Читать книгу "Кольцо с тремя амурами - Анна Князева"

– Ух ты… – Дайнека подошла ближе. – Впервые вижу вас в штатском!

Он посмотрел в зеркало, на котором висел черный тюль.

– Я себя тоже.

– Есть новости? – Ее тон подразумевал некоторую общность интересов.

– Пока никаких. Пытаюсь отыскать дело Роева. И кстати, мне обещали найти людей, которые контактировали с Сопелкиным по линии КГБ.

Они говорили, не глядя друг на друга. Со стороны могло показаться, что каждый что-то бормочет себе под нос.

Наконец Дайнека сказала:

– А у меня есть интересная информация.

– Ну, – Василий Дмитриевич посмотрел ей в лицо.

– Вчера я встретилась с приятелем Елены Свиридовой.

– Михаилом Суворовым?

– Вы с ним когда-нибудь говорили?

– Не получилось, – виновато ответил Труфанов. – Он в то время жил в Красноярске. Потом я уехал. Да и что он мог рассказать?

– Вечером, когда пропала Свиридова, он говорил с ней в темном амфитеатре и даже ударил ее по лицу!

Труфанов безмолвно развел руками.

– Да-да, – продолжала Дайнека. – Он узнал, что она встречается с Роевым, и приехал в Железноборск в пятницу вечером.

– Но ведь тогда получается, что ее убить мог Суворов…

– Нет, не мог. После разговора с ней он вернулся в общежитие мединститута. Суворов сказал, что готов дать показания и предоставить свидетелей. В одиннадцать, когда Свиридова вышла с репетиции, он уже подъезжал к Красноярску. И – да! Забыла сказать: это он забрал ее пальто из служебного гардероба.

– Но почему его никто не заметил?

– Только благодаря матери.

– При чем здесь его мать? – удивился Труфанов. – Она в тот вечер пришла в Дом культуры?

– Она там работала! – И после многозначительной паузы Дайнека добавила: – В служебном гардеробе!

– Та гардеробщица?.. Выходит, она сама отдала пальто? Но почему промолчала?

– Боялась, что сына обвинят в убийстве Свиридовой.

– Не исключаю…

– Представьте, она все это время думала, что он убийца.

– В каком аду ей пришлось побывать… – Полковник вздохнул. – Конечно, я поговорю с Суворовым. Но как жаль!

– О чем вы? – оторопела Дайнека.

– Встреча в амфитеатре могла приблизить нас всех к разгадке.

– Она и приблизила, только мы пока не знаем, к чему.

Труфанов хитро улыбнулся:

– Впервые вижу, как ты умничаешь.

– И надеюсь, в последний, – смутилась она. – У меня появилась идея.

– Излагай.

– А что, если это Роев убил Свиридову?

– Но ведь у них были какие-то отношения.

– Дело в том, что Свиридова была на четвертом месяце беременности.

Василий Дмитриевич даже крякнул.

– Откуда ты все это берешь?

– Из ее амбулаторной карты в женской консультации краевой больницы.

– Вот ведь проныра! – Он восхищенно покачал головой. – Думаешь, отцом ребенка был Роев?

– Кто же еще? – удивилась Дайнека. – Иначе зачем он повез ее в женскую консультацию?

– И ты думаешь, что беременность явилась причиной убийства?

– Может быть, он не хотел ребенка. Или у него была семья.

– При всем уважении к твоим дедуктивным способностям, напоминаю: в то время разрешались аборты.

– На таком сроке аборт не делают, – сообщила Дайнека. – Он мог встретить ее после репетиции. Или забрать на машине и увезти в укромное место. Убил… – Она сбавила обороты. – А потом и сам застрелился.

– Он не мог увезти Свиридову.

– Откуда вы знаете?

– Проверял. В тот день его машина была в ремонте, и забрал он ее только в понедельник, девятого апреля, когда Свиридову стали искать. – Труфанов закашлялся. – И потом, я – романтик. Если любовь, при чем здесь убийство?

Василий Дмитриевич достал телефон.

– Прости, мне нужно идти. – Он приложил трубку к уху и направился к двери.

Дайнеку тронули за руку, она обернулась. Перед ней стояла заплаканная Гурина.

– Здравствуйте, Ираида Ефимовна.

– Я должна передать вам одну вещь.

– Какую?

– Приходите ко мне домой.

– Когда?

– Можно сегодня вечером.

– Зайду, – пообещала Дайнека.

Гурина вернулась к гробу Сопелкина и встала подальше от его родственников. Дайнека едва сдержалась, чтобы не пойти за ней и не расспросить об «одной вещи» поподробней. Воображение рисовало причудливые картины. Например, как Гурина отдает окровавленный нож, который хранила все тридцать лет, или показывает труп Свиридовой, завернутый в полиэтиленовую пленку. Или просто звонит Свиридовой и говорит: «Здесь все тебя ищут!»

Прощание длилось до половины первого. Когда гроб унесли и все пошли к автобусам, Дайнека решила, что ехать на кладбище и смотреть, как закапывают человека, которого она знала, было выше ее сил.

В Доме культуры сделалось пусто, и только уборщицы, как хоккеистки, двигались одна за другой, смывая с полов воспоминание о Сопелкине.

– Дайнека!

Она обернулась.

– Привет, Слава! На кладбище не поехал?

– Я с Сопелкиным едва был знаком. У меня есть свободное время. Если хочешь, продолжим экскурсию.

– С большим удовольствием!

– Идем, я кое-что тебе покажу.

Они прошли по коридорам и лестницам и нырнули в низкую дверь, которая выходила прямо к ступеням.

– Это – «ласточка» осветителя.

В прилепленном к стене зала балконе места было совсем немного. Повсюду висели и стояли осветительные приборы.

– Теперь я понимаю, почему такие балкончики называют «ласточками», – сказала Дайнека.

– Ну, и почему? – спросил Вячеслав.

– Во-первых, потому что они высоко. Во-вторых, прилеплены к стене, как гнездышки ласточек.

– Ты права. Теперь идем вниз.

Спустившись по лестнице, они прошли тамбур, укрепленный двойной металлической дверью, и попали в правый карман сцены – помещение, расположенное за боковыми кулисами. Занавес был открыт. Дайнека вышла на сцену, встала в центре поворотного круга, раскрыла руки и сказала куда-то в зал:

– Здравствуйте!

Тишина проглотила ее слова. Они улетели в зал и пропали.

– Ну, как хотите! – Она взялась руками за талию и попыталась исполнить «веревочку» – элемент матросского танца, который выучила еще в детском саду. «Веревочка» получилась, но за ней ничего не последовало. Дайнека обернулась к Славе и, улыбнувшись, сказала: