Читать книгу "Рассказы на ладони - Ясунари Кавабата"

«Выделываете физкультуру прямо на крыше! Совершенно голые!» Мать была возмущена. «Не одна или две, вас там пятьдесят человек было! Словно школьницы какие! Ну не совершенно голые, но ноги-то всё равно голые!»

Плоская бетонная крыша была залита весенним солнцем. Юная танцовщица ощущала, как вытягиваются руки и ноги — словно ростки бамбука. «Как школьницы, говоришь… Да сейчас на открытом воздухе никто никакой физкультурой уже не занимается». Мать пришла встретить дочь к дверям раздевалки. «Петух ночью закукарекал. Я подумала может что с тобой стряслось». Мать ждала, пока не кончится репетиция. «Завтра мне предстоит выступать голой», — хотела признаться дочь. Но вместо этого сказала: «Сюда приходил какой-то странный человек. Там, где ты меня ждала — душевая рядом. Мне сказали, что он там стоял целый час, всё что-то высматривал. Окно там матовое и расположено высоко — даже никаких теней не видно. Так, только капли по стеклу текут. На них, говорят, и смотрел». «Вот потому петух и волновался», — сказала мать. Есть такой обычай — относить петуха, который закукарекал ночью, в буддийский храм в районе Асакуса. Храм посвящён богине милосердия Каннон. Считается, что таким образом можно отвадить несчастье. Вот и получается, что все те петухи, которые бродят возле храма в компании с голубями, оказались там по этой причине.

Юной танцовщице пришлось вечером следующего дня зайти домой, забрать петуха и отправиться в храм. Она шла через район Хондзё, потом перешла по мосту Кототои через реку Сумидагава и попала в Асакуса. Петуха, завёрнутого в платок, она держала под мышкой.

Когда девушка, стоя перед храмом, развернула платок, петух вывалился на землю, растопырил крылья и поспешно умчался неведомо куда. «Идиот!» Ей стало жалко петуха- наверняка забился под какой-нибудь куст. Она стала искать его, но не нашла. Тут танцовщица вспомнила, что ей было велено помолиться. «Дорогая Каннон! Может, ты была танцовщицей в прошлом рождении?» Девушка склонила голову. Когда же подняла глаза, ей пришлось удивиться: несколько петухов мирно спали на ветках высокого дерева.

«Что там с моим петушком?» — танцовщица остановилась перед храмом Каннон. Она шла в театр. Вдруг она увидела, как её петух приближается к ней. Она покраснела и бросилась наутёк. Петух побежал ей вдогонку. Люди, гулявшие по парку, остолбенели при виде этой странной сцены.

Шли дни, петушок, гуляя среди людей, одичал. Он даже выучился немного летать. Его крылья посветлели от налипшей на них пыли. Вместе с голубями он выискивал в земле зёрнышки с видом вполне независимым — словно юные бродяги, шатавшиеся по Асакуса. Бывало, что бодро запрыгивал и на ящик для пожертвований, стоявший перед статуей Каннон.

Танцовщица же к Каннон больше не захаживала. Что толку — всё равно петух уже забыл её.

У матери в доме вылупилось два десятка цыплят. Они-то могли пищать даже ночью — в этом не было ничего предосудительного. «Вот и человеческие детки ночью плачут. Ну и что такого? А вот если взрослый ночью заплачет, тогда дело плохо».

Девушка произносила эти смешные слова, которые теперь стали что-то значить и для неё самой.

Танцовщица часто гуляла с мальчиками. Если ты не выдающаяся балерина, то тебе приходится гулять со школьниками.

Когда она однажды вернулась домой, мать сказала: «Что-то не так. Снова петух ночью закукарекал. Отправляйся-ка в храм». Девушка похолодела. Улыбнувшись, ответила: «У нас вылупилось ровно двадцать цыплят. Так что, наверное, мне такое разрешение вышло — с двадцатью мальчиками гулять. Мне этого до самой смерти хватит».

Однако она ошиблась. Крик петуха означал совсем другое.

Когда девушка несла под мышкой завёрнутого в платок петушка, за ней пошёл какой-то странный человек. Девушке было не столько страшно, сколько она стеснялась своего нелепого вида. А потому, вообще-то говоря, нам следует погромче закричать, чтобы предупредить её. Вид у неё был весьма растерянный, так что незнакомец выбрал самый подходящий момент.

— Послушайте-ка, уважаемая, не согласитесь ли вы поучаствовать в одном мероприятии, которое принесёт нам кучу денег? Должен признаться, что я каждый день роюсь в мусорных ящиках вашего театра. Нет-нет, я и не думаю найти там что-нибудь материальное. Мне нужны всего лишь бумажки — те клочки адресованных танцовщицам любовных записочек, которые выбрасываются туда в достаточном изобилии.

— О чём это вы?

— Понимаешь, мы могли бы шантажировать идиотов, которые шлют такие письма. А если бы у меня была помощница в театре, задача сильно бы облегчилась.

Наша знакомая попыталась убежать. Но мужчина крепко схватил её за локоть. Она попыталась отмахнуться той самой левой рукой, под мышкой которой находился петушок. В общем, в лицо мужчины полетел платок со всем его крылатым содержимым. Мужчина убежал. Он не знал, что это был обычный петух.

И теперь уже нетрудно вообразить, как на следующее утро девушка проходит мимо храма, а к ней со всех ног бросается её вчерашний спаситель. Но на сей раз она не убегает. Она улыбается и с достоинством покидает место действия. Дойдя до театра, она говорит в раздевалке: «Дорогие коллеги! Берегите любовные записочки, не выбрасывайте их в мусорные корзины! И давайте передадим это важное с точки зрения общественной морали сообщение в другие театры».

Что ж, её поведение заслуживает того, чтобы её признали за великую балерину.

[1930]

Пудра и бензин

1

Запах пудры бьёт в ноздри… Заворожённые лица у сцены. Но пудра — это не только запах. Пять десятков танцовщиц роняют со своих обнажённых тел какую-то цветочную пыльцу. Юпитеры. В их свете танцует пыль. Неужели это и вправду пудра?

Харуёси задирает голову, чтобы оглядеть танцовщиц — от пояса до лиц. Его ноздри и лёгкие забиты пудрой. Клубы пудры по пути к его лёгким превращаются в голубоватую бензиновую дымку.

Харуёси — молоденький водитель такси. Проезд в нём в любой конец стоит одну йену. Он никогда не ездит по улицам в поисках пассажиров. Его машина слишком обшарпанна для того, чтобы хоть кто-то из случайных прохожих пожелал бы сесть в неё. Поэтому-то он всегда поджидает клиентов здесь, перед кинотеатром, в котором показывают ревю.

В зале — тысяча двести человек. Мало кто из них знает, что это такое — запах пудры. Только тот, кто мостится — словно ящерица — перед самой сценой. Харуёси здесь уже в сотый раз. И оттого ему становится тошно уже в сотый раз.

2

Клиенты Харуёси — это сплошь его знакомые артисты из квартала Асакуса. Дикторы немых фильмов, комики, рассказчики, флейтисты… Харуёси берёт с них меньше положенной йены.

В Асакуса таких такси — пять или шесть.

Вот комик показывает фокус — достаёт одну за другой салфетки из котелка. И тут оказывается, что в маленьком кошелёчке, где они на самом деле и должны быть, этих салфеток не оказывается. «Извиняюсь, уважаемая публика».

Большинство клиентов Харуёси именно таковы.