

– Ты чокнутая, – пробормотал он, одевшись и натянув куртку.

Я заперла дверь, навесила цепочку, точно зная, что теперь ни звонков, ни смс от него можно не ждать. Поднявшись к себе, я приняла душ и на цыпочках прокралась в комнату Айлы. Приподняла край одеяла и скользнула к ней в кровать. Прижалась к дочери, почувствовав ее маленькое, хрупкое тельце. Больше я не собиралась притворяться, что в моей жизни все в порядке. Все было не в порядке. С того самого дня, как опасения доктора насчет паралича подтвердились. Я гладила свою дочь по волосам, пытаясь заглушить гнев. И только когда начало светать и запели птицы, я задремала, так и не выйдя из комнаты Айлы, прямо в ее постели.

17

2004 год

Айле полтора года, и пора вести ее на первый осмотр к участковому врачу. Нам назначено на десять утра, и сейчас мы в приемном покое, а Айла играет еще с двумя детьми примерно того же возраста. Я смотрю, как она ползает, и это у нее выходит медленнее, чем у других детей, но я напоминаю себе, что не нужно их сравнивать. Наверное, так происходит со всеми мамочками, особенно при первом визите к врачу. Нравится нам это или нет, мы участвуем в этой бешеной гонке, сами того не зная. Мы рыщем вокруг, как шпионы, наблюдая, как что происходит у наших детей, и то и дело закрадывается подозрение, что что-то не так, или, наоборот, уверенность, что наш ребенок лучше остальных.

Айла уже ходит, и это хороший знак. Она встает, и если рядом никого нет или есть только я, то может даже пройти из одного конца комнаты в другой. Но когда моя девочка оказывается рядом с другими малышами, она опять начинает ползать, как человек, сидящий на диете, срывается и начинает снова питаться, как обычно. И выговаривает она пока что только отдельные слова, например «ап» или «сок». Айла может повторить за мной «зубная паста», но сама ни за что не скажет. Другие дети в ее возрасте уже могут связывать слова в короткие фразы – ну вот, опять я сравниваю.