Читать книгу "Спецгруппа "Нечисть" - Александр Ищук"

Бегло осмотрев разновидности колотых, резаных и рубленых ран (в основном лица и головы), я повернул голову к правой стене. На этой мозаике взгляд задержался подольше. Картина была смесью анатомического атласа, а точнее — его раздела, посвященного мочеполовой системе обоих полов рода людского, — и выжимки из двух великих трактатов — «Камасутры» и «Цветов персика». Основные позы, изображенные на миниатюрах, были выполнены очень качественно и во всех подробностях. Даже стоя у двери, я мог рассмотреть черты лица (и не только лица) мужчин и женщин.

Хмыкнув, я повернулся к двери. На мозаике, оказывающейся за спинами вошедших, был изображен ад. Все в красно-багровых тонах, кругом котлы и черти, однако душ грешников не наблюдалось. Поискав хоть кого-нибудь из «посетителей» ада, я заметил на одном из котлов табличку с надписью «Санитарный день».

Рассмеявшись, повернулся к стене, расположенной напротив двери. Предчувствие меня не обмануло. На ней красовался рай, также без посетителей и обслуживающего персонала. В центре громоздились белые и очень пушистые облака, из которых, благодаря правильно поставленному свету в кабинете, выплывал белый стол и сидящий за ним человек в белом халате. Сообразив, что этот человек и есть полковник Черепанов, я вытянулся по стойке смирно, но, увидев, что Марся никак не реагирует на хозяина кабинета (он был поглощен прелестями «развратной» стены), я отвесил ему подзатыльник и кивком указал на улыбающегося врача. Марся перевел взгляд на хозяина, охнул и тоже замер.

— Ничего, молодые люди, я могу подождать, — с улыбкой заговорил с нами хозяин кабинета, — это обычная реакция людей, впервые тут бывающих.

Голос полковника лился ручьем (другого слова не подобрать). Лился, журчал и проникал прямиком в мозг. К обладателю такого голоса сразу возникала симпатия и желание делать все, что он говорит. Подобное ощущение было и у Марселя: он даже подошел к «развратной» мозаике, чтобы получше все рассмотреть. Однако через минуту я вышел из оцепенения и зашипел на Марсю:

— Марся, ты тут еще онанизмом займись, извращенец-переросток.

Марся очнулся, помотал головой и встал рядом.

— Присаживайтесь, молодые люди, — полковник указал на кресла возле стола.

Мы послушно сели, и я наконец смог рассмотреть его. Рассмотреть и едва сдержать смех. Более тщедушного и смешного человека я еще не видел. Неудивительно, что у полудурков, о которых говорил Зимин, возникла мысль запугать доктора. Голова его была абсолютно лысой. Заостренные уши плотно прижаты к черепу. Лицо без морщин, но с множеством шрамов. Тонкие губы, тонкий нос, а глаза… Таких глаз я еще не видел. Миндалевидные и пронзительно синие. Его взгляд проникал внутрь и заставлял не только не делать резких движений, но и дышать через раз.

Введя в транс меня, полковник перевел внимание на Марсю. Марся уставился на него и «поплыл». Зря он так. Меня нельзя надолго оставлять без внимания. У меня есть две особенности, о которых мало кто знает. Первое — это реакция на наркоз и вообще любые обезболивающие. Наркоз очень медленно на меня действует. Раза в три медленнее, чем на других. В этом я убедился, когда попал к стоматологу. Вторая моя особенность — высокий порог внушаемости. В состояние гипноза я впадал крайне медленно, а если впадал, то без должной «поддержки» быстро из него выходил. Была у моего приятеля подруга, практикующий психиатр: столкнувшись с моей особенностью, она долго ставила на мне эксперименты.

Череп уже открыл рот, чтобы задать Марсе первый вопрос, когда я «очнулся» и прокашлялся. От неожиданности доктор вздрогнул и удивленно уставился на меня. Я, в свою очередь, уставился на него, но смотрел не в глаза, а в точку между бровями. Этому трюку меня тоже научила подруга друга. У собеседника создавалась иллюзия, будто мы смотрим друг другу в глаза, и он при должном умении может меня загипнотизировать.

С минуту Череп играл со мной в гляделки, но быстро сообразил, что я оказываю сопротивление. И тогда он попытался «подключить» голос. Попытался, но не успел. Я ткнул Марсю в бедро, а бедро у него было отбито… Марся охнул и очнулся. Череп снова переместил свой взгляд на него, но и с Марсей его ждал облом. Тот весь сосредоточился на вновь заболевшей конечности, поэтому поймать его взгляд было нереально. Не дожидаясь, пока доктор «поймает» Марсю «на голос», я обратился к нему шепотом:

— Товарищ полковник, зря стараетесь, — я придал своему голосу как можно больше язвительности, — меня гипноз цепляет плохо, а у Марси ноги отбиты. И если я перемещу его внимание на отбитые «копыта», то хрен вы его «поймаете».

В доказательство своих слов я еще раз ткнул Марсю в бедро. Марся взвыл, разрушив волшебную тишину, и замахнулся на меня.

— Ты что, козел, обалдел!!

— Говори, Марся, говори, и не поднимай глаза на полковника. Не поднимай, тебе говорю! — Я отвесил ему очередной подзатыльник, заставивший его не смотреть на Черепа.

— Чего вы хотите, молодой человек? — спросил Череп обычным, не гипнотизирующим голосом.

— Давайте начнем с того, чего я не хочу!

— Извольте, — легко согласился он.

— Я не хочу, чтобы вы нас вводили в состояние гипноза.

— Вам есть что скрывать?

— Не в этом дело.

— Вы не любите, когда вами манипулируют?

— Именно. Я не хочу быть марионеткой. Вы же можете получить требуемый результат и без гипноза.

— Конечно, так будет еще интереснее.

— Тогда, прежде чем начинать, разрешите вопрос?

— Конечно.

— Что означают «иероглифы» на наших личных делах, проставленных по результатам собеседования с вашими коллегами?

— По большому счету, ничего не значат, — ответил Черепанов. — Это отметка о том, что вы обладаете необходимым набором характеристик для получения офицерского звания.

— А почему у других курсантов нет таких отметок?

— Потому, молодой человек, что ваши показатели выше среднего. Это показатель или хороших задатков, или сумасшествия.

— То есть? — не понял я.

— Что «то есть»?

— Почему сумасшествия?

— Потому что ваши результаты могут означать или одно, или другое. Как говорится, от гениальности до безумия один шаг.

— В нас есть гениальность?! — обрадовался я.

— В вас есть нужные Зимину задатки.

— Ладно, более-менее понятно.

— Тогда и к вам, молодой человек, у меня есть вопрос, не относящийся к основной теме. Не возражаете?

— Нет, конечно, — чуть удивленно ответил я.

— Видите ли, юноша, у меня есть маленькая слабость, хобби так сказать, — чуть смущаясь, признался полковник.

— Голубой что ли?! — с опаской спросил Марся.

— Нет, — едва сдержав смех, ответил тот. — Бог миловал. Вернемся к хобби. Я собираю, если так можно выразиться, ассоциации.