Читать книгу "Фемистокл - Виктор Поротников"

В войске Леонида помимо трёхсот спартанцев были также отряды из других городов Пелопоннеса, в том числе из Коринфа.

Союзники оценили благородство Фемистокла и стали торопить Еврибиада с отплытием флота к северной оконечности Эвбеи.

Эта часть называлась Гистиеотидой, поскольку там находился город Гистиея.

Побережье Гистиеотиды, густо покрытое лесом, и гористый берег полуострова Магнесия образовывали Эвбейский пролив, ведущий к Фермопилам и во внутренние воды Эллады. Полуостров Магнесия являлся частью Фессалии, это был гористый и довольно неприветливый край. Эллинский флот встал на якорь у мыса Артемисий, что на северном побережье Эвбеи. Отсюда в любую погоду был прекрасно виден остров Скиаф, лежавший у входа в пролив. Чтобы попасть в Эвбейский пролив, персидскому флоту неминуемо пришлось бы огибать остров Скиаф либо со стороны фессалийского берега, либо со стороны Эвбеи.

На этом и строился замысел греческих навархов, которые собирались навязать персам морское сражение в тот момент, когда головной отряд персидских кораблей, минуя Скиаф, окажется перед мысом Артемисий. В узком проливе персы не могли задействовать в битве большое число кораблей. К тому же эллины намеревались заманить персидских моряков, не знающих здешних вод и течений, к подводным скалам и рифам.

Чтобы вовремя узнать о приближении вражеского флота, Еврибиад, по совету Адиманта, отирании к Скиафу три сторожевых корабля. Один корабли был из города Трезена, другой - с Эгины, третий из Афин.

Сторожевой корабль афинян назывался «Гнафена». Его владельцем был мебельщик Филокл, жене которого Фемистокл в своё время помог обрести афинское гражданство. Триера, построенная Филоклом, была очень быстроходна. Вдобавок на ней были опытные гребцы и матросы, которых набирал брат Филокла, с юных лет ходивший кормчим на торговых судах.

К Фермопилам была отправлена афинская пентеконтера, чтобы в случае бедственного положения царь Леонид мог вызвать на помощь эллинский флот. Командиром пентеконтеры был Аброник, сын Лисикла.

Фемистокл, полагавший, что самым заносчивым из лакедемонян является царь Леотихид, изменил своё мнение после общения с Еврибиадом, сыном Евриклида. Если высокое самомнение Леотихида было результатом его привилегированного воспитания, какое получали в Спарте сыновья из царских родов, то Еврибиад ставил себя выше всех прочих эллинов только потому, что он - гражданин Спарты. Бесцеремонность, с какой спартанцы держали себя перед своими пелопоннесскими союзниками, сквозила во всех поступках Еврибиада.

Афинян и эвбейцев возмущали тиранические замашки спартанца, который повсюду ходил с палкой и самолично наказывал ею всякого провинившегося, будь то простой воин или военачальник. При случае Еврибиад без раздумий пускал в ход и свои крепкие кулаки. Он был необычайно ловок и силен, как и прочие граждане Лакедемона, прошедшие суровую школу агоге.

Спартанцы, находившиеся в небольшой свите Еврибиада, все как один носили длинные волосы, не завивали бороды и брили усы. Носить усы считалось в Лакедемоне варварским обычаем. В свиту Еврибиада входили зрелые немногословные мужи. Рядом с ними тридцатипятилетний Еврибиад казался юнцом.

Фемистокл, пожелавший узнать, почему спартанские власти доверили главенство над эллинским флотом такому молодому военачальнику, был поставлен в известность, что Еврибиад покрыл себя беспримерной отвагой во многих битвах. Отец его, павший в сражении, был не менее храбрым воином, а дед помимо храбрости на полях сражений прославился ещё и победами на Олимпийских играх.

В Лакедемоне воинская отвага являлась главным мерилом для всякого мужчины. По мнению спартанских эфоров, Еврибиад вполне заслужил честь командовать эллинским флотом, а то, что он не разбирался в тонкостях войны на море, их мало заботило. Спартанцы отводили флоту второстепенную роль в войне с Ксерксом и не скрывали этого.

Дальнейшие события показали всю неспособность Еврибиада к руководству.

Около полудня к Скиафу были отправлены три сторожевых корабля. Вечером этого же дня дозорные на Эвбее, расположившиеся на прибрежных высотах, заметили сигналы в виде огней на Скиафе. Греческие сигнальщики сообщали о захвате персами трёх эллинских сторожевых судов. Также сообщалось, что передовой отряд вражеских кораблей вошёл в пролив между Скиафом и фессалийским берегом.

Когда это стало известно Еврибиаду, то он немедленно собрал военачальников на военный совет. На совете прозвучал приказ: поднимать якоря и всему флоту, кроме грузовых судов, двигаться навстречу варварам.

Большинство союзников выслушали распоряжение Еврибиада без каких-либо возражений.

Однако Фемистокл позволил себе не согласиться.

- Надвигается ночь, - сказал он. - Покуда наш флот доберётся до Скиафа, совсем стемнеет. В темноте мы не сможем разобрать, где свои, где чужие. Глупо затевать сражение в таких условиях.

- По-твоему, нужно дать возможность персидскому флоту войти в пролив и расположиться на ночлег на фессалийском берегу? - рассердился Еврибиад.

Приученный действовать стремительно и храбро, он не считал сгущавшиеся сумерки препятствием для сражения.

- Если мы атакуем немедленно, то сумеем разбить головной отряд персидских кораблей ещё до наступления полной темноты.

- Даже если нам удастся разбить персов до наступления ночи, это не спасёт наш флот от другого более опасного врага - надвигающегося шторма, - заметил Фемистокл. - Об этом явственно говорит сменившийся ветер.

Афинянина поддержал один из эвбейских военачальников.

- В этих краях всегда так: если задул Борей, значит, жди шторма!

Еврибиад может и продолжал бы настаивать на своём, если бы его верные сторонники Адимант и Поликрит не согласились с Фемистоклом. Оба заявили, что надвигающаяся непогода наверняка принесёт сильнейший ураган, поэтому эллинскому флоту лучше вообще уйти от мыса Артемисий, пока не поздно.

- У Артемисия нет укромных бухт, а береговая полоса сплошь покрыта скалами, - молвил Адимант. - Ураган разобьёт наши корабли об эти скалы.

- Надо уходить отсюда, - согласился Поликрит. - Борей шутить не любит!

- Уходить? - Еврибиад слегка растерялся. - Но куда?

- За мыс Кеней, - без раздумий ответил Поликрит, - а ещё лучше к Еврипу. Там-то нашему флоту никакие ветры не страшны.

Еврипом назывался пролив между Аттикой и Эвбеей. Вернее, самая узкая его часть возле города Халкиды, что на эвбейском берегу.

Адимант без колебаний согласился с Поликритом. Поддержал его и Фемистокл.

Еврибиад скрепя сердце отдал приказ: флоту сниматься с якоря и спешно двигаться на вёслах на запад, чтобы к полуночи успеть обогнуть мыс Кеней.

Впереди должны были плыть триеры из Халкиды, кормчие на которых прекрасно знали здешние воды и даже в темноте могли отыскать безопасный путь.

Едва эллинский флот укрылся в заливе с южной стороны мыса Кеней, как ночное небо засверкало сполохами надвигающейся грозы. По лесистым вершинам гор пронёсся ураган, ломая деревья. Затем хлынул ливень. По морю к северу от мыса Кеней катились огромные валы и с рёвом обрушивались на берег.