Читать книгу "Клиника любви - Мария Воронова"

— Я им лучше джинсы со стразами куплю, девчонки о них мечтают. Но в музыкальной школе говорят: только сарафаны!.. Странные вообще там люди. Знаешь, тут Катя меня вытащила в филармонию. Юбилей был у ее знакомого. «Пошли, — говорит, — хочу, чтобы все видели, какой у меня красивый и интеллигентный муж». Ладно, я парадную форму отпарил, медальки свои начистил, Катьке прическу сделал модную, с начесом… — Саня улыбнулась: она знала, что талант парикмахера прорезался в Колдунове еще в годы учебы в академии. Тогда, понаблюдав за подружкой своего соседа по общежитию, учившейся на парикмахерских курсах, он взял в руки ножницы, и результаты превзошли самые смелые ожидания. Потом он долгое время бесплатно обслуживал медсестер своего отделения, которые заранее записывались к нему в очередь и то ли в шутку, то ли всерьез уговаривали его бросить хирургию и открыть салон красоты. — …Идем под ручку, здороваемся, — продолжал Колдунов свой рассказ. — Я теткам кланяюсь, мужикам киваю, дворянин, короче, в сто восемнадцатом поколении… — Колдунов поставил кастрюлю с картошкой на плиту и зажег газ. — Не хочу показаться самонадеянным, но при виде меня тетки оживились, стали мне глазки строить, ручки для поцелуя совать… Я-то думал: раз юбилей, будет фуршет, но ничего подобного! Посадили нас в зал, выходит на сцену дородная такая дама и давай речь говорить. Я послушал немного и задремал. Только задремал, у меня над ухом тарелки как вдарят! Я как вскочу! Хорошо еще, что сказать ничего не успел… Ну, Катя меня за руку схватила, усадила на место, слушаем музыку. Смотрю: глаза у всех закрыты, лица пафосные. Я тоже рожу сложил, приосанился. А пианист все играет и играет, все одно и то же да одно и то же! Говорю Катьке: ему, наверное, страницу нот перевернуть забыли! Тут все как обернутся ко мне, как зашипят! Неприлично я себя веду, оказывается. Еле до антракта дотянул. А в антракте еще хуже. Все к Кате подходят: «Ах, вы заметили, что он вместо си-бемоль взял что-то там такое? Ах, не заметили? Да как же вы так?» Я хотел сказать, что так переполнился уже искусством, что за себя не отвечаю, но думаю: ладно, ради жены потерплю еще немного…

В дверь позвонили.

— Это Миллер, — сказала Саня, прервав рассказ Колдунова о его злоключениях в филармонии. — Иди открой, а то блин подгорит.

Но вместо Миллера в кухню вошла Наташа.

— Я за флажками для Петьки, — немного растерянно сказала она. — Твой папа сказал, что они лежат на столе в маленькой комнате.

— Вернее сказать: лежали… — пробормотала Саня. В том беспорядке, который они устроили, пока искали ткань и швейную машину, вряд ли было возможно обнаружить хоть что-нибудь. — Нет бы тебе на полчаса раньше приехать!.. У нас, кстати, предполагается небольшая пьянка, присоединишься? Правда, с минуты на минуту появится Миллер… — Саня понизила голос: — Ты как, готова встретиться с ним?

К ее удивлению, Наташа беспечно махнула рукой и сказала:

— Готова. Я твоя подруга, он твой коллега, так что нам все равно придется встречаться… Но сегодня я не могу. Флажки заберу и пойду.

— И вы не составите нам компанию?! — воскликнул Колдунов, входя на кухню и бросая на Наташу пламенные взоры.

— Ну хоть минутку-то посиди, — попросила Саня.

Наташа выдвинула табуретку из-под стола и села, вытянув бесконечные, как рельсы, ноги. Колдунов стоял в дверном проеме и с видимым удовольствием разглядывал экс-модель.

Саня познакомила их. Колдунов достал сигареты и галантно протянул Наташе пачку. Когда она взяла сигарету, он убрал пачку в карман, не предложив Сане.

«Вот вам и дружба мужчины с женщиной! — весело подумала она. — Ты можешь пользоваться ей только до того момента, пока в поле зрения мужика не появится какая-нибудь красотка».

Между тем последний блин был дожарен, картошка сварилась, и Саня предложила перейти в комнату.

— Кто он тебе? — шепотом спросила Наташа в коридоре.

— Старый друг. И учти, у него жена и четверо детей.

В комнате Саня познакомила Наташу со Смысловской, и Наташа, поначалу остро взглянувшая на незнакомку, расслабилась.

Увидев на столе гору свертков и пакетов, она горестно покачала головой. Как найти среди этого вороха флажки, которые она никогда раньше не видела?

— Все равно придется все это убирать, — вздохнула Саня и принялась за работу.

— Найдутся ваши флажки, не переживайте! — утешал Колдунов, вальяжно развалившийся в кресле. — Вот у нас однажды история болезни пропала, это было да! Больной тяжелый, на ладан дышит, я к нему вызвал консилиум: кардиолога, невропатолога и еще профессора одного. И вот собираемся мы писать заключение, а истории нет. Все отделение перетрясли — нет! Вдруг из морга звонят: вы, говорят, когда нам труп этого больного привезете? Я отвечаю: пока неизвестно, пути Господни неисповедимы. Они орут: «Что за шуточки, у нас рабочий день кончается, мы тут ждать до утра не намерены, пока вы соизволите нам труп подогнать». Я, естественно, от таких речей обалдел. Говорю: «Не имею права ускорять ход событий». И слышу в ответ: «Ты что там, обкурился? Давай, сестер своих торопи!» Ну, тут уж я не выдержал, ответил, как полагается… Сразу все и выяснилось: оказалось, история этого больного у них с утра в ординаторской лежит, вскрытия дожидается. Бегу к старшей сестре, спрашиваю: что за фигня? Она мне: ну да, он же сегодня утром умер. «Мне, — говорит, — дежурный врач сказал: отмучился старичок». А мы, по правде говоря, несколько дней уже ждали, что этот дед откинется, вот она и решила, что речь идет о нем. Схватила историю и сразу потащила в патанатомию, чтобы ее за задержку не ругали. А умер, оказывается, другой больной, который ночью поступил, она о нем даже не знала… «Хорошо, — говорит, — хоть я его в морг не отвезла!» А главное — дед этот поправился! Хотя по всем медицинским канонам должен был оказаться там же, где его история…

— Ну, это примета верная. Всегда срабатывает, — сказала Саня, садясь на чемодан и пытаясь защелкнуть замки. Уложить вещи так же аккуратно, как было у отца, ей не удалось.

— Слава Богу, что я не при исполнении и могу спокойно слушать истории о вопиющих нарушениях в работе, — засмеялась Смысловская. — В той больничке, о которой вы, Ян, рассказывали, в морге ребята такие ушлые! Я, когда писала диссертацию, однажды забыла у них замечания моего научного руководителя. Так эти гады, вместо того чтобы позвонить мне, позвонили профессору. Вот, мол, у нас тут ваш научный труд валяется. А профессор обиделся. Вызывает меня, говорит: «Это как понимать? Вы хотите этим сказать, что в гробу видали мои замечания?..» Послушайте, где же Миллер? Может, он вообще не намерен возвращаться?

— Вот, кажется, твои флажки! — Саня протянула пакет Наташе.

— Спасибо! Тогда я поеду.

Она чмокнула Саню, попрощалась с остальными и собралась уходить. Но тут дверь открылась, и в комнате появился Миллер, нагруженный покупками.

— Что ты тут делаешь? — с порога спросил он, увидев Наташу.

— А что? — с вызовом сказала она. — По-твоему, я не имею права находиться в приличном обществе?