Читать книгу "Пять лет замужества. Условно - Анна Богданова"

Друзья наперебой, конечно же, принялись убеждать её, что она никогда им не надоест, что они только рады продлить хоть каким-то способом их с сестрой у себя пребывание и т.д. и т.п. Пока хозяева с гостями обменивались любезностями, за окном поднялась настоящая метель, в которую ехать куда бы то ни было, да и вообще высовывать нос из дома стало довольно опасно и в высшей степени неблагоразумно.

К ужасу нашей героини метель бушевала две недели, угрюмо, подобно волку, завывая в печной трубе, громыхала крышей, укутывая дом Коноклячкиных снегом, как няня младенца перед долгой зимней прогулкой в теплую шубу. Слышно было даже, как глухо, устрашающе, будто море в сильный шторм, шумел лес вдалеке, едва проглядываемый за снежной мглой.

И потянулись монотонные и однообразные дни – плотный двухчасовой завтрак, просмотр модных журналов пятнадцатилетней давности, за чем следовал обед, тихий час, чай в каминной комнате, обильный ужин, игра в лото до полуночи и снова сон... И эти невыносимые разговоры о перчаточном заводике, работа которого приостановлена в связи с неблагоприятными погодными условиями, о никому не нужной типографии, в которой печатались бы книги для тех, кто умеет читать задом наперёд, каждодневные демонстрации способностей Ноябрины и Августины, сахарные улыбки, обмен любезностями... Эта безвыходная ситуация доконала нашу героиню: «Катастрофа! Катастрофа! В середине марта февральская метель! Время на вес золота, а я торчу в этой глуши, в абсолютном бездействии с какими-то дураками тронутыми! Эдак я никогда жениха себе не найду, а, стало быть, лишусь всего! Всего! – нешуточного тёткиного капитала, который бы с избытком обеспечил мою привольную, беззаботную жизнь! Всё достанется уткинской церкви! Всё!» – паниковала она, но поделать ничего не могла. Даже Люся, и та, несмотря на непривычную роскошь, в которой она жила у Коноклячкиных, была недовольна и даже раздражена. Дело в том, что из-за снежной бури перестал показывать телевизор, и кроме серой ряби на экране больше ничего невозможно было рассмотреть. Для Подлипкиной это было не меньшей катастрофой, чем для её «сестры» потеря времени.

Но и это ещё не всё. По истечении двух недель, с окончанием метели, мучения наших путешественниц не закончились, поскольку дороги были настолько занесены снегом, что не представлялось ни малейшей возможности преодолеть на новенькой серебристой «Нексии» и пары метров.

– Что же делать? – мило улыбаясь, спросила Анфиса у Ульяны Прокоповны. Однако в душе её не было и тени улыбки – там, внутри, всё клокотало от злости и негодования.

– Ничего, душечка... Наслаждаться жизнью... – прощебетала госпожа Коноклячкина. – Пока трактор не приедет... И дорогу не проложит...

– А когда он приедет? – Анфиса жадно впилась взглядом в хозяйку – её вдруг показалось, что в конце туннеля блеснул свет.

– Так кто ж его знает?.. У нас один трактор на весь Энский район...

«Черт! Пропади они тут все пропадом!» – пронеслось в Анфисиной голове, но она лишь улыбнулась своей обворожительной улыбкой и проговорила ангельским голосом:

– Если б вы знали, милая Ульяна Прокоповна, как я счастлива эти две недели! С вами! Никогда в жизни мне не было так хорошо и покойно! Только вот боюсь вам наскучить!

– Да что вы, любезная наша Анфиса Григорьевна!.. Как можно так думать!.. Вы для нас, что свет в оконце!.. Ах, как бы мне хотелось, чтоб вы остались здесь навсегда... – и хозяйка даже всплакнула от переполнявших её нежных чувств к нашей героине.

Трактора всё не было и не было, как не было у Анфисы и твёрдой уверенности, что он вообще когда-нибудь приедет. Дни всё мелькали, пугая своим однообразием – уж три недели прошло с тех пор, как серебристый автомобиль остановился у большого кирпичного дома на горушке, принадлежащего семейству Коноклячкиных...

На двадцать второй день Распекаеву разбудил шум за окном – что-то выло, ревело, лязгало и дребезжало. Она подскочила к окну и увидела, наконец, спасительный и столь долго ожидаемый трактор. Анфиса кинулась в соседнюю комнату к «сестре» и, велев ей немедленно приготовить машину к отъезду, собралась так быстро, как солдат при сигнале учебной тревоги.

– Куда же вы?.. – в растерянности опустив руки, хором спросили гостью супруги Коноклячкины, увидев в коридоре её чемоданы.

– Спасибо вам, дорогие мои, родные, за всё! Пора и честь знать! Что-то уж слишком я у вас загостилась! Встретимся в городе! Ну, ну, не расстраивайтесь! – она расцеловала в обе щёки сначала Ульяну Прокоповну, а потом и Никифора Ивановича. – Всенепременно встретимся!

– А как же завтрак?..

– О нет, нет, некогда, простите, извините!

– Но возьмите хотя бы в дорожку мясную кулебяку и термос с кофе...

– Премного, премного благодарны! – и Анфиса, трогательно погладив по головке сначала Ноябрину, которая растянула правую ногу в результате каждодневной демонстрации своего таланта, закидывая её за левое ухо, потом Августину с оттопыренными ушами и раздутым носом от большого рвения переплюнуть в способностях родную сестру, откланялась и была такова.

Коноклячкины ещё долго стояли на крыльце и махали вслед удаляющейся серебристой машине. Даже тогда, когда автомобиль совсем исчез из поля зрения, они всё стояли и размахивали руками...

– Анфис Григорьна, куда едем-то? – поинтересовалась Люся, остановившись у поворота на «Коноклячкино».

– К Долгополову с Швабриной. Выезжай на московскую дорогу, а там двадцать километров в сторону Москвы, – приказала Распекаева.

– Ха! Легко сказать «выезжай»! Как на неё выехать-то?! Карты-то у нас нет!

– Как, как! – передразнила Анфиса компаньонку. – Спроси у кого-нибудь!

– Так у кого ж тут спросишь? У дерева разве что!

– Прекрати пререкаться! И делай, что тебе говорят! – рассердилась наша героиня, а Люся, испугавшись, что хозяйка её может отправить за подобное гнусное поведение в Бобрыкино, где кроме бара «Дымина» нет никаких достопримечательностей, послушно закивала, часто моргая левым глазом:

– Ага, ага, ага, Анфис Григорьна, сейчас спросим, – и изо всей силы нажав на газ, поехала куда глаза глядят, рассекая слепящую белизну нескончаемого поля.

Они всё ехали и ехали. Уж солнце гигантским оранжевым апельсином стремительно скатывалось к горизонту, уж сумерки спускались на землю, а путешественницы наши всё катились по однообразной, нескончаемой, бескрайней степи, посреди которой кто-то, наверное, по ошибке проложил дорогу.

– Сколько ж мы будем ехать? – забеспокоилась Анфиса, глядя вдаль и ничего в этой дали не видя, кроме всё той же занесённой снегом равнины.

– Пока до Швабриной не доберёмся! – оптимистично заявила Люся.

– Как же мы до неё доберёмся, когда ты, верно, поворот пропустила или ещё чего хуже, не той дорогой поехала! Остолопка!

– Куда она денется – эта Швабрина! – с завидным спокойствием молвила Подлипкина.