Читать книгу "Полынь Половецкого поля - Мурад Аджи"

Из всех животных тюрки отдавали предпочтение, конечно, коню. Его одухотворяли. Нет чище существа на земле, чем конь, нет величественнее. Один только запах его для настоящего мужчины дороже нектара. В тюркском языке сорок (повторю — сорок!) эпитетов, обозначающих только масть коня. Ни один язык в мире не имеет столько.

Значит, наш народ не просто катался верхом.

Конь — это плоть и кровь кипчака, и он платил взаимностью: вывел в степь, открыл ее чарующие просторы. Собственно, жизнь степняка с «гуннских» времен и проходила на коне или рядом с ним. Другой жизни предки не признавали. Лучших коневодов мир не знал.

Специально для своего «конного» образа жизни кипчаки придумали одежду. Шарвар — первые в мире штаны, сапог — первая в мире высокая обувь, удобная для езды на коне. Все это слова, пришедшие с Алтая. Седло со стременами, каблук к сапогу и многое-многое другое появилось на свет потому, что какой-то неугомонный мужчина понял, что, оседлав коня, он лучше увидит мир.

Поэтому «оседлать коня» всегда было священным желанием тюрка.

Городок Улан-Бор удивил археологов и обрядом захоронения. Такой обряд им прежде не встречался.

Издревле тела покойников алтайцы отдавали птицам, небесным посланникам. Люди верили в перерождение души и в вечную жизнь. Потом появилась традиция хоронить тела вместе с предметами, необходимыми для жизни на том свете. Даже самого бедного человека отпускали в мир иной, положив в его могилу хотя бы две стрелы. На всякий случай… На кладбище городища Улан-Бор ничего не нашли. Ни в одной могиле. Ни бусинки, ни простых дешевых украшений. Ничего. Только кости.

Очевидно, люди здесь исповедовали неизвестное науке религиозное воззрение, лишенное культа предмета. Его пытались связать с зороастризмом, с буддизмом, с христианством, с манихейством. Тщетно. Связи не наблюдалось. Налицо была какая-то религия, в чем убеждали и другие, очень интересные находки.

Так, в бассейне Верхнего Енисея археологи встретили каменные плиты с изображениями священнослужителей (клириков) в ритуальных одеждах, с пышной шевелюрой, жезлами. Там же на древних наскальных картинах вместе с фигурами клириков в мантиях есть изображение алтаря. Неведомая религия явно была распространена едва ли не во всей Южной Сибири. Но что это за религия, археологи не знали.

О древней духовной культуре Алтая им рассказывали находки, но ученые не понимали их «языка». Самая древняя — каменная рыба. На ее брюхе равносторонние кресты. Это — солнечные, небесные знаки, они указывали, согласно традициям Востока, на признак небесной природы почитаемого божества. Но какого?

Это были интересные находки! Их важно было понять и объяснить.

В более поздних ритуальных предметах «небесную» рыбу дополнял елень — солнечный олень… Эти атрибуты древнейших обрядов академик Окладников датировал 3–2 тысячелетиями до нашей эры. У тюрков, как и у тибетцев и других народов Востока, постепенно сложилось три образа мира. Рыба считалась жителем вод, змей — преисподней, они вместе олицетворяли «нижний мир», страну мертвых; елень олицетворял «верхний» мир — небесную стихию.

Из этих трех образов сложился символ веры: крест. Равносторонний.

Вернее, не крест, а фигура, подобная кресту. В некой священной точке, которая называлась «аджи», сходились четыре линии жизни. Верхняя (линия еленя), две боковые (рыбы и самого человека) и нижняя — линия змеи. Получался знак, олицетворяющий гармонию мира и человека в этом мире.

Хотя толковать «аджи» можно иначе: это — отраженные лучи божественной благодати. Как алмаз играет на солнце лучами, так и он озаряет божественными лучами четыре стороны света.

Равносторонние кресты из золота или железа в захоронениях археологи находили не раз, размером они были с известный орден святого Георгия или немецкий Железный крест. И до царя Аттилы была эта традиция. «Орден» — по-тюркски «данный сверху».

Как и когда появились в Южной Сибири эти кресты, эти обрядовые, религиозные картины? С клириками в длинных одеждах? Здесь опять показали себя «законы» советской науки. Данные были известны, но называть их было нельзя. Предложили настоящую белиберду, и она всех устроила: конец прошлой эры — середина новой. Иначе говоря, плюс-минус тысяча лет.

Такая приблизительность не случайна: в стране, где атеизм был государственной идеологией, разговоры на религиозную тему не поощрялись. Предметы культа, изображенные на скалах, вроде бы говорили о христианском обряде. Наличие креста развеивало всякие сомнения.

Но о каком христианстве речь, если раскапывали-то «дикую» азиатскую культуру? Если Киевская Русь крестилась только в X веке? Если до нашей эры вообще не было христианства? Вот и юлили, «выкручивались», называя белое зеленым.

Факты налицо, а объяснить их не могли. Вернее, не имели права.

Один осторожный коллега Окладникова высказался примерно так: «Несторианский толк христианства получил здесь распространение к середине IX века или несколько раньше». То, что это «несколько раньше» измерялось веками, никого не смущало. Правила игры, принятые в советской науке, соблюдены, финансирование работ продолжалось, и их публикация была гарантирована.

Применили и еще один ходовой прием советской науки: если открытие не вписывалось в идеологическую схему о диких тюрках-кочевниках, то придумывали новый народ. В Улан-Боре таким народом оказались согдийцы, якобы пришедшие сюда из Таджикистана.

Почему именно из Таджикистана? Там, оказывается, были найдены светильники, похожие на те, что оказались среди находок Улан-Бора. И все!.. Не правда ли, верный признак для вывода о «новом» народе!

Академик Окладников показал себя не только хорошим археологом, но и «политически грамотным» ученым, когда написал: «Глубинная Азия была родиной тюркоязычных кочевых племен, которые издавна стремились и на запад, вплоть до Днепра и Дуная». Вот так (чудовищным для нормальной науки, но изворотливым советским языком) обрисовал он границы Дешт-и-Кипчака, которые полностью согласуются с описаниями Иордана и других историков.

Был Дешт-и-Кипчак! Все-таки был! Именно это и следует из замысловатой фразы именитого ученого.

«Глубинная Азия» — колыбель тюркского народа, ее открыли и изучили археологи. Они сделали ряд выдающихся открытий. Каждая их находка раскрывала становление великой, уникальной культуры. Это была тюркская культура.

Но чтобы не навлечь гнев властей, ученые называли ее «сибирской» и приписывали «исчезнувшему народу». Пусть. Главное — факты. Важно, чтобы сами находки были. А потом с ними можно разобраться.

Разве не удивительно: в одной из пещер академику Окладникову открылось изваяние, в нем ученый даже заподозрил подделку. Уж очень современно выглядело оно. Лицо казалось женским, при свечах это впечатление усиливалось, но стоило отойти к краю пещеры, как овал лица преображался. Из камня проступал образ воина. Мужественное лицо мужчины. Работа очень тонкая. Художник вырезал ее из природного сталагмита, навечно оставив свое произведение в этой пещере.