Читать книгу "Источник судьбы - Елизавета Дворецкая"

– Я понимаю вот что: нельзя быть христианским конунгом в стране, которая поклоняется Одину и Фрейру! – продолжал Рерик. Он мог бы обойтись и без одобрения слушателей, но все же оно помогало ему. – Во Франкии надо было быть христианином, поэтому я не слишком тебя отговаривал, когда там предложили креститься, и сам согласился, раз уж в той стране такие порядки! Если бы мы остались в Дорестаде, там никто не заставлял бы тебя приносить жертвы и ты мог бы быть христианином, сколько тебе угодно, это даже помогало бы делу. Но теперь мы не во Франкии и не во Фрисландии, мы в Ютландии, и здесь мы хотим остаться. Так и нечего изображать белую овцу в черном стаде. Хочешь здесь править – приноси жертвы и давай людям то, что им от тебя нужно. А если не хочешь – мы сможем взять здесь добычу и пленных, потому что сейчас мы сильнее, но никогда они не признают нас конунгами и утвердиться здесь нам не удастся. Мы не исполним свой обет и покроем себя позором навеки!

– Мой выбор сделан!

– Ну так возвращайся в Дорестад, и закончим на этом! – не выдержал Рерик. Он осознавал, что говорит очень опасные слова, но тупое упрямство брата вывело его из себя. – Ты теперь родич короля франков, вот и возвращайся к ним и ходи на службы в их красивые соборы, глотай там тепленькое вино, которое они выдают за кровь Христову, если уж тебе так не нравится простое жертвенное мясо! Только я не понимаю, в чем между ними разница.

– А ты, значит, собираешься остаться здесь? – Харальд положил руки на пояс и шагнул к нему.

– В конце концов, это я давал клятву вернуть земли нашего отца. И на твоем месте я бы отложил Христа в сторону до более подходящих времен. Здесь и сейчас от него одни неприятности.

– Карл и Лотарь мне этого не простят. Я женат на их родственнице.

– Здесь мы не обязаны спрашивать разрешения ни у Карла, ни у Лотаря. Мы сами решаем, как нам жить. И даже если ты возьмешь себе еще трех жен, их мнение не должно тебя волновать.

– А если бы тебе удалось уберечь твою Рейнельду, ты теперь мог бы взять в придачу к ней и вторую жену?

– Уж не думаешь ли ты, что я не справлюсь с двумя женами? – Рерик с выразительно-самоуверенным видом положил руки на пояс.

– Да уж ты справишься. – Харальд окинул младшего брата выразительным взглядом с ног до головы. В глубине души он злился из-за того, что Рерик, будучи ниже ростом и уступая ему красотой лица, пользуется у женщин даже большим успехом, чем он сам. В чем дело – непонятно. – Как говорится, кого все женщины любят, тот беды не знает. А мы все знаем, как легко ты обольщаешь женщин… особенно тех, какие тебе в матери годятся!

Рерик сжал зубы, вспыхнув от этого намека на Гизелу, но не показал виду, что задет, а напротив, улыбнулся Харальду такой же снисходительной улыбкой и ответил:

– Да уж, повернись дело немного иначе – и сейчас я мог бы быть твоим тестем, мой дорогой старший брат!

Дружина посмеялась и стала укладываться спать. Но, хотя братья окончили свой спор веселыми словами и до открытой ссоры дело не дошло, у обоих от него остался непрятный осадок, и хирдманы засыпали с весьма тревожными мыслями. В хирде привыкли, что у них два конунга, а теперь уже все, кто умел хоть немного соображать, поняли: пути братьев расходятся. И довольно скоро каждому предстоит выбрать, с кем он.

На тинг, собранный на площади перед святилищем, Харальд конунг и Рерик конунг явились во главе всего своего хирда и дружины. Все их домочадцы были одеты в лучшие наряды, но мужчины, хорошо помня не такие давние события в Дорестаде, под нарядные далматики и накидки надели кольчуги. Сам Харальд блистал яркими алыми шелками, подаренными ему королем франков по случаю крещения, на груди его сверкала широкая золотая гривна с драконьими головками, на каждой руке было по золотому обручью, а на пальцах блестело несколько перстней. Королева Теодрада надела накидку, расшитую золотом настолько плотно, что цвет самой ткани нелегко было разобрать, из подарков дяди-короля по случаю второй свадьбы, а на голове ее поверх белого покрывала-омюза сиял широкий золотой обруч с эмалью и самоцветами – подарок отца, графа Фриульского, в честь давнего первого замужества, когда тринадцатилетняя девочка становилась графиней Санлисской. Возле нее стояли Адель и Рагенфредис, тоже наряженные в лучшее шелковое платье. Женщины Хейдабьюра, хоть и не имели на тинге права голоса, тоже явились поглазеть и с дальних краев площади таращили любопытные глаза на свою новую королеву. Там же стояла и йомфру Ингебьёрг; роскошью одежд она заметно уступала Теодраде, но держалась гораздо более гордо и надменно.

– Желая как можно скорее утвердиться в наших наследственных правах, а также дать вику Хейдабьюр и его жителям мир и спокойствие, я и мой брат Хрёрек конунг предлагаем сделать так, – начал Харальд. – Хейдабьюр должен признать нас своими конунгами – нам дает на это право как наша победа в сражении, так и происхождение от Хальвдана конунга, владевшего этой страной двадцать лет назад. После этого знатнейшие и достойнейшие люди Хейдабьюра отправятся вместе с моими ярлами в поездку по стране, а затем в земли соседних правителей, и заключат с ними мир. Я не сомневаюсь, что Хейдабьюр с радостью меня в этом поддержит, так как мир нужен вам еще больше, чем мне. Если конунг в сражениях добывает богатства и славу, то торговые людя терпят от немирья убытки за убытками!

– Вик Хейдабьюр, несомненно, захочет мира с соседями! – сказал Торхалль хёвдинг. – Но захотят ли его правители Рёрика и Менцлина?

– Странно им было бы не захотеть мира, когда их родичи находятся у нас! Я говорю о женщине по имени Химмелин, сестре князя Мстивоя и матери Ульва, сына Сигимара, а также Вальгерд, вдове Сигурда конунга, дочери велетского князя Боривита. Ее возьмет в жены мой брат Рерик. – Харальд посмотрел на брата, и Рерик кивнул. – У нас даже есть человек, который возьмет на себя поручение пригласить этих князей на переговоры.

Харальд конунг сделал знак, и воевода Добролют поклонился, выражая готовность служить. Ободритский воевода, раненый и беспамятный, отыскался среди пленных, и теперь уже вполне поправился. Возле него стояли его внук Витко и несколько уцелевших воинов.

– А какова будет участь Ульва конунга? – задал вопрос Асгрим хёвдинг.

– Ульв сын Сигимара останется у нас в качестве заложника, чтобы обеспечить спокойствие его старших братьев. И если они поведут себя разумно, с ним будут обращаться достойно.

– Это справедливо, – согласился Асгрим. – Но скажи-ка нам, Харальд конунг, как же все-таки быть с твоим крещением!

По толпе пробежал гул: этот вопрос всех волновал.

– Я христианин, и мой долг – нести свет истинной веры всем странам и народам, на которые распространяется мое влияние! – ответил Харальд. – Жители Хейдабьюра должны принять крещение, и на месте капища я построю церковь Христа.

Люди загудели громче, и теперь в голосах слышалось возмущение.

– Так нельзя, конунг! – закричал Асгрим. – Не будет мира и благополучия в той земле, в которой конунг не почитает богов! Ты должен приносить Одину и Фрейру жертвы за всех нас, если ты хочешь быть нашим коннугом! Иначе невозможно, и нам ни в чем не будет удачи!