Читать книгу "Сэндвич с пеплом и фазаном - Алан Брэдли"

Час спустя я начала приходить в отчаяние. «Отчаяние» – да, самое подходящее слово. Как там говорится в известной пословице? «В отчаянном положении нужны отчаянные меры», как сказал кардинал хористке. Даффи однажды вскользь это процитировала, добавив, что это из Диккенса и что это выше моего понимания.

Естественно, она была не права. Широкоизвестный факт, что большинство князей церкви питает склонность к театру, и не надо излишне напрягать воображение, чтобы представить, как его высокопреосвященство дает совет с высоты своего опыта.

В любом случае мне нужно отчаянное решение.

Я дождалась временного затишья в коридоре, вышла из своей комнаты и тихонько начала спускаться по черной лестнице.

В дальнем конце вестибюля, в тенях около древнего лифта и почти в самой задней части здания на стене висит черный телефон, который, как мне сказали, разрешается использовать только по чрезвычайным семейным обстоятельствам. Как и у его двойника в Букшоу, в этом аппарате было что-то зловещее.

В темноте я внимательно рассмотрела пожелтевшую карточку, установленную под круглым прозрачным стеклом: ГАрден 5047.

Я несколько раз повторила номер про себя и выскользнула через черный ход. Короткий рывок в прачечную, обогнуть ее, дальше бассейн с золотыми рыбками. В это время дня курильщиков тут не бывает, так что я могла побыть в одиночестве.

Я присела на каменный край бассейна, как уже делала раньше, но не смогла дотянуться. Сняла туфли, стянула гольфы и вошла в воду.

Вода была холодная – холоднее, чем я ожидала, но в конце концов, на дворе октябрь. Парочка вялых рыб уплыла под прикрытие камней и растений.

Я опустила руку по локоть в илистую воду, вздрагивая при мысли о ее химическом составе. Из-за преломления света нелегко определить точное положение предметов на дне, но приложив кое-какие усилия, я выудила монетку с бобром с одной стороны и головой короля с другой. Пять центов.

Я снова поводила рукой в воде… еще… еще… в результате раздобыла серебряную монетку с кораблем и еще одну с существом, в котором я узнала мышь. Десяти– и двадцатипятицентовик. Я собрала еще пару монеток на всякий случай, надела гольфы и туфли и, миновав проход за прачечной, поспешила на улицу.

Через несколько минут, зажав монетки в ладони, я шагала по Данфорту, направляясь в сторону овощной лавки, где во время своей прогулки на кладбище я заметила телефонный автомат.

– Опять ты, деточка? – приветствовала меня продавщица. – Пришла спеть мне еще одну песенку?

Я выдавила вялую улыбку, взяла трубку и уронила монетку в отверстие. Она вывалилась наружу со странным звуком.

Через секунду женщина оказалась рядом со мной.

– Неправильная монета, – сказала она, разогнула мои пальцы и выбрала другую, бросив ее в автомат.

В трубке послышалось гудение.

– Вот так, – сказала она. – Набирай номер. Звонок местный, я надеюсь?

Я улыбнулась, кивнула и вставила палец в кружок диска. Первый раз я пользовалась телефоном без оператора. Дома мы поднимали трубку, стучали по клавише отбоя, чтобы привлечь внимание оператора, и называли номер.

Высунув язык изо рта, я набрала номер: ГАрден 5047, и после раздражающей серии щелчков раздались гудки. Должно быть, это звук телефона в академии мисс Бодикот.

Продавщица все еще стояла рядом, разглядывая меня яркими птичьими глазами.

– Можно мне бутылочку апельсиновой газировки? – попросила я, проводя указательным пальцем по краю воротничка. – Мне не очень хорошо.

Я представляла, как телефон звонит в вестибюле академии и никто его не слышит из-за всеобщего шума и гула.

Дзыннь… Дзыннь… Дзыннь… Дзыннь…

Сиротливые звуки с длинными паузами между ними, совсем не такие, как резкие требовательные звонки у нас дома.

«Давай же! – хотелось крикнуть мне. – Возьми чертову трубку!»

– Вот, возьми, деточка, – сказала мне продавщица. Она открыла бутылку, и в воздухе приятно запахло двуокисью углерода.

Я сделала огромный глоток, улыбнулась, протянула ей монету и повернулась спиной.

– Алло? – раздался голос на другом конце линии. – Женская академия мисс Бодикот. Кому вы звоните?

Фицгиббон, нет никаких сомнений.

И в этот момент я чуть не подавилась напитком. Пробивающаяся наружу отрыжка изменила мой голос, придавая ему странное звучание, как будто старуха с косой собственноручно позвонила в академию, чтобы позвать к телефону свою жертву.

– Джун Боулз, – прокаркала я своим лучшим старушечьим голосом. – Мисс Джун Боулз.

Повисло тревожное молчание, потом Фицгиббон ответила:

– Пожалуйста, оставайтесь на линии, сейчас мы ее отыщем.

– Благодарю, – прокаркала я.

Мне показалось, что, судя по количеству времени, понадобившемуся на поиски, Джун была в Замбези, но на самом деле, думаю, прошло минуты две-три.

Продавщица отошла за прилавок и погрузилась в вязание. Через каждые пару взмахов спиц она бросала на меня ободряющий взгляд, и я слащаво улыбалась в ответ.

– Алло? – произнес голос Джумбо, я крепко прижала трубку к уху и отвернулась.

– Это де Люс, – прошептала я. – Флавия. Мне нужен твой совет.

Я предусмотрительно продумала разговор, пока шла из академии к телефону, и осторожно подбирала слова. На земле нет существа, которое откажется дать совет, и я собиралась воспользоваться этим фактом в полной мере.

– Конечно, – сразу же ответила Джумбо, и я поняла, что выиграла. – Ты звонишь из лавки зеленщика на Данфорт-стрит? Где мы встретимся?

– В моей комнате – «Эдит Клейвелл». Я буду там через десять минут.

– Конец связи, – радостно сказала Джумбо. – Жду не дождусь.

Я аккуратно положила трубку.

– Ты далеко от дома, судя по твоему произношению, – заметила женщина. – Ты, верно, из Англии?

Я кивнула, чувствуя себя одновременно виноватой и глупой.

– Ученица в мисс Бодикот, я полагаю, – сказала она. – Мы иногда видим кое-кого из вас, когда вы заходите за тем или за сем. Как тебя зовут, деточка? Приятно знать имена постоянных покупателей.

– Флавия, – ответила я.

– И все? Просто Флавия? Фамилии у тебя нет?

– Де Люс, – пробормотала я. – Флавия де Люс.

Женщина уставилась на меня так, словно увидела привидение.

– Ты сказала «де Люс»? – Ее глаза расширились, потом сузились, как бывает у людей, которые складывают два и два. Очевидно, что она знала Харриет, но я не хотела об этом слышать. Я была еще не готова к постоянному сравнению с покойной матерью – не говоря уже о том, что я могу скомпрометировать себя, выдавая личную информацию посторонним людям.