Читать книгу "Воин. Голос булата - Дмитрий Янковский"

– Эко диво! – подбоченясь рассмеялся воевода. – Соплей перешибить можно, а лезет знатным воеводам советовать. А ну дуй отсель, пока в шею не погнали… Дуралей. Не видишь сколько рати пришло? Сметем Регволда как ветер дорожную пыль сметает.

Паренек чуть не разревелся с досады. Неглупый Извек ухватил его за шиворот, чтоб не учудил чего и толкнул в спину, подгоняя с пригорка.

– Давай, давай! Слышал, что воевода сказал? Вот и дуй отсель. Все. Если победим, отмойся и приходи ко мне. Мне в дружину смелые дуралеи нужны.

Он подсадил Микулку на коня, шлепнул по крупу и Ветерок помчался к лесу, откидывая копытами комья грязи.

Микулка был вне себя от злости. А еще больше сердце ныло обидой. Даже выслушать не захотели! Боровы откормленные… Он пустил коня вдоль кромки леса раздумывая как помочь русичам не загубить сотни ратников при подъеме на стены. Постоянно в голове крутилась чудо-ладья, да только без помощи воевод об этом нечего было и думать. Одному ему стену не взять… Взять бы ратников в лодию, хотя бы десятка два, можно было бы высадить их на стену, пробиться к воротам и открыть изнутри. Но воеводы и слушать не захотели. Беда…

Навстречу шли пешие и ехали конные воины, по реке плыли ладьи с прикрытыми щитами бортами, все двигалось, стремилось к стенам. Но приглядевшись паренек заметил, что не все спешат в бой – у самой кромки леса сидели у костра десять воинов с мечами и щитами, без коней и только один из них с луком. Лук, правда, был не обычный – толстенный, приспособленный скорее для дальней и точной стрельбы, чем для залихвацкой битвы. Вои никуда не торопились, переговаривались между собой угрюмо, махали руками. Видно было, что радоваться им было не с чего и Микулка решил не нарываться на неприятности. Он повернул коня и хотел было уже объехать раздраженных спорщиков, но его окликнули.

– Эй, оборванец!

Паренек и ухом не повел.

– Оглох, что ли?

Один из воинов поднялся, подбежал к коню и ухватил повод.

– Ты что, немчура непонятливая? – удивился он. – Словом же тебе говорю: "Стой!", а тебя несет незнамо куда…

– А чего лаетесь? – устало спросил Микулка, признав по говору тиверца. – Позвали бы по людски, что мне подъехать жалко?

– Да кто лается… – не понял витязь. – Позвали как человека. Ты скажи, от воевод едешь, небось?

– А коль и от них, так что с того?

– Тоже погнали, значить… То ли князь молодой безголовый этот Владимир, то ли воевод себе подобрал без меры заносчивых. Мы вот тоже путь не близкий проделали, а старший воевода сказал, что в нас надобности нет и доверия к нам нет. Не знает он, что мы в бою вытворить сможем. Над оружием нашим посмеялся, над тем, что доспехи слабы. Над Велигоевым луком со смеху чуть не обмочился, казал, что такой токма всем дестярым натянуть можно. Это он не видал как Велигой с ним управляется… А мы что? Мы пришли потому, что надо бы Владимира в Киев сажать. Ярополк совсем с пути сбился, от врагов подарки ймет, им Русь раздаривает. Печенегов в дружину княжью набрать хочет, жену себе ромейскую взял, Богов старых поносит. А Владимир хоть молод, но он больше покон отца своего уважает. На Полоцк он без ума пошел, за девкой, можно сказать. Да только Регволд враг и оставлять его за собой негоже, выйдет из-за стен, ударит в спину. Так что мы подсобить пришли Владимиру. Только его самого мы не видели. Молодой вой Извек за нас слово молвил, да не в прок… Не приняли нас воеводы, боятся победой поделиться.

– Да я тоже князя не видел… – вздохнул Микулка. – Воевода старший надо мной смеялся, говорил, что такой ратью сметет Регволда аки пыль подорожную. Даже слушать мою задумку не стал.

– А мы тут смотрим, едет отрок оборваный, тоже явно без удачи. Решили к костру пригласить. Вместе оно завсегда лучше. Меня Свиритом звать, а со мной други-соратники.

Паренек слез с коня, поправил перевязи на плечах и с достоинством подошел к костру.

– Гой еси! – сказал он присаживаясь. – Я Микула. Селянин, из под Киева. А сейчас из Таврики, жил там год. Тоже хотел Владимиру подсобить, винен я завет дедов исполнить. Но видать не моя это доля… Надо было мне в Таврике и остаться. А вы теперь куда?

От костра шло приятное тепло, пахло сырым дымом, сипели весенним соком свежие ветви.

– Да по домам. Вот только дождемся, когда бой кончится. Вдруг все же не без пользы шли, вдруг и наша помошь востребуется. – ответил вместо Свирита молодой лучник, лицо которого бороздили глубокие шрамы.

Микулка призадумался.

– Ни вы, ни я Владимира не видали… – задумчиво произнес он. – Значит сам он от нашей помощи не отказывался. Так на что нам согласие воевод? Послушайте хоть вы мою задумку! Нас ведь больше десятка, может справимся…

2.

Владимир пустил рать свою в напуск после полдня. Еще до рва не добежали вои, а со стен уже метнулись тучи стрел, разя в доспехи и лица булатными злыми жалами. Тяжкое это дело, брать город штурмом… Первая волна пехоты идет на верную погибель, под смолу кипящую, под град камней и тучи стрел.

Воздух содрогается от сотни смертных криков, слившихся в один. Да только разве в бою страх бывает? Бурлит кровь, ум застилает… Ни боли, ни стаха не остается, только ненависть к врагу и жажда победы. Каждый верит, что победит именно он, а когда быстрая смерть настигает булатом, то уже не испугаешься, может только в вирыи от ярости схватки дух переведешь. Если бы не эта вера и не затуманенный удалью битвы разум, разве лез бы кто на стены, изыскивая верную гибель? Нет… В бою страха нету. Страшно перед напуском, когда ожидают вои трубного зова, страшно и потом, когда вспоминаешь, как чудом со стены не упал, как из последних сил бился у ворот… Это если живым останешься.

Первый штурм Половчане отбили без всякого труда. Сам Регволд с сынами не страшась на стену взобрался, насмехался над сыном ключницы, хвалился, что не боится новгородских плотников. Из наступавших никто так и не смог подняться на высокие стены, а ворота береглись так, что возле них бездыханно валялась чуть ли не сотня Владимировых ратников. Откатилась волна штурма, замерла, затихла… Воеводы скрипели зубами от злобы и мозгами с натуги, все мыслили как одолеть неприступную крепость.

Пуще других злился главный воевода Тит, тот что Микулку со смехом погнал. Злился, поминал Богов дурным словом. Да только не так он был глуп, чтоб не понять того, что сам виноват. Говорили ему другие воеводы, что прямым напуском стены не взять, что надобна хитрость военная. Даже сопливый юнец говорил то же самое. Да разве они воеводе Титу указ? Разве не ему поручил Добрыня вести рать Владимирову? Просто слабы нынче вои, не то, что при Святославе-воителе. В напуск! Всю рать в напуск…

Он уже приготовился отдать приказ, когда на холм бегом взбежал молодой прыткий Извек.

– Стой Тит, не спеши! – запыхавшись сказал он. – Ты умный воевода, понимаешь, что Полоцк хитростью брать надобно. Есть одна хитрость, чтобы ворога заставить ворота открыть!