Читать книгу "Сорняк - Андрей Буянов"

И увидев недоуменные взгляды товарищей, поправился:

– Две полных руки без одного пальца раз, две руки и ещё рука с двумя пальцами. – И видя продолжение непонимания, подытожил: – Много, короче…

Через некоторое время подошла ещё небольшая группа, но толпа народа так никуда и не двинулась, всё стояла на месте в ожидании чего-то. И это что-то появилось… Со стороны реки неспешно подошли пять человек охранников купца и, кивнув приветственно походному вождю, которым, судя по всему, был старший рода Быка, присоединились к толпе.

Не сказать, чтобы Мишка был так уж сильно удивлён, в отличие от того же Тауки и Ура, слишком уж поспешно они изобразили на лицах безразличное выражение. Ну да, чтобы не показывать свою растерянность людям из других родов. Потому как если те знали, что приходящие с заката идут с ними, а саоты нет, то это повод как минимум разобидеться. А если Койт об этом знал, но им почему-то не сказал, то это уже внутренние дела рода и никого со стороны к ним подпускать не следует. Но всё равно обидно, поэтому на лица надо натянуть непробиваемо-пофигистическое выражение и делать вид, что всё так и надо. Мишка не стерпел и прыснул в кулак, при этом сделав вид, что сильно закашлялся. Судя по таким же выражениям лиц окружавших его со всех сторон, о том, что эти ребята идут с ними, не знал никто.

Пришли охранники не просто так: каждый имел медный шлем, большой, круглый, как у Мишки, щит, копьё с широким массивным наконечником. Мечи, правда, были только у двоих, остальные довольствовались заткнутыми за пояс кинжалами. В качестве брони были всё те же толстые кожаные жилетки, завязанные по бокам, под ними на теле и ногах рубашки и штаны из шерстяной ткани. Высокие кожаные чулки, надетые под сандалии, перевязаны на голени ремешком наподобие как у местных. Что и понятно: чай, на дворе никак не лето, а самый что ни на есть разгар зимы – слякоть и лёгкий морозец.

Такое сравнение снова вызвало у Мишки улыбку. Зима, блин, даже до поздней осени нормальной не дотягивает…

Походный вождь что-то прокричал впереди. Что, толком не было слышно, но толпа охотников сразу преобразилась и, вытягиваясь в нестройную колонну, потянулась излюбленным местными бегом в степь.

Вообще Миша думал, что будет хуже. Бежали они в довольно сносном темпе, совсем не таком, какой задавал в прошлый раз Таука, думать и следить за окружающей обстановкой практически не приходилось – на такую толпу народа ни один хищник, даже бешеный, не полезет. Так что беги в своё удовольствие, только под ноги смотреть не забывай. Хотя и это было делать легче. Они бежали почти в конце, и поэтому весь путь перед ними был уже довольно неплохо утоптан почти сотней пар ног.

Всю дорогу Миша приноравливался к шлему и щиту. И если шлем на второй день практически перестал доставлять неудобства, даже тяжесть не мешала и голова под ним не потела по причине прохладной погоды, то вот щит создавал довольно много неудобств. И первое было в том, что он постоянно слетал с плеча, при этом бил по спине и ноге. А как-то по-другому его закрепить, но чтобы при случае быстро снять, просто не получалось. Но ведь как-то должны его носить в походном положении?

Миша сбегал ближе к центру, чтобы посмотреть, как несут щиты охранники купца. Оказалось, что никак, так и несли закрепленными на спине, и никаких особых неудобств, по-видимому, не испытывали. Но они-то наверняка имеют широкую практику и лишними тренировками себя не отягощают. Эта мысль засела у Миши в подкорке, заставив призадуматься, и после недолгих размышлений он вынужден был признать, что двигаться, тем более сражаться с тяжелой «деревяшкой» на руке ему будет довольно тяжело, потому как он элементарно не знает – как. Ни баланса, ни особенности движений, практически ничего кроме кадров из псевдоисторических фильмов, встающих перед глазами. А в них, как известно, правды ровно столько же, сколько и неправды.

В здешних же условиях щит – это основная защита воина, доспехов-то практически нет, за исключением шлемов, а это значит, что рука, его держащая, ни в коем случае не должна устать во время драки. Более того, он должен чувствоваться в ней как влитой, как продолжение самого предплечья… Достигнуть этого можно лишь путём длительных и нудных тренировок… Эти ребята, что щиты за спину закинули, в дополнительных занятиях, возможно, и не нуждаются, руки у них копьями заняты, и в случае чего щиты они вперёд перекинут на раз, тут сомневаться не приходиться, для них наверняка это уже привычка. А вот у Мишки с работой со щитом пока тяжко, и если принцип он понимает, то вот с навыками… Но прежде всего надо, чтобы рука привыкла, а привычку надо тренировать. И чем же эта самая пробежка не тренировка?

На следующий день Миша взял щит в руку с самого утра, а к вечеру думал, что она отвалится, мышцы не могли отойти от постоянного напряжения. Сразу после ужина он провалился в сон, и, проснувшись утром, понял, что согнуть руку не может. Стал разминать, и после завтрака снова нацепил на неё щит.

Так Мишка маялся три дня, а на четвертый вроде даже привык. Охотники вытянулись по степи в длинную змейку, и темп продолжали держать вполне приемлемый. Бежать стало совсем не тяжело, рука перестала болеть и ощущать лишнюю тяжесть, запасов еды ещё вполне хватало. Миша и сам не заметил, как втянулся…

Спереди раздался приглушённый вскрик, потом ещё один, а затем явно расслышал свист рассекаемого воздуха, и в пяти метрах от него рухнул на колени охотник рода Оленя, судорожно зажимая хлещущую из глубокого пореза на шее кровь. Остальные разом прыснули в стороны, присев и выставляя вперёд копья, побежали на стрелявших. Мишка, как только услышал крики, вскинул щит, закрывая тело, и побежал в суматохе за Уром и Таукой. Куда делся Унга, не видел, времени искать не было – навстречу неслись, крича и завывая, поднявшись из степной балки, охотники племени Волка. Было их примерно столько же, может немного меньше, но стрелы из засады несколько уравняли шансы. Они, кстати, больше не летели, кого посекли – того посекли. Воины волков бежали, потрясая на ходу копьями, размахивая деревянными палицами и топорами. Охотники взревели, издавая боевой клич своего рода, каждый на свой лад, бросились навстречу. Расстояние стремительно сокращалось, вот уже можно было разглядеть вытаращенные от бешенства глаза, которые, казалось, вот-то выпрет, от общего крика заложило уши…

Миша бежал со всеми, кровь толчками запульсировала в висках, тело налилось силой, а левая рука совершенно перестала ныть. Мысли куда-то ушли, стало легко – адреналиновое опьянение. Спереди совсем близко раздался дикий вой, длинным прыжком на него обрушился здоровенный детина, вложив всю свою силу и массу, ударил копьем, практически в падении… Мишка скользнул в сторону, подставил щит, коротким толчком оттолкнул в сторону, кремневый наконечник проскрежетал по толстой коже. Перед глазами показался прикрытый грязной шкурой живот, и Миша со всего маха всадил в него свое копье. Охотник ещё двигался вперед, уже заваливаясь, изумленно смотря на торчащее из брюха древко. Он ещё скалился, но изо рта хлынула кровь, а ноги сами подкосились.

Копьё Миша вытащить не успел, выронил древко, спешно прикрываясь щитом. Новый противник подскочил со стороны, пырнул… От ощутимого толчка дерево и кожа противно скрипнули, Мишка еле удержался на ногах, сделал несколько шагов назад, отмахнулся от второго удара, правой рукой судорожно вытаскивая топор из петли. Охотник ощерился, показывая кривые жёлтые зубы, бросился вперёд, снова замахнувшись копьём… Топор уже был в руках, Миша изловчился, отбивая, приподнял копье щитом и с коротким размахом справа рубанул по шее. Не попал… Железное лезвие перерубило ключицу, перечертив грудину сверху-вниз глубоким порезом. В лицо брызнула кровь, раздался крик боли. Волк было подался назад, но Миша оказался быстрее: ещё один удар, и кривозубый падает на землю с пробитым черепом. Резкий свист рядом заставил Мишку пригнуться к кромке щита, присесть и оглянуться по сторонам…