Читать книгу "Доминирующая раса - Олег Серегин"

На меня бросились трое.

В конце концов, это становится однообразным.

Часть третья Малыш

1

Местер Санди ничего больше не напишет. Его убили, а кости его ррит пустили на украшения. Им безразлично, кем был ненавистный х’манк. И их за это не упрекнёшь. Теперь работы А. М. Дарикки ещё больше прибавят в цене. Хоть он и так был живым классиком. Невесть чьи картины в холле Мраморного дома не вешают.

Это потеря.

Но нелегальных туроператоров и охотников за кемайлом мне почему-то не жаль. Пусть среди них были вполне обаятельные люди, вроде хозяина моего ангара. Они знали, где находятся. Не думаю, что одному местеру Хейнрри лезли в голову мысли о реванше. Редкий фронтирский колонист заявил бы, что не боится ррит, это отнюдь не считалось постыдным.

Деньги сильнее страха. И всё.

Я думала об этом, пытаясь отвлечься от того, что у меня жутко чешется шея. Сквозь длинные прямоугольные окна под самым потолком, забранные толстой решёткой, пробивался дневной свет. Честное слово, лучше бы лампы были. Гнойно-зелёные стены палаты превращали естественные лучи во что-то омерзительное.

Не знаю, почему это всё напоминало мне больницу. Может, потому, что я лежала на спецкушетке в фиксаторах, как буйнопомешанная.

Меня прохватил смешок.

Да, вот на это ума у них хватило. Увы. Хорошие, мощные фиксаторы, они бы и нукту удержали. Если б меня просто заперли, я бы могла раскурочить замок с помощью биопластика. А там, чем не шутит судьба, и выбраться на волю. С охапкой боевых лент это не такое уж фантастическое допущение.

В этот раз тем, кто пытался меня схватить, повезло меньше, чем в прошлый. Хотя больше, чем в позапрошлый. Я не успела выделить боевую ленту из общей массы пластика на моём теле. А то бы появились трупы. Пластик даже в защитной роли весьма эффективен.

Конечно, экстрим-операторов учат драться. Хотя мы никоим образом не мастера боя. Разработанный для нас специалистами комплекс приёмов, строго говоря, не воинский, он больше для диверсионной деятельности. Но кое-что я умею, а пластик удесятерял мою невеликую силу. Одному парню я вырвала руку из сустава, второму теперь придётся вставлять новые глаза.

Третий прыснул мне в лицо из баллончика. И очнулась я уже в кандалах.

Но они не сумели снять с меня биопластик.

Было над чем поглумиться. Они ещё раз пытались, когда я пришла в себя. Хрен им. Я на удивление нервно устойчива. Я сохраняла спокойствие. И пластик оставался единым целым с моим эпидермисом. Разве что эффект увлажняющего крема производил. Они бы сумели выделить его, только содрав с меня кожу.

Но это в их планы не входило.

Пока.

Пока что я лежала в синтетических петлях, которые не могла порвать даже искусственно усиленными руками. И ждала. Когда ко мне придут, и поведут, и покажут Лучшего Самца Человечества. Ха! Всё повторяется. К несчастью, трагедия снова повторяется как трагедия, и посмеяться над ней выйдет только сквозь слёзы.

А ррит, между прочим, спели лебединую песню. Последний великолепный удар самой воинственной расы Галактики. Им можно восхититься. Потому что всё, чего они на самом деле добились — так это того, что Совет больше не будет жалеть денег на бомбардировки. Несчастный Фронтир, ненадолго вернувший гордое имя Ррит Кадары, бомбить будут так, что распылят литосферу на километр в глубину. И всё. И жалкие остатки наших самых страшных врагов вымрут на очень удалённых планетах.

Огромный ядерный запас, накопленный для междоусобиц, во время войны пустили на благородное дело. Лежи у Совета в закромах наследие предков, он бы не жался.

Я думала о всяких посторонних и совершенно неважных вещах. Гадать и томиться в неведении как-то не выходило. Даю зуб нынешнего главы Совета, что похитили меня приятели покойного Экмена. Язви его в задницу на том свете. Сколько ещё меня будет преследовать Фронтир? Я устала. Я чувствую, как старею, это неописуемо мерзкое чувство. А ведь биопластиковый контур ещё замедляет процесс… Мне уже тридцать, а у меня так мало хороших воспоминаний. Я часто ныряла в них, когда мне было совсем плохо, и они уже стёрлись. За полгода без Аджи я устала смертельно, я только сейчас начала понимать, чем он на самом деле был для меня. Батарейкой. Энергоблоком. Нукта-воин, готовый без устали убивать и любить до гроба. А я ещё думала, почему же мне так нравится его тормошить. Мне причиталась часть его силы. Как его самке.

И пусть сдохнет тот, кто плохо об этом подумает.

Я ещё раз дёрнулась в фиксаторах. Без особой надежды, просто от злости. Сейчас биопластик не питал меня, а наоборот, забирал лишнюю энергию. Вот и хорошо. Такие минуты у меня случаются редко.

Дверь отворилась.

Меня не осмелились освободить. Так и везли по коридору, в фиксаторах, поставив кушетку на колёса. Точно на операцию. Тайное общество врачей-убийц. Я думала, о чём меня будут спрашивать. В смысле, зададут ли какой-нибудь новый вопрос. И убьют ли, получив ответы. Или не получив.

Меня казнили. Я давно мертва. Даже несколько раз. Можно мне спокойно полежать в могиле?

Я была зла. В груди кипел нервный смех. Но я совершенно не испытывала страха.

Я не допускала этого. Потеряй я контроль над собой, биопластик немедленно выделился бы из кожи. И его могли бы снять. Поэтому я смеялась про себя, ядовито и гнусно. Издёвка помогала держать нервы. Это снимают кино. Глупое, банальное и бездарное.

Неведомые «они» отнюдь не были дураками. И знали всю опасность квазиживого вещества, покрывавшего моё тело. Подумалось, что я бы могла выделить ленты и пустить их в бой, когда увижу допросчиков. Но в тот же момент между мной и тремя пустовавшими пока креслами опустилась прозрачная стена. Наглухо. Неприятно иметь дело с умным человеком.

Стена потемнела, а в лицо мне ударил свет. Вот это бессмысленный ход. Пластик аккуратно родил мне тончайшую корректирующую пластину, и я сполна наслаждалась лицезрением врага. Язви их тридцать раз.

Вошло четверо. Даже при всех мерах предосторожности они не смогли отказаться от секьюрити. Пара бугаев осталась стоять у стены. Двое сели. Одно кресло осталось пустым.

Сквозь пластину я прекрасно различила их лица.

Мне стоило огромных трудов сохранить спокойствие. Ещё немного, и биопластик снова проявится в экзоскелет. Нельзя допустить такого. Станет намного хуже.

Рядом с незнакомым мне рыжеватым мужчиной средних лет сидела местра Арис.

Модница. Туристка. Шикарная дама.

В этот раз на ней не оказалось косметики. Стало видно, что она гораздо старше, чем выглядела. Возможно, старше меня.

Её глаза были как две оскаленные пасти.

Так она, выходит…

Холод у меня в груди затвердел. Кусок льда. Местра Арис смотрела на меня. И никакого гламура не было в ней. Я знала, что не изменилась в лице. Вот не думала, что от своей атрофии смогу получить какие-то положительные эмоции.