Читать книгу "Царство медное - Елена Ершова"

Но Дар не поощряет романтиков и мечтателей. Дар ненавидит любые проявления человеческих чувств. И когда наставник Харт обнаружил исчерканные карандашом наброски, улей содрогнулся – от подземных казематов до верхушек смотровых башен.

– Случай неслыханный, недостойный дарского воина, – жаловался Харт коллеге, в то время как неофит, подвешенный на дыбе, захлебывался собственной кровью. – Из-за этого упрямца мне самому приходится подвергаться наказанию. А ты знаешь, как рады господа преторианцы заполучить в когти нашего брата.

Харт указал на заплывший гематомой глаз. Он давно работал с молодежью, нахватался от них затейливых словечек, а потому был красноречивее прочих.

– Я предупреждал, – отвечал второй. – Силы потрачены впустую.

– Я прочил Сто семьдесят шестого в свои преемники, – вздыхал Харт. – Не часто находишь идеального кандидата на должность сержанта. Беда в том, что он еще цепляется за внешний мир. Однако я найду способ сделать из него васпу. Он готов. Надо только подтолкнуть.

И вот неофиты стоят на склоне холма, а хлесткий зимний ветер выжигает щеки и забирается под воротники коричневых гимнастерок. Внизу, у подножия, лежит деревенька в пять дворов, похожая на ту, оставшуюся в прошлой жизни. Мальчик видит ребятишек, играющих в чистом выпавшем снегу, лошадь, волочащую поклажу. Из печных труб валит дым, и до мальчика долетает запах свежеиспеченного хлеба.

Этот маленький кусочек прошлого зовет его, и мальчик начинает спускаться с холма. Но земля почему-то колеблется под тяжелыми башмаками, и непонятный груз давит на плечи. Мальчик глубоко увязает в снегу, останавливается, пытаясь совладать с невыносимой тяжестью собственного тела. Земля под ним дрожит и шевелится, будто старается избавиться от навалившегося на нее гнета. Будто каждое движение причиняет ей боль.

Тотчас до него долетает встревоженное ржание лошади. Дети прекращают свои игры и как один устремляют бледные лица в сторону холма. Кто-то начинает плакать, но выскочившая женщина сгребает малыша в охапку и уносит в дом. Становится тихо-тихо. Так тихо, что в голове у мальчика начинает звенеть. И слышно только, как стонет в черных ветвях ветер.

Странные чувства захлестывают мальчика с головой. Этот мир больше не его. Он отталкивает, отвергает мальчика, боится, потому что знает: мальчик живет по своим, не зависящим от окружающей среды законам.

Тогда вдалеке нарастает стрекот вертолета. Небосвод лопается, горизонт расходится по шву, а от земли вздымается алое облако ревущего пламени. Рядом раздаются сухие, отрывистые слова приказа, и мальчик не может не подчиниться им.

Отныне он – чуждый и страшный пришелец, враждебный всему живому. Отныне его место – в Даре. И он возвращается туда, опустошенный и мертвый.

Ловушка захлопывается…

Некоторое время он завороженно смотрел на фотографию обугленного бревенчатого остова, на бесформенную черную груду тряпья и костей, бывшую некогда человеком. Черно-белый снимок почти тридцатилетней давности околдовывал его, выхватывал из памяти давно забытые картины прошлого. Будто наяву, гудение огня, крики людей, рев машин смешивались в один сплошной гул, от которого вибрировал воздух, и земля, и все тело.

Приятное, опьяняющее чувство было сродни легким электрическим импульсам, которые зарождались где-то глубоко в нервных ганглиях и распространялись через позвоночник по всему телу.

Фотография возбуждала его. Огонь и кровь всегда возбуждали, и Ян облизал кончиком языка пересохшие губы. Только теперь он заметил, что неосознанно потирает правую ладонь о шершавый подлокотник кресла. Время от времени шрам невыносимо зудел, но в целом это было терпимо. И долгое время Ян просто не понимал, отчего вдруг новым Уставом было запрещено вступать в симбиотические отношения с людьми.

Если верить старым рапортам, договор между васпой и человеком когда-то был неотъемлемой частью их жизни. Возможно, когда-то они объединяли свои силы на войне, от которой остались подземные катакомбы, бункеры и заброшенные, но еще действующие подстанции. Потом случилось что-то. И все изменилось. Дар отделился от остального мира, и появились новые законы, и появилась Королева, а вместе с ее появлением изменился и Устав.

Ян помнил, как ночами пробирался в катакомбы под ульем, где хранились уцелевшие бумаги и книги, исписанные выцветшими чернилами. Там были непонятные значки и формулы, и он терялся в догадках, известно ли Королеве о подземном архиве. А если да, то почему она не приказала уничтожить его? Все лишнее должно быть отсечено. И Ян сильно рисковал, когда унес за пазухой сложенный вчетверо лист, где говорилось о договоре на крови. Одна фраза запомнилась особенно: «Человек получает силу. Васпа получает раба».

Пока все шло по плану: человек привез монстра в столицу, и кровь хозяина, его жизненная энергия обновили организм Яна, защитили от концентрированного яда Королевы. Хотя была и обратная сторона, о которой не говорилось в рапортах. И Ян теперь понимал почему.

Устанавливая над Виктором контроль, Ян постепенно терял контроль над самим собой.

Сначала это проявлялось в ночных кошмарах. Тех самых воспоминаниях о прошлой жизни, о которой он позабыл за все годы службы в дарском улье. И, черпая от Виктора энергию, он черпал что-то еще, чему пока не мог подобрать название.

Это дезориентировало его.

Наверное, поэтому он прочел ту книгу о жизни людей до Сумеречной эпохи. Поэтому с жадностью подмечал и впитывал все нюансы незнакомого ему мира, в котором чувствовал себя не слишком комфортно.

Прежде всего это заключалось в реакции людей на его появление. Наверное, срабатывали древние инстинкты самосохранения, как это бывает у диких животных при появлении более крупного хищника. Но где бы ни находился Ян, вокруг него сразу образовывался некий вакуум. Люди старались свести до минимума свое общение с ним, и даже в зале информационного центра посетители предпочитали ютиться по несколько человек за столиком, чем подсесть на свободное место рядом с васпой.

Исключение составляла девушка-консультант.

Именно ее настойчивый голос вывел Яна из задумчивости.

– Возьмите ваши копии, – дружелюбно произнесла она.

Ян все еще не сводил взгляда с фотографии выжженной дотла деревни, но пьянящее возбуждение постепенно спадало, и реальность снова возвращалась к нему.

Четырнадцать небольших городов и деревень.

Столько было уничтожено по различным причинам за почти десятилетний отрезок времени. Шесть из них были полностью стерты с лица земли, не осталось ни одного свидетеля. В остальных восьми выжило несколько очевидцев происшедшего, и именно их рассказы Ян изучил наиболее внимательно.

Вообще, васпы не ставили своей целью уничтожать северные поселения. Рабочих особей – тех, кто не прошел перерождение до конца, – в ульях было немного, и васпы слишком многое получали от людей – еду и технику, например… не говоря уже о новом биологическом материале. В каком-то смысле это был тот же симбиоз. Ведь не просто так к дарским воинам приклеилось презрительное прозвище «паразиты».