Читать книгу "Иная - Сьюзан Хаббард"

В качестве доказательства я поднесла ладони к лицу. И не увидела ничего. Я посмотрела на свои ноги и видела прямо сквозь них. Сшитые на заказ брюки исчезли. И рюкзак тоже. Отцовские рассказы о метаматериалах оказались ничуть не преувеличены.

После этого я больше не чувствовала «другого». Я двинулась дальше вдоль Набережной улицы, как будто вплавь. Я зашла в ресторан, направилась на кухню, где стояли в ожидании, когда их соберут и подадут, тарелки с едой. Никто не смотрел в мою сторону. Я взяла тарелку с полусырым бифштексом из вырезки, вышла с ним через черный ход, устроилась на каменной стене и умяла его, хватая куски руками. Спустя несколько минут двое официантов вышли покурить, и один из них заметил пустую тарелку у стены, рядом со мной. Он неторопливо подошел забрать ее и при этом встал так близко, что я разглядела перхоть у него в волосах.

— Кто-то решил поужинать альфреско,[22]— заметил он.

Второй рассмеялся.

— Аль Фреско? Это кто? Ты про того пьяницу, что дрыхнет возле помойки?

Уходя, я сунула ему в задний карман десятидолларовую банкноту в качестве платы за ужин.

Я поплыла дальше по переулку снова на Набережную, ловко уворачиваясь от туристов. Наверное, быть невидимым почти так же хорошо, как летать. Один раз я задела пухлого мужчину в костюме. Он отпрянул и украдкой огляделся, чтобы понять, кто же дотронулся до него. И ахнул. Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, в чем дело: его стукнул мой невидимый рюкзак.

Я развлекалась, впервые за долгое время, и прикидывала, что бы еще такое выкинуть. Но физическое напряжение от поддержания невидимости выматывает так же, как многокилометровая поездка на велосипеде. Пора было подыскивать место для ночлега.

По крутой мощеной улочке я вернулась обратно в центр и направилась к гостинице, замеченной ранее.

Проникнуть в «Дом маршала» оказалось легче, чем я предполагала: ухватившись за кованые чугунные перила, я забралась на балкон, миновала ряд пустых кресел-качалок и влезла в незапертое окно ванной. Убедившись, что комната пуста, я заперла дверь, скинула одежду и наполнила ванну. Постояльцам полагались даже махровые халаты. На полочке я обнаружила флакончик с лавандовым маслом для ванн, но крышечка оказалась завинчена так туго, что мне не удавалось его открыть, пока я не помогла себе зубами. Я вылила масло в бегущую воду, погрузилась в ванну и медленно выпустила из себя свет, позволив себе сделаться видимой — как будто кто-то мог меня увидеть. Я намывала волосы, отросшие уже ниже пояса, и ноги.

И едва не заснула в ванне. Встала, вытерлась, завернулась в халат, заплела волосы и, едва живая от усталости, нырнула в королевских размеров кровать. Простыни неправдоподобно пахли розами. Мне снились цветы, птицы и кроссворды.

В «Энеиде» Вергилий называет сон «братом смерти». Для нас сон — самое близкое подобие смерти, какое нам суждено испытать (за исключением насильственной смерти, разумеется, всегда за этим исключением).

Меня разбудил солнечный свет, струившийся золотыми полосами в окно над балконом. Я села в постели, впервые за много месяцев ощущая свежесть и ясность в голове. Я чувствовала себя так, будто выспалась по-настоящему с тех пор, как покинула дом. И мгновенно осознала, как соскучилась по работе своего пытливого ума. Может, от моего прежнего образования все-таки есть какая-то польза, не столько в том, чему именно меня учили, сколько в том, что меня научили думать, Поиски тети теперь представлялись простым и понятным делом. Сначала я сверилась с телефонной книгой на комоде: там значилось больше двадцати Стефенсонов, но ни одной Софи или даже С.

Но она могла выйти замуж и взять другую фамилию, или просто номер ее в книге не значился. Я перебрала в уме то немногое, что отец рассказал мне о прошлом моей матери: она выросла в окрестностях Саванны, но я не знала, где она ходила в школу, Я знала или думала, что знаю ее прежний адрес, и знала, что она работала с пчелами.

Я оставила комнату в нетронутом виде, за вычетом флакончика с лавандовым маслом для ванн. Старая деревянная дверь скрипнула, когда я выходила. На цыпочках прошла по коридору и спустилась по лестнице. В вестибюле уселась за компьютерный терминал для постояльцев. Благодаря гостиничному интернет-доступу за несколько секунд по словам «Саванна» и «мёд» я нашла то, что мне требовалось: адрес и телефон компании «Пчела Тиби».

Я пересекла вестибюль, как будто и правда была платным постояльцем.

Швейцар открыл передо мной дверь.

— С добрым утречком, красавица!

— Доброе утро.

Я надела темные очки и важно направилась вдоль по Бротону, в своем лондонском черном брючном костюме и впрямь чувствуя себя красавицей.

В иные дни чувствуешь себя единым целым со вселенной. У вас так бывает? Земля сама ложится под ноги, а ветер ласкает кожу. Длинные волосы развевались у меня за спиной и пахли лавандовым шампунем. Даже рюкзак казался легким.

Компания «Пчела Тиби» располагалась в ангаре на краю города — не самое приятное место, да и найти такое нелегко. Невидимость пригодилась: автостопить я не хотела и на заправке просто скользнула на заднее сиденье машины с наклейкой «Тиби Айленд» на заднем стекле. За рулем сидела молоденькая девушка, которая направилась к выезду из города по Айленд-экспресс. Когда она поравнялась с поворотом на Президент-стрит, я загудела, стараясь максимально точно подражать звуку барахлящего двигателя. Она послушно свернула на обочину, и я (вместе с рюкзаком) выскользнула наружу, пока она заглядывала под капот. Одними губами я произнесла «спасибо».

Нет, я не чувствовала себя виноватой за тогдашние проделки. Я считала, что цель оправдает средства, какими бы они ни были. Много позже я пришла к полному моральному расчету с самой собой.

На последний отрезок пути я сделалась видимой и дважды останавливалась спросить дорогу, прежде чем отыскала ангар. Внутри трудились с полдюжины молодых людей. Одни приклеивали этикетки к высоким бутылкам с золотым медом, другие упаковывали маленькие банки в картонные коробки для перевозки, а еще кто-то лопаточкой нарезал на квадратики медовые соты. В помещении были большие окна и высокие потолки, но воздух все равно казался густым и сладким.

Когда я вошла, они дружно обернулись.

— Привет, — сказала я. — Берете на работу?

Со мной беседовала ухоженная дама в костюме в офисе наверху. Она сказала, что в данный момент у них нет открытых вакансий, но она введет мое заявление в картотеку. Заполняя бумаги, я сказала, что мне восемнадцать и оставила адресную строчку пустой. Я объяснила, что в данный момент направляюсь к родственникам, и спросила, не знала ли она мою маму, которая работала здесь пятнадцать лет назад.

— Я здесь всего год, — сказала она. — Может, вам поговорить с хозяином? Он за городом, на Овсяном острове, с пчелами.