Читать книгу "На основании статьи... - Владимир Кунин"

Не шататься же ему, пожилому и очень ответственному человеку, по всяким сомнительным ночным забегаловкам, куда вот только что, не спрашивая разрешения руководителя делегации, отправились эти два ленинградских алкаша — Теплов и Воронин «и примкнувший к ним», сукин сын, Лешка Баршай.

Кстати, в Москве, в конфиденциальном инструктаже, приказали — глаз с Баршая не спускать! Недаром же этот голубоглазый Анатолий Викторович поселил его вместе с собой в одном номере. Наверняка у него насчет Лешки есть особые инструкции…

Спустя два десятка лет Зоя Александровна и Кирилл Петрович Тепловы бывали в Америке несчетное количество раз. Там они брали напрокат машину и мотались по всей Калифорнии, от Сан-Франциско до Сан-Диего, с обязательными, на три-четыре дня, посещениями Лас-Вегаса. Зойка влюбилась в музыкальные фонтаны «Белладжио» и оказалась поразительно азартна и удачлива в игре — была ли это рулетка в роскошном отеле «Мираж» или примитивный недорогой «четвертаковый» автомат из второразрядного уличного казино — ей было наплевать!

…Или они, меняя друг друга за рулем через каждые сто миль, мчались по восточному побережью, сквозь несколько штатов. Неделю, с ночевками в местных отельчиках, они ехали из того же Нью-Йорка через Филадельфию, Вашингтон, Орландо, Палм-Бич, Луисвилль, Миртл-Бич и Майами, с заездом в знаменитые крокодиловые фермы Флориды, и до самого конечного островка под названием Ки-Уэст, последнего прибежища Хемингуэя…

Там они выходили в море на громадном катамаране, у которого по левому борту плескался Мексиканский залив, а по правому — очень спокойно покачивался Атлантический океан.

И однажды, в Ки-Уэсте, днем, в специализированном «крокодильском» ресторанчике заказали себе стейк из аллигатора!

Стейк оказалось поразительно невкусным. Смахивало на отварную свинину, скрещенную с вареной же курицей. Вечером, в собственном гостиничном номере, эту обидную ошибку они заели каким-то роскошным вяленым мясом и запили прекрасным джином со льдом и тоником.

А через три недели улетали в Мюнхен, потому что у Зойки наступала пора устрашающих плановых онкологических проверок.

Но тогда, в семьдесят третьем, все, что поразило Кирилла Теплова в его первом посещении Америки, — от термостойких бумажных стаканчиков до винтового восхождения и спуска в музее Соломона Гуггенхайма, о котором так мечтала Зойка, он понимал, что испытывает всего лишь ничтожную часть восхищения своими открытиями этой удивительной страны.

В полной и прекрасной мере он мог бы ощутить все это, только если бы Зойка была рядом!

Господи, боже мой! Ну почему она этого всего не видит?!!

Как они просили, как умоляли, чтобы их выпустили в Штаты вдвоем!

Они готовы были оплатить все расходы за полет кандидата наук Зои Александровны Тепловой на этот фестиваль, где ее муж — лауреат Государственной премии Кирилл Петрович Теплов.

— Да пошли они на хер! Ни детей, ни родителей. Ни одного «якоря»! Эти «лауреаты-кандидаты», мать их в душу, попросят там убежища, а мы потом расхлебывай! — сказали те, кто окончательно решал — кому ехать за границу, а кому — нет. — Мало нам хлопот с этой жидовней…

— Тепловы — русские.

— Тот засранец из Союзгосцирка тоже был русский! И где он теперь?!

Два дня «принимающая сторона» возила советскую делегацию по всему Нью-Йорку. Со своим собственным гидом-переводчиком — очень милой пожилой дамой — прямым потомком министра внутренних дел царской России — Соней Дурново. Соня возила их и к статуе Свободы, и в Чайна-таун, и в Маленькую Италию, и в Квинс, и в Бруклин…

Даже в чудовищно грязный и захламленный Гарлем. Где юные чернокожие «цветы жизни» забросали камнями их экскурсионный автобус и вдрызг разбили у автобуса заднее стекло.

Чтобы снять напряжение после посещения района «черной и угнетаемой бедноты», как обычно выражалась наша советская пресса в духе романов тетеньки Гарриет Бичер-Стоу, делегацию подняли на смотровую площадку знаменитого небоскреба «Эмпайр Стейт Билдинг», на высоту в триста восемьдесят с чем-то метров.

В лифтах молчали. Еще живо было тягостное ощущение недавнего столкновения с чем-то уродливым и, наверное, неизбежным, словно темная гноящаяся, незаживающая рваная рана с гнилостным запахом…

Но, к счастью, была хорошая солнечная погода, и трехсот восьмидесяти метров высоты вполне хватило для того, чтобы все оставшееся внизу потеряло свои резкие очертания и настолько уменьшилось в размерах, что у ограждающих сеток смотровой площадки даже началась какая-то нервная, неестественно веселенькая трепотня.

И только Лешка Баршай застывшими глазами смотрел в далекую границу земли и неба, а заслуженный деятель Серега Воронин тихо сказал на ухо своему автору — Кириллу Теплову:

— Мне, чтобы отмыться от этого Гарлема, литра водки не хватит. А последнюю пустую бутылку я утром выбросил в мусорную корзину…

— Купим.

— Дорого. Надо еще в Ленинград что-то своим привезти… Я смотрел в ликер-шопе: полбанки — девять с полтиной. Долларов.

— Понятно, что не рублей. Ладно, придумаем что-нибудь. Есть же в Нью-Йорке какие-то специальные лавки для постоянно работающих здесь совслужащих? Там наверняка это в полцены…

— По опыту моих прошлых поездок, могу тебя обрадовать — наши советские, работающие за границей, больше всего ненавидят наших же, случайно обратившихся к ним за помощью. Учти!

— А если пугнуть?

— Обгадятся от страха. И все равно ничего не делают. Аты, по возвращении в Союз, окажешься зесь перемазанный в их же говне.

— И все-таки попробуем! — упрямо сказал Кирилл. — Посмотри, Серега… Отсюда даже Нью-Джерси видно. Я по карте смотрел. Гляди! Правее от того моста и через реку… Это уже совсем другой штат! Боже мой! Красиво-то как…

Черт подери! Ну что за гадость… Ну почему, почему Зойки нет рядом?! Почему она не может все это увидеть своими собственными глазами?

В номере отеля Кирилл отыскал в своем блокноте телефон Советской миссии в Нью-Йорке и без больших надежд позвонил туда.

Была вторая половина дня субботы, и на том конце провода Кириллу мог бы никто и не ответить. Но не прошло и трех секунд, когда в трубке Кирилла раздался голос:

— Дежурный Советской миссии Прохоренко. Слушаю вас.

И то же самое — по-английски.

— Здравствуйте! Я лауреат Государственной премии РСФСР журналист Теплов Кирилл Петрович.

Пауза. Затем сразу же, без всякого ответного «здравствуйте», вопрос — с явно неприязненными интонациями:

— Откуда у вас этот номер телефона? Почему вы сюда звоните?

— Ваш телефон мне был выдан в Москве соответствующими инстанциями, — жестко ответил Кирилл, пытаясь не солгать ни единого слова.

На том конце повода наметился легкий перепуг: