Читать книгу "Популярность. Дневник подростка-изгоя - Майя ван Вейдженен"

Глядя на снимки и аккуратные строчки ее письма, я понимаю, что не одна. На моей стороне – Бетти Корнелл и ее дочь. Это должно чего-то стоить.

Могу ли я просто так взять и сдаться? Я через многое прошла, слишком усердно трудилась. Пожалуй, пустив все коту под хвост, я забыла, сколько хорошего приключилось со мной за это время.

Но я не знаю, куда отсюда двигаться.

Вся моя уверенность, внутренняя сила – как снова их обрести?

Суббота, 19 мая

Я просыпаюсь от солнечных лучей. Они пробиваются сквозь стекло, словно стараясь убедить домочадцев, что все будет хорошо. У них не очень-то получается.

Заставляю себя выползти из кровати и усаживаюсь за кухонным столом, пытаясь сообразить, что мне делать дальше. Раз уж вечеринки сегодня не будет, наверное, надо разобраться с парой на выпускной.

Я хватаю со стола лист бумаги и рассеянно вывожу большими буквами:

КОГО ПРИГЛАСИТЬ НА ВЫПУСКНОЙ:

ДАНТЕ

Данте хороший друг. Он как старший брат, и поддразнивает меня, и не дает меня в обиду, но его сердце занято другой. Переходим к следующему кандидату.

ФРАНЦИСКО

Франциско тоже был бы хорош. Но он люто ненавидит школьные торжественные мероприятия. С содроганием я пишу следующее имя.

АДРИАНО

ф-ф-фу. Вычеркиваю из списка.

ЛЕОН

Он наверняка постесняется идти. И я боюсь, что все будут глазеть и насмехаться над ним и нашей «парой». Как я могу просить его пойти на такое?

НИКОЛАС

Записываю его имя и задумываюсь.

Он самый серьезный парень, что я знаю.

И милый.

Но у него есть девушка.

Я рву список в клочья и падаю головой на стол. Вечеринка и выпускной должны были стать кульминацией всего, чему я научилась за этот год. Почему все идет прахом?

Внезапно меня пронзает мысль, что я что-то упускаю. Последние девять месяцев, как кино, в картинках проигрываются в моей голове.

Когда я ближе всего к популярности? Не тогда, когда я похудела. Не тогда, когда меняла прически. Не тогда, когда ходила с прямой спиной, с новым макияжем или в юбках. Не тогда, когда панталоны врезались мне в бедра, или когда я зарабатывала деньги.

Это было тогда, когда я разговаривала с людьми. Когда я приоткрыла двери в свой интровертный мирок и впустила туда всех, с кем встречалась на своем пути. Когда я никого не исключала. В отличие от планирования вечеринки и свидания на выпускной.

Каталина сказала, что к Эллисон приглашены «все».

Ну так «все» – это неправильное слово. Эллисон не пригласила меня – и это было обидно, да. И чем отличалась бы от этого моя вечеринка или выпускной, на который ты идешь с кем-то одним? Я не смогу открыть двери для всех, потому что кого-то не окажется в этом списке.

Меня озаряет внезапная идея, и я нахожу выход.

Я слышу только как бьется мое собственное сердце, и мне хочется нестись куда-то со всех ног. Нет. Лететь.

Я знаю, что мне делать!

Бетти Корнелл, я придумала свой заключительный акт.

Понедельник, 21 мая

– Кензи, мне пришла в голову шикарная идея. Если у нас все получится, то будет потрясающе. Но для этого нужно подойти к вопросу со всей душой. Ты со мной?

Она отрывается от телефона и вздыхает.

– Ох, сейчас будет что-то страшное, я угадала?

– Нет, но ты должна пообещать, что будешь вместе со мной до конца, что бы ни случилось.

– Ну, допустим, – говорит она, и как бы невразумителен ни был этот ответ, я ему рада. Это ее знак согласия. Я помню, как она утешала меня после смерти мистера Лоуренса. Не могу представить, чтобы Кензи не поддержала меня.

– Кензи, – говорю я и беру ее за плечи. – Я хочу пригласить всех, у кого нет пары на выпускной, пойти вместе со мной, – я заглядываю ей в глаза. – С нами. Все вместе мы составим большую прекрасную команду. Как финал какого-нибудь сопливого фильма восьмидесятых.

Она закрывает глаза и стонет. Потирает виски, как будто от моей бестолковости у нее разболелась голова.

– Кензи, только представь, что это будет! Мы можем изменить здесь все! – я практически умоляю ее. – Ты сама знаешь, что никто не приходит на выпускной без пары. А мы можем это исправить!

Кензи ахает и мотает головой.

– Майя, наша крошечная иерархия – это то, на чем держится школа! – она всплескивает руками. – Эти группировки поддерживают иллюзию хоть какой-то системы. Представь, как бы мы все жили без них! Был бы чистой воды ад! Встанем мы все под общие знамена, а какой-нибудь дурак одним махом все и развалит. Я так и вижу это: один решает выкурить косячок – и вскоре все следуют его примеру. Группировки – это же средство самозащиты, они отделяют нас от гангстеров и от cholo. Ты ступила на опасную дорожку, подруга, поверь мне, эти правила вросли в школу и пустили глубокие корни. Мы все на своих законных местах. Одумайся!

Я вздыхаю.

– Кензи, хватит нагнетать.

Она впихивает мне в руки свой кофр с гобоем и затягивает потуже хвост, растрепавшийся за время ее пылкой тирады.

– Давай хотя бы попробуем, – я смотрю на нее умоляюще. – Я ведь переезжаю… – мне не нравится давить на жалость, но если больше ничего не работает – Я люблю этих людей…

Она фыркает.

– Нет, правда! – я вспоминаю о девочках на хоре, и понимаю, что больше не злюсь на них. Я улыбаюсь Кензи. – Вокруг столько хороших и добрых людей, и я хочу, чтобы ты присматривала за ними, ладно? Не давай их в обиду. Пусть они знают, что тебе не все равно. Это лучшее, что можно сделать! Все у нас получится!

Она обдумывает мои слова и забирает у меня кофр.

– Ладно, только не упоминай мое имя.

– Договорились… Так, Кензи, ты пойдешь со мной и с остальными на выпускной?

Всем видом она показывает, как ее воротит. Я не могу сдержаться и обнимаю ее. Она стряхивает с себя мои руки.

– Ты – супер, – говорю я.

– Допустим.

Люди, которых я пригласила на выпускной, и их ответы:

• Вся группа изгоев общества. Франциско пришлось уговаривать. Я напомнила ему, что переезжаю, и он сказал, что, может быть, придет;

• Две готки. Одна сказала, что не придет, но я заглянула ей прямо в глаза, я просила и уговаривала, и наконец она сказала, что подумает;

• Волейболистка отказалась, но я пообещала, что приду с распущенными волосами и немного подкручу их, и скрепя сердце она согласилась;

• Парень за столом Габриэля отказался. Но, может, он еще передумает;