Читать книгу "Грустный оптимизм счастливого поколения - Геннадий Козлов"

Так или иначе, дачное хозяйство постепенно наладилось и стало для нас любимой летней базой труда и отдыха.

Беззаботней всех на даче отдыхала кошка. Аристократическая по своим повадкам, она удивительно органически вписалась в болотную жизнь, наслаждаясь охотой, целебными травами и большим вниманием местных котов. В брачный период на участке они скапливались в невероятном количестве, занимая все укромные места. Среди них явно выделялся один – главарь. Мы звали его по окраске – «полосатый». Он при встрече на тропинке даже не уступал нам дорогу, бесцеремонно входил в дом и совершенно не боялся запущенного в него полена, умело уклоняясь от него в случае точного броска.

Однажды он повстречался мне на дороге перед участком. Я съезжал с горки на велосипеде и, желая напугать кота, замахнулся ногой, на что кот внимания не обратил вплоть до непосредственной встречи с ботинком. В силу приличной скорости удар оказался столь сильным, что кот взлетел в воздух и грохнулся за придорожные кусты. По правде говоря, в порыве запальчивости я не раз хотел прибить этого нахала, но теперь, когда это случилось, стало как-то не по себе. Желая получить поддержку родственников, я сразу поведал им о случившемся. Улыбки на их лицах явно не были адекватны печальной интонации моего рассказа. Оказалось, что кот уже заявился на участок, причем без каких либо следов насилия.

Одно лето на даче жил у нас крольчонок, его Саша Волков подарил ребятам, купив у своей соседки по даче – опытного кроликовода. Дети были в восторге. Саша передал подробную инструкцию, как следует кормить кролика, какие травы нужно собирать и как их подвяливать перед кормлением, а какие для кролика смертельно опасны.

Проведя беглый осмотр кролика, я классифицировал его как самку, и она была названа Мотей. Первый день мы строго следовали наставлениям, а на второй дети вышли с предложением выпустить кролика погулять. Они заверили, что будут следить за каждым Мотиным шагом и не разрешат ей есть ядовитые травы. Держать в разгар лета крольчонка взаперти действительно было нелепо, и мы решили предоставить ему свободу.

Мотя оказалась понятливой и дисциплинированной, с участка не убегала, но проследить, чем она питается, было трудно. Однако по тому удовольствию, которое Мотя получала, валяясь после еды кверху животом на грядке с укропом, можно было заключить, что в еде она знает толк. Резвясь после отдыха, Мотя носилась в траве, мгновенно меняя направления движения, что явно свидетельствовало о хорошем самочувствии и настроении. К нам она привыкла быстро и даже стала ласкаться, правда весьма примитивно – изредка тыкаясь носом или задевая боком. Пару раз при отъезде с дачи мы закрывали Мотю дома. Радость от нашего приезда она скрывала демонстрацией обиды и около часа ни к кому не подходила.

«Неправильное» кормление привело к тому, что к концу лета Мотя стала большущей, весом в пару килограммов, причем у нее на спине четко обозначилась линия начала свободной жизни. Ближе к хвосту новая шерсть выросла более темной и густой. За Мотю уже можно было не беспокоиться, она могла постоять за себя даже перед злобными котами. Это выглядело очень эффектно. В тот момент, когда кот ее настигал, она кувырком переворачивалась на спину и мощными задними лапами ловко подкидывала врага на несколько метров вверх, что было для кота настолько неожиданным, что он не сразу даже понимал, что с ним произошло.

Осенью мы попросили Сашу вернуть кролика соседке. Оказалось, что Мотя чуть ли не вдвое превзошла по размеру своих клеточных собратьев. Соседка, узнав об особенностях ее содержания и кормления, тут же выпустила всех своих кроликов на волю. Через день они уничтожили ее огород, на этом вскармливание по прогрессивной технологии пришлось прекратить. Кстати, Мотя оказалась не только самой большой из выводка, но еще и… любвеобильным самцом, что выяснилось сразу же при его встрече с сестрами.

Так что не нам учить кроликов, что им есть и как им жить.

Большая часть забот об организации быта на даче приходилась на Вику. Я же был занят преимущественно строительством и различными поделками. Дело дошло до того, что я решил построить себе специальную мастерскую, дабы не беспокоить шумом обитателей дома.

В целях экономии материала мастерскую решено было сделать в форме лежащей на боку бочки. Идея оказалась удачной. Мастерская получилась много лучше дома. В ней все было сделано из новых досок, продуманно и рационально. Результатом стало ее изъятие из моего ведома и превращение в гостиную.

Здесь устраивались все праздники и торжественные обеды. Пилить или строгать тут нечего было и думать. Рядом с предполагавшейся мастерской я пристроил скромненький навес с верстаком и организовал себе рабочее место под раскидистой елкой.

Следующим строительным объектом стал крошечный зимний домик. Построить его было решено из горбыля, добыть который в любом количестве было легко на местной лесопилке.

По наводке соседа я отправился на лесопилку перед праздником 8 Марта, когда мужики особенно озабочены. За тридцать рублей они отгрузили мне пятитонную машину свежего елового горбыля. В кузове ровно уложенный горбыль не производил своим объемом особого впечатления, но, будучи сваленным на дороге, он образовал огромную гору из мохнатых, сучковатых и смолистых досок разной толщины, ширины и формы. Потребовался целый день, чтобы перетаскать их на участок.

После их ошкуривания, занявшего всю весну, мы уложили доски в проветривающийся со всех сторон штабель, и вскоре заметили, что наш горбыль привлек внимание трясогузок. В промежутках между слоями досок они свили гнездо, а через месяц там запищали птенцы. Мне было строго запрещено не только трогать свои доски, но даже подходить к ним. Это полностью парализовало строительную активность. Еще более строгие санкции были введены против кошки, которая, будучи опытной охотницей, наблюдала за происходящим с нескрываемым интересом.

Момент истины наступил, когда пришло время учить птенцов летать. Птенцы были построены в ряд по краю досок. Родители, набрав полный клюв вкусных бабочек, порхали перед ними, зависали в воздухе и прыгали с ветки на ветку близстоящих деревьев. Наконец самый смелый, а может быть, самый голодный птенец, лихорадочно взмахивая крыльями, пролетел несколько метров. Ему удалось дотянуть до ближайшего дерева, и он сразу получил корм на глазах у голодных собратьев. Не все птенцы в первом полете смогли добраться до деревьев; после посадки на землю им предстояло решать более трудную задачу взлета. И тем не менее второй полет всегда оказывался более уверенным и успешным.

Один из птенцов был настолько робок, что родители бились с ним около часа, убеждая, наконец, решиться на взлет. Он пищал так жалобно, как будто плакал от страха и голода. На это было больно смотреть даже нам. Родители нервничали ужасно, но выдержки у них хватило до конца.

В период первых полетов главной задачей всей нашей семьи было наблюдение за кошкой. Она содержалась под домашним арестом и выпускалась только ночью. При малейшей нашей задержке во время открывания входной двери кошка мгновенно оказывалась на улице и кидалась к штабелю с досками. Ловкость кошки просто поразительна. Она может из положения лежа выпрыгнуть из травы на метр вверх и лапой сбить летящую птицу. Что уж говорить о птенцах. Хорошо, что они взрослеют удивительно быстро.