Читать книгу "ИГ/РА - Диана Килина"

Мне как–то резко стало нехорошо, и я ослабил галстук.

— А какие побочные эффекты в последнем случае?

— При гистерэктомии? О, там целый букет осложнений и побочных эффектов. Слишком радикальный метод, но иногда врачи к нему прибегают. Редко, но всё же.

— Так какие?

— Ну, при отсутствии матки и яичников, самый главный — бесплодие, сами понимаете. А за ним нарушение гормонального фона, вследствие этого депрессия, апатия, нервозность. Психическое состояние женщины очень зависит от гормонов, а эстроген — основной женский гормон. Конечно, синтетический аналог его заменяет, но… — он ненадолго замолчал, шурша бумагами, — Помимо психологических, можно отметить и физические: снижение либидо, нарушение секреции влагалища, болезненные ощущения во время половой близости…

Дальше я его уже не слушал, а просто смотрел в одну точку на столе и вспоминал события прошедших выходных.

Ольга не наслаждалась сексом, это было очевидно. Может быть ей было приятно в какой–то момент, но она не получала должного удовольствия, как обычно это бывает с женщинами. Я внезапно почувствовал себя уродом, как будто не я был прикован наручниками к кровати, а она. Но, с другой стороны, она же сама дала согласие. Зачем, если близость для неё что–то не приятное и уж тем более, болезненное?

Чёрт, я же замечал, что с ней что–то не так. Резкие перепады от раздражительности, до хладнокровного спокойствия, то шутливый тон, то какая–то всепоглощающая грусть в голосе.

Кто с ней это сделал? Молодая, красивая, умная женщина, без возможности родить и когда–либо ощутить радость материнства.

Ответ на этот вопрос подкрадывался откуда–то из дальних закоулков мозга. Я сжал телефон в трубке, и коротко отрезал продолжающему вещать Ивану Александровичу:

— Я вас понял. Спасибо за информацию.

Отключив телефон, я швырнул его на стол, и потёр лицо горящими ладонями.

Твою–то мать. Никогда в жизни я не ощущал такого настойчивого желания кого–либо убить. И не просто пристрелить, а задушить голыми руками. Проблема в том, что возможная жертва уже мертва.

Что же я наделал тогда, пять лет назад? Куда отдал сладкую и что с ней сделали? И главное — зачем? Для чего? Наказать? Проучить? Зачем так жестоко?!

Из груди вырвался тихий рык, и я уронил руки, а вместе с ними и голову на стол. Интерком противно пропищал, я не глядя нажал на кнопку селекторной связи.

— Игорь Викторович, — заверещала Илона, — Тимур Маратович здесь. Пропустить?

— Да, — устало ответил я, откидываясь на спинку стула.

За дверью послышалась возня, а потом громкий голос Тимура рявкнул на мою секретаршу:

— Ты совсем охренела, коза?! Мне ещё разрешение спрашивает.

— Тимур, заткнись! — крикнул я, подскочив с места и подходя к двери. Открыв её, я увидел трясущуюся Илону и Тима, пускающего искры ярости, — Илона, сделай нам кофе.

— Хо–хо–хорошо, — промямлила, заикаясь, она, — Я же не специально, вы не предупредили о визите, и я по правилам…

— Правила для клиентов, дура, — снова взвыл Агеев, — А я блять, партнёр и эту фирму открывал вместе с ним. Блондинка тупорылая, где ты её нашёл только, — продолжал бушевать Тимур.

Втолкнув его в свой кабинет, я хлопнул дверью перед его носом и повернулся к Илоне.

— Не обращай внимания.

— Игорь Викторович, да я же не хотела… — всхлипнула она, опустив голову, но держа спину ровно, как по струнке.

— Илона, не реви. Всё в порядке. Кофе.

Она снова всхлипнула и подняла на меня полные слёз глаза.

— Ты всё сделала правильно, а он просто дебил, — я подмигнул, и она натянуто улыбнулась.

— Я всё слышу! — послышалось из–за двери.

Коротко усмехнувшись, я кивнул моей секретарше и тихо шепнул:

— Слабительного в его чашку можешь подсыпать, разрешаю. Только мне знак подай.

Илона медленно, очень медленно растянулась в зловещей улыбке, и я прикрыл рот кулаком, чтобы сдержать смех. За дверью моего кабинета что–то упало, послышалось смачное матерное ругательство.

— Кофе, — снова приказал я, входя в кабинет.

Тимур сидел на стуле, закинув ноги на стол. Ничего не разнёс, только несколько стопок бумаг валялись на полу.

— Так, голубь мой сизокрылый, — начал я, занимая своё законное место, — Перед Илонкой придётся извиниться.

— С какой–такой радости? — прорычал Тимур, злобно сверкая глазами.

— Во–первых, она — женщина. А ты её козой, дурой, блондинкой тупорылой, — я покачал головой и бросил ему укоризненный взгляд, — Нельзя так. Что она тебе сделала?

— Бесит она меня. Не нравится. Что–то в ней не то, — Тимур прищурился, — Не доверяю.

— Тебе и не надо, она мой работник. Я доверяю, этого достаточно. Хорошая девчонка, а ты её чмыришь. С красным дипломом, между прочим, институт закончила.

— Да мне похер. Не нравится и всё. Не буду извиняться.

— Агеев, тебе скоро сорокет стукнет, а ты как маленький, — я вздохнул и взъерошил волосы на макушке, — Извинись. И ноги со стола убрал.

Он послушно скинул свои нижние конечности на пол, и тяжело вздохнул. Зажмурившись, он сцепил в замке руки на животе.

— Как съездил? — кивнул он в мою сторону.

— Хорошо.

— Как Ольга?

Чуть помедлив, я ответил:

— Хорошо.

— Что, не срослось? — Тимур расплылся в ухмылке, — Не твоя она женщина, Лазарев. Помяни моё слово.

— Не твоё это дело, Агеев, — огрызнулся я, — Сами разберёмся.

— Разбирайтесь, только без крови и мяса. Я за вами подчищать не стану.

— Нарыл что–нибудь на Светловых?

— Ничего нового. Умерли в пожаре в 2001. Дочь пропала без вести за несколько дней до этого. В 2007 всплыла в Киевском морге. Передоз, — сухо выдал он информацию.

— Скорее всего, они обменялись документами, — пробормотал я, припоминая рассказ Ольги, когда мы ехали в машине, — Вряд ли кто–то делал анализ ДНК. А почему настоящую Морозову никто не искал?

— Детдомовская, — пожал плечами Тимур, — Восемнадцать стукнуло уже, кто таких будет искать? Её ловили пару раз за проституцию, но данные оперативно подчистили. Стас, конечно, всё раскопал, но там большие люди замешаны, не подкопаешься.

— Ратный тоже замешан?

Тимур кивнул.

— Значит, так они и познакомились, Ольги наши. Вот бывают совпадения, — протянул я, глядя на дверь, за которой послышался стук каблучков.

— Да, бывают, — Тимур поморщился, едва дверь распахнулась.

Илона подошла к столу с небольшим подносом, и поставила на стол две чашки. Мою она незаметно толкнула вперёд и ехидно мне улыбнулась.