Читать книгу "Тарантул - Герман Матвеев"

– Я так и подумал.

Машина свернула в переулок и остановилась. Здесь Миша коротко рассказал о пережитых сегодня событиях, о том, как они заметили запах тушенки и обнаружили склеп, откуда шел этот запах. Иван Васильевич слушал молча, изредка переглядываясь с Маслюковым.

– Н-да! Случай в нашем деле иногда решает исход операции, – задумчиво произнес подполковник. – Ты хорошо запомнил этот склеп?

– А то как же!.. Хоть ночью найду.

– Вот именно что ночью. Ночью нам и нужно будет его разыскать. Сделаем так. Мы тебя сейчас подвезем кружным путем на кладбище. Иди к птицеловам и скажи, чтобы они кончали свою работу. Помоги им снять западёнки или чем они там ловят, а тем временем посмотри, внимательно посмотри, как подойти к склепу. Запомни, какие кресты, деревья, оградки его окружают. Далеко ли он расположен от монастырской стены. Ясно, Миша?

– Ясно, Иван Васильевич.

– Ты будешь у нас проводником. Но осторожность, осторожность и еще раз осторожность.

Машина остановилась. Прежде чем выйти, Миша нагнулся к подполковнику и с явным смущением зашептал:

– Иван Васильевич, я вам давно хотел сказать, да все не удавалось… Мы ведь тогда обманули вас… Аля в шкаф спряталась совсем не потому… она на самом деле, как Константин Потапыч говорил… Это уж мы потом придумали.

– Я знал об этом… Знал и то, что ты мне в конце концов сознаешься.

– А почему вы знали?

– Потому что я тебе доверяю… Действуй.

Иван Васильевич крепко пожал Мише руку и открыл дверцу.

27. ВЫЗОВ В МИЛИЦИЮ

В аптеку пришел участковый инспектор Кондратьев. Как старый знакомый он приветливо помахал рукой рецептару.

– Мое нижайшее… Начальство у себя? – спросил он и, не ожидая ответа, прошел в кабинет управляющей.

– Ну вот! Опять что-нибудь с затемнением? – с недовольной улыбкой встретила его Евгения Васильевна. – На Невский у нас одно окно открыто… Неужели на дворе?

– Никак нет. Не беспокойтесь. Я по другому поводу, – сказал Кондратьев, усаживаясь на стул и вытаскивая из полевой сумки какие-то бумаги. – Срочно требуется Анна Каряева. Есть у вас такая?

– Есть. Санитарка.

– Вот. Затем требуется Иконова.

– Такой нет.

– Как же нет? Ольга Михайловна Иконова.

– Никонова?

– Виноват. Действительно, Никонова, – поправился участковый, поднеся к глазам повестку.

– Это рецептар. Зачем они вам?

– Есть маленький разговор. Надо кое-что уточнить.

– Позвать вам их сюда?

– Никак нет. Пускай оденутся. Прогуляемся до отделения. Да вы не беспокойтесь. На полчасика. И что это за оказия! Как только видят милицейскую форму, так сразу и пугаются, – посетовал участковый. – Совесть у вас не чиста, что ли? Или с детства люди напуганы «букой милиционером»?..

– Я не пугаюсь, но ведь вы не на танцы приглашаете? Не на вечеринку?

– Танцы не танцы… – неопределенно сказал участковый. – Танцы у нас особые, но пугаться без причин не годится.

– Хорошо, я сейчас им скажу. У вас повестки?

– Так точно! Вот вручите. Я подожду.

Через полчаса рецептар аптеки сидела в комнате оперативного работника отделения, с которым уже встречалась дважды, и с недоумением поглядывала на второго мужчину. По всем признакам, с ним здесь считались. «Что у нас могло случиться? – думала Ольга Михайловна. – Перепутали лекарство и кто-нибудь отравился? Вряд ли. За последнее время я не выписывала ни одного рецепта с сильнодействующими средствами. Зачем-то вызвали Аннушку…»

– Ольга Михайловна, вы нас извините, что потревожили, – начал оперативный работник. – Оторвали, так сказать, от важных дел. Но вот товарищу Маслюкову надо кое-что выяснить. Он работает в ОБХС. На площади. Мы будем протокол составлять, Сергей Кузьмич? – спросил он Маслюкова.

– Я думаю, не стоит. Это разговор предварительный. Если будет нужно, потом оформим. Товарищ Никонова, мы имеем сигналы… Скажите, что собой представляет Шарковский Роман Борисович?

Ольга Михайловна с удивлением подняла брови, подумала и неторопливо ответила:

– Шарковский? Старый, опытный, хорошо знающий свое дело работник. В аптеке он работает давно.

– Насчет его квалификации мы не сомневаемся, – сказал Маслюков. – Он заведует складом?

– Он дефектар. В его ведении находится… Ну, если хотите, склад. По требованиям из ассистентской он отпускает нужные лекарства.

– Вот, вот… Скажите, пожалуйста, у вас никогда не было сомнений в его честности? Никаких подозрений? Особенно зимой сорок первого – сорок второго года…

Вопрос несколько смутил Ольгу Михайловну. Теперь она поняла, зачем вызвали ее и санитарку. Обе они старые работники аптеки, и вся «деятельность» Шарковского проходила на их глазах.

– Вы ставите меня в неловкое положение. Как я могу подозревать человека, если нет точных данных?..

– Ревизии у него бывали? – продолжал спрашивать Маслюков.

– Ну конечно.

– А результаты?

– Я не читала актов, но вы можете получить их у управляющей.

– Все это не то… Документы мы смотрели, но нас интересует фактическая сторона дела. Провести за нос можно любую комиссию. Особенно такому, как Шарковский. Я думаю, надо пригласить для беседы и товарища Каряеву, – неожиданно предложил Маслюков, поднимаясь из-за стола.

– Товарищ Каряева, пожалуйста, сюда! – крикнул он в коридор, широко распахивая дверь. – Проходите, садитесь и не стесняйтесь. Здесь все люди свои.

Аннушка недоверчиво посмотрела на Маслюкова, чинно поклонилась присутствующим и села.

– Вот мы тут начали разговор с Ольгой Михайловной об одном вашем сотруднике, – продолжал Маслюков. – Шарковский Роман Борисович. Работает он у вас давно. Не правда ли?

– Работает он давно, – подтвердила Аннушка.

– И хорошо работает?

Аннушка покосилась на Маслюкова, поправила платок на голове и пожала плечами.

– Я человек маленький. Мое дело уборка, приборка, мойка. Что я могу понимать?

– Но все-таки? Вы с ним работаете не один год. Каждый день видите… Вот нам, например, стало известно, что он меняет дефицитные лекарства. Так сказать, спекулирует.

Аннушка перевела взгляд на молча сидевшую Ольгу Михайловну и поджала губы.

– Вы не замечали, товарищ Каряева? – спросил оперативный работник.

– Я ничего не знаю, – упрямо сказала Аннушка. – Какое мне дело до Романа Борисовича? Чего он меняет, кому меняет… Он же меня не спрашивает.

– Мы вызвали вас не для допроса, а для беседы, – мягко сказал Маслюков. – Мы обращаемся к сознательным женщинам, защитникам Ленинграда. Ну посудите сами… Государство ему доверило ценности, а он в личных интересах разбазаривает их, наживается. Кого же он обманывает? В первую очередь вас. На ваш хороший, передовой коллектив ложится тень. Верно я говорю, товарищ Каряева?