Читать книгу "Медленнее, ниже, нежнее… - Татьяна 100 Рожева"

Я ткнула вилкой лоснящийся перец, чем-то туго набитый, словно кожаный мешок в дальнюю дорогу.

– Перец – это божественная вещь! – нацелился вилкой в меня Анатолий Михайлович. – Фарширован рисом и овощами, но при этом закуска холодная! Это по рецепту моей матушки сделали. Она отменно готовила, надо отдать ей должное.

В приоткрытую дверь заглянул робкий хохолок и накрашенный глаз охранницы:

– Анатолий Михайлович, извините, что вторгаюсь, Вас к телефону! – к глазу и хохолку прибавилась вытянутая рука с трубкой.

– Я же сказал, меня нет!

– Это ваша…

– Дай!

Анатолий Михайлович подался вперед всем телом, оперся о стол локтем, смахнув капустную соломку с усов на пол.

– Да, – устало выдохнул он. – Да. Я понял, – он закатил глаза, выслушивая длинную тираду. – И что? Он не отвечает, потому что он занят. Я тебе говорил уже. Не надо его дергать! А я говорю не надо!!! – поднял он голос. – Ах, ты мать!?! Ты бы раньше об этом пеклась! Мать она!!! Я не кричу! – медленно проговорил Анатолий Михайлович, и глаза его налились кровью, – я тебе еще раз говорю – с ним все в порядке, он просто занят. Занимайся там своими делами и не надо дергать его по пустякам! Да. Все хорошо. Да. Передам. Позвонит. Да, я сказал! Ты меня слышишь? Ты вообще слышишь кого-нибудь кроме себя!?! – снова вскричал он. – Я спокоен! Да, я ему скажу. Что тебе нужно? Шины? Зачем? Ааа… Хорошо, я у него спрошу, если ему не нужны, я тебе их отправлю. Все, будь здорова!

Анатолий Михайлович, с силой вдавив кнопку, отключил телефон.

– Вот дура баба! Прости мою душу грешную, – он молча опрокинул в себя рюмку водки и занюхал огурцом. – Прости, Танюш… Два раза после нее женился, баб без счета было, но эта по сию пору бесит так, аж кушать не могу!

– От любви до ненависти один шаг, – сакраментально высказалась я.

– Да нет никакой любви! Я вообще не знаю, что это такое. Любовь….

– Вы серьезно?

– Да. Если честно, я еще никого не любил в жизни так, как читал это в книжках. Мне может нравиться женщина, я могу быть увлечен ей, но то, о чем пишут и говорят, что имеют в виду под словом «любовь», мне это неведомо. Мне говорят, что я несчастный человек, может, быть да. Почему так? Бог знает…

– Возможно потому, что полигамность перешла через край?

– Полигамность это норма для мужчины! – выкрикнул Анатолий Михайлович, как в телефон. – Просто бабы дуры. Все! Они все рождаются дурами. Но женщины, не имеющие внешности покорительной, читают книжки, умнеют, учатся анализировать, у них ведь все время проблемы, которые надо как-то решать. То есть женщина рождается дурой в любом случае, но красивой и так нормально, ее все устраивает, а страшненькая начинает саморазвиваться, выстраивать какую-то концептуальность. Она начинает разыгрывать карту, чтобы не пропасть в этом мире. Подходит к зеркалу, видит себя и думает, а как же мне брать-то мужика штурмом, чем? И это очень хорошо. Ведь вообще людей, которые пытаются задумываться, всего три процента на земном шаре.

– Остальные довольствуются двумя первобытными началами?

– Абсолютно! – радостно подцепил вилкой пласт буженины Анатолий Михайлович, – меня все время мучает и интересует чисто такой философский вопрос – что же такое мир людей? Почему бог выстроил именно такую систему, схему, конструкцию человечества? Это вопрос, на который я не могу ответить, даже гипотетически. Я под это не могу подвести свою логику никак. Но это божья воля и я перед этим сдаюсь и складываю с себя все полномочия.

– Но мир различен. Сколько цивилизаций, столько и устройств мира.

– Дело не в этом. Я говорю о структуре человечества вообще на земном шаре. Вот я думаю, почему именно так? У меня хватает иногда логики до чего-то додуматься и что-то объяснить, но это объяснение априори не может быть, потому что общество и человечество развивается. Так же как теория электричества, которая сегодня существует, она относительная. На самом деле, я как глубоко понимающий человек, считаю, что человечество на этом уровне развития науки и интеллекта на земном шаре, создало такую удобную, объясняющую невероятные явления теорию и не более того.

– Точно так же как религия…

– Нет, в религию не лезь. Это не обсуждаю, я верю! Религию ты принимаешь как догму, или ты ее не принимаешь!

– А почему человеку разумному не попытаться разобраться в вопросе, в том числе и в этом?

– Я верю, и это мне не позволяет лезть в сложные для меня вещи, хоть и есть вопросы, которые я никогда не задам. Я не буду копаться ни в чем, это не мое дело. Это надо почувствовать и не более того. Если у тебя есть вопросы, выходи из веры. Вера – это когда вопросов нет. Читай молитвы и старайся понять, как это ложится на твое сердце и на твою душу.

– Мне кажется, так надо относиться к любви, как к вере. Принимаешь этого человека, веришь, и не обсуждается.

– Нет! Любовь – это мир иллюзий, в котором ты можешь устоять, или провалиться. Любовь – это фокусы, когда распиливают бабу пополам, только в более примитивно завуалированной фанатичной форме. Хоть я и не любил, уверен, что это так…

– Вы любили, как могли, как были способны…

– Это правильно. Но через меня прошли сотни людей и влюбленных тоже, я считаю, что это клиника. Как человек, имеющий определенное отношение к медицине…

– К медицине?

– Да, у меня фельдшерский диплом есть. У меня пять лет был свой медицинский центр, где я был генеральным директором. Я ни копейки не получил от этого. Я его открыл, чтобы помогать людям, мне было интересно.

– Традиционная медицина?

– Она по моей методике выстроена. Я ее разрабатывал лет десять, пока не пришел к тому, что можно выбрать из того, что существует.

– Почему бросили?

– Время отнимает.

– Методика работает?

– Сейчас проскальзывает что-то идентичное, но не очень квалифицированно. Так вот, возвращаясь к любви. Это клиника! Чтобы мне ни говорили про любовь, особенно для мужиков, это примитивное скотоводство. Мужик, это примитивное существо, которое после того, как кончает, уже ничего не помнит и не знает, то есть теряет всякую нить эмоций. Если б не было женщин, мы вообще никто. Да, мы хорошие токари, слесари, физики, но мы не главные в жизни, а главные в жизни – женщины.

– Оставьте баб одних и увидите, что будет.

– Ну, мы же так не разговариваем. Это доказательно от противного. Я считаю, и наверно, я не ошибусь, не любовь мир сделала, любовь только мир двигала, и частично разрушала. А самое главное – это созидание, творчество, главней я ничего не знаю. Я самодостаточный человек, у меня все есть, но я никогда не пойду на какие-то варианты, в которых не будет созидания. Для меня мир созидания это мир жизни. Может, поэтому бог меня держит на этом свете, потому что я все время творю что-то. Я это делаю не для себя, не для кого-то, а вообще. Это в себе хранит примитивное, но важное человеческое начало. Это единственное качество, которое приближает нас к богу, именно созидание и творчество.