Читать книгу "159. Статья или поза? - Катя Радель"

Я создала свой сайт и стала давать консультации психотерапевта онлайн, что стало приносить не только дополнительный доход, но и удовлетворение от самореализации. Я помогала людям выходить из сложных ситуаций и получала от них благодарности, от чего я становилась еще счастливее.

Один раз в неделю в одно и то же время Саше было необходимо отмечаться в дежурной части колонии-поселения. А кроме этого, два-три раза в неделю к нам приходил оперуполномоченный Сергей Иванович. В его задачи входило проверять, чтобы Саша не употреблял алкоголь и находился дома после 22:00.

Чувства полной свободы у нас не было. Мы находились под полным контролем, что создавало некую напряженность. За все время существования колонии-поселения Саша был вторым человеком, которого отпустили проживать за ее пределами. Поэтому страх возвращения в колонию-поселение нас не покидал. И не напрасно…

4. Решающий шаг или последний шанс

Прошло два месяца с того знаменательного дня, когда Саше разрешили проживать вместе с нами.

Саша с Матвеем поехали на футбол. Я осталась дома, потому что плохо себя чувствовала. Когда постучали в дверь, я была уверена, что вернулись мои ребята, но это был Сергей Николаевич – он приехал забрать Сашу обратно. Инспектор зашел в квартиру и проверил каждую комнату, подозревая, что Саша прячется от него.

– В чем причина? Почему его возвращают? – в слезах и растерянности спросила я.

– Я не знаю в чем дело, получил приказ – исполняю.

– Он в спортзале.

– Вам придется выехать со мной за ним, – строго сказал инспектор.

Приехав в спортзал, мы нашли Сашу, весело играющего в футбол вместе с ребятишками. Когда он увидел мое заплаканное, испуганное и расстроенное лицо, то сразу все понял, бросил мяч и пошел к выходу. Матвей побежал за ним с плачем и криком «Нет, не уезжай! Не бросай нас с мамой!». Сашу посадили в машину и повезли домой собирать необходимые вещи.

– Что произошло? Почему вы меня возвращаете? – спрашивал Александр.

– Я ничего не знаю, собирайтесь.

Мы оба понимали, что Сергей Иванович нас обманывает, что он знает причину, но боится сказать, а раз боится, значит, сам приложил к этому руку.

Мы с ребенком поехали проводить Сашу. Осужденные встретили его с плохо скрываемым злорадством. А Сергей Николаевич из окна наслаждался моментом нашего отчаяния, истерикой ребенка, моими слезами и растерянностью Александра. Он не смог спрятать радость в своих глазах, что подтверждало его причастность к этому делу. У нас было всего пять минут на прощание. Саша дал мне задание позвонить адвокату и знакомым, которые могли нам помочь.

Для нас троих эта ночь была бессонной. Саша пережил второе заключение. И опять ни за что! Утром на коротком свидании Саша мне поведал, что Сергей Николаевич ознакомил его с рапортом. В нем говорилось о том, что начальник считает нецелесообразным дальнейшее проживание Саши за пределами колонии поселения в связи с наличием дома ноутбука. Я, как свободный человек, имею право иметь и ноутбук, и телефон, только не давала ими пользоваться Александру. Законного нарушения здесь никакого не было и быть не могло. Значит, дело в другом. «Он хочет денег», – добавил Саша.

Наконец все встало на свои места. Коррупция процветает.

– Он что, не мог на это намекнуть, когда был у нас дома на проверках?

– Такие у них методы. Сумма большая, если бы он ее сказал, когда я находился дома, то мог этим спровоцировать меня на побег. А теперь я не смогу выйти на квартиру ближайшие полгода, пока не погашу взыскание.

– Есть время собрать деньги, – добавила я.

– Нет, времени нет. Он сказал, что деньги должны быть до конца месяца, иначе меня посадят в ШИЗО и сделают перережим обратно в колонию общего режима. Тогда мне придется отбывать весь срок, полные восемь лет, так как права на условно досрочное освобождение не будет. А у меня через полгода УДО. Они решили на этом сыграть и нажиться.

– О какой сумме идет речь?

– 100 000$.

– Надо срочно продавать квартиру.

– Она под арестом приставов, ее никак не продать. Государство забрало у меня все, у меня нет ничего. Они думают, что если я иду по 159-й статье, значит, у меня где-то зарыты миллионы. Задолго до них постарались, обобрали до ниточки. Теперь лишают последнего шанса на свободу.

– Мне кажется, ты чего-то не договариваешь, – поинтересовалась я.

– Сергей Николаевич сказал, что если я не передам деньги до конца месяца, то меня не только переведут обратно на общий режим без права на УДО, но и будут постоянно держать в ШИЗО.

– Это вымогательство чистой воды.

– Если бы я знал, если бы я только мог предположить, что всё так случится.

– То что? Что бы ты сделал?

– Побег… Надо было бежать. Пока мы жили на квартире, проверки приезжали 2—3 раза в неделю. Если бы мы уехали ночью, то у нас было бы два дня в запасе, пока они начали бы меня искать.

– Побег? Но куда? У тебя нет ни документов, ни денег… – запаниковала я.

– Нашел бы. Только поздно думать. Надо было еще четыре года назад уезжать из этой страны. Столько невинных судеб погибло в этих стенах. Нет никакой защиты, правительство не обращает никакого внимания на это беззаконие.

– И куда бы мы поехали?

– В Америку.

– Ты думаешь, что там лучше?

– По крайней мере, справедливее. Я не для того двадцать лет учился, чтобы гнить здесь вместе с крысами.

– А документы и деньги, где бы ты их нашел?

Саша задумался.

– Есть у меня один знакомый, Юрий. Набери ему сегодня и скажи, что мне требуется помощь. Больше ничего не говори. Он должен приехать. Еще позвони Виталию и скажи, что меня вернули обратно, попроси, чтобы нашел время посетить меня.

– Хорошо.

– Нам понадобится машина, лучше две, лучше с чужим регионом, вещи первой необходимости и немного терпения.

– Что ты задумал?

– Сделай, как я сказал, а потом поговорим на эту тему. Я больше не хочу быть жертвой.

– Может, просто напишем жалобу в прокуратуру по факту вымогательства?

– Помнишь, что стало с Гошиным, который пошел по этому пути? Он оказался в ШИЗО быстрее всей законной процедуры. Они найдут способ прикрыть себя, а я нет. Нас, осужденных, за людей не принимают.

– Да, так же как и родственников осужденных, – огорченно добавила я.

– Поэтому здесь необходимы другие методы. У нас нет таких сил, чтобы бороться с этой властью. Мы можем только бежать от нее и искать помощи и укрытия в другой стране.

– Я все сделаю, как ты сказал.

– Милая моя, я очень сильно люблю тебя, и если нас разлучат еще на четыре года с возможностью видеть друг друга, в лучшем случае, один раз в три месяца, то я просто не выдержу этого. Я не имею права оставлять вас с Матвеем одних, я несу за вас ответственность и не хочу больше ваших страданий.