Читать книгу "Писатель и балерина - Олег Рой"

Это же совершенно немыслимо! Невозможно!

Хотя…

Только он, Марк, видит в этих смертях в первую очередь совпадения с «Балансом» – но ведь в романе-то повторяются убийства из серии о Вяземском! Напечатанной, доступной и весьма популярной серии. Кто угодно может купить и прочитать. И один из миллионов читателей вполне может оказаться психом, решившим воплощать написанное в жизнь.

Наверное, надо срочно обсудить это с Татьяной. Ведь это же кошмар – если где-то бродит маньяк, реализующий «исторические детективы». И в то же время… Если заводить разговор с Татьяной, слишком много всего придется обсуждать. Может, со следователем своими соображениями поделиться? Угу, и тут же стать главным подозреваемым. Раз вы, Марк Константинович, все это написали, значит, вы и убили-с! Пожалте-с за решеточку! Экая душевная перспектива! Посидеть в камере, пока какого-нибудь директора театра или продюсера не убьют – вот уж будет идеальное алиби!

– Что, простите? – Он тряхнул головой. – Я… задумался, не расслышал. Извините.

– Вы ведь были на премьере? – терпеливо повторил не похожий на свое имя следователь.

– Как и на паре десятков предыдущих. Я всегда…

– Так-так. – Следователь отстучал что-то на клавиатуре – то ли протокол беседы сразу на компьютере составлял, то ли для себя какие-то заметки делал. – Вот и отлично. А после спектакля?

– После спектакля я гулял, – с некоторым даже вызовом заявил Марк.

– Вот просто по улицам гуляли? – несколько недоуменно (или – недоверчиво?) уточнил следователь.

– Просто по улицам гулял, – усмехаясь, подтвердил Марк. – Ну, может, в кафе заходил. Не помню. Так что, если вы про алиби, то его у меня нет.

– Да что ж вы сразу… – всполошился Добрин. – Ах да, – он как будто что-то вспомнил, – вы же детективы пишете, там это первое дело. Бросьте. Зачем мне ваше алиби? В смысле, если оно у вас есть, то давайте, а если нет, то и ну его, не о том речь. Я, собственно, имел в виду, что вы в театре, ну то есть – в Николаевском театре, не новичок. Даже, можно сказать, свой человек. И если бы были какие-то необычные детали, вы бы, наверное, обратили внимание? Особенно, как вы сами понимаете, после спектакля. Может, видели что-то или кого-то или слышали…

Ничего «такого» Марк не видел и не слышал – ну как минимум не помнил, – но старательно и подробно пересказал все, что хоть слегка привлекло его внимание.

Беседа заняла часа полтора. Марку было неловко, неудобно, он ерзал на неудобном конторском стуле, но Добрин – Кобрин! – кажется, не обращал на это никакого внимания.

Марку даже показалось, что беседует Федор Иванович исключительно по долгу службы, а на самом деле никакой Вайнштейн его совершенно не интересует.

Так или не так? Он размышлял об этом всю дорогу. Если бы дело происходило в его собственном детективе, безразличие следователя было бы, разумеется, мнимым. Искусная игра, затеянная для заманивания подозреваемого в ловушку.

Он, Марк, – подозреваемый?

Нет, не нужно, невозможно об этом думать. Нельзя же, ей-богу, всерьез предполагать, что он имеет какое-то отношение к смерти – даже мысленно он не мог сказать «к убийству» – этой маленькой балерины Анечки Павленко. Да он даже не помнит, как она выглядела!

Не о том надо думать, а о том, что роман требует завершения!

Но даже дома – хотя, называя эту квартиру домом, Марк до сих пор внутренне морщился – усадить себя, как он говорил, в текст (выражение «за работу над текстом» бесило его до ломоты в скулах) никак не получалось. Он долго и тщательно мыл руки, все-то казалось, что от них несет вонью остывшего табачного дыма, точно пропитались в следовательском кабинете. Вдумчиво варил кофе, потом зачем-то навел порядок в кухонном шкафчике.

Откинул служившую столом доску, попробовал – не шатается ли. Импровизированный стол не шатался еще ни разу, но Марк все равно подергал. Раздумчиво отхлебнул кофе. Открыл ноутбук, проверил прогноз погоды – обещали мороз, а потом потепление до минус трех. Или, может, сперва потепление, а потом мороз – он так и не понял. Пролистал новостную ленту – что делал очень редко. Где-то на шарике стреляли, где-то ходили демонстрациями, какие-то большие шишки делали свои судьбоносные заявления, кто-то призывал яростней бороться с коррупцией, кто-то обвинял призывающего в воровстве. Все как всегда. Чистый Экклезиаст, в общем: и если скажут тебе – вот новое, знай – и это уже было.

Поискал архивы журнальчика, как его бишь там, «Столица культуры» вроде бы – что там понаписала та давняя, сто лет, кажется, прошло, журналисточка, поймавшая Марка за кулисами Николаевского. Лучше бы не искал. От слащавого примитива и почти неприкрытой безграмотности едва не стошнило.

Только глоток кофе спасет умирающего кота![21]

Ну вот, так-то лучше.

Ах да, можно же еще почту проверить!

В недлинном перечне свежих писем взгляд зацепился за один из адресов – марк собака лдпр регион… Что за черт?! Это ж его собственный адрес! Двенадцати-, если не пятнадцатилетней давности. Заведенный во время одной из предвыборных кампаний на сервере продвигающей тогдашнего кандидата партии. Забавно. Они что, хотят ему предложить на них поработать? Вот сегодня, когда у него все в шоколаде? Впрочем, слыхать о подобных штучках приходилось: именно так некоторых известных деятелей культуры – музыкантов, писателей, актеров – привлекали для поддержки какой-нибудь политической акции. Писали, звонили, платили деньги – несравнимые, разумеется, с теми, что ему когда-то платили в предвыборных штабах. Да, забавно. Неужели кто-то может думать, что я полезу в… в это? И главное – почему с моего собственного адреса? Чтоб не удалил как спам?

Ну те-с, поглядим, чему равны тридцать сребренников по нынешнему курсу? Почем бессмертная писательская душа? Сколько за нее предлагают?

Никаких «предложений» в письме, однако, не было. Только несколько вложенных файлов – фотографии.

Марк не сразу понял, что изображено на снимках – что-то дикое, без смысла и формы, черное, белое, коричневое, багровое. Нестерпимо отвратительное, но при этом властно приковывающее взгляд – так что не отвести…

Ему показалось, что желудок сейчас вылезет наружу, вывернется наизнанку…

Не может быть!

В мозгу прошла какая-то тень.

Медленно, очень медленно он двинул курсор к папке «Баланс». Двойной клик. Еще один двойной клик… Все так же медленно – нет, еще медленнее – начал листать…

Вот здесь.

Убийство Павлищевой. Вот закончился спектакль, вот опустело крыльцо главного входа, потекли из служебного танцовщики, оркестранты, гримеры… Алла задержалась – да, так. Вот… он прокрутил страницу… что это?