Читать книгу "Красный падаван - Виктор Дубчек"

— Зачем тебе? — скептически хмыкнул Окто. — Как будто профессиональный диверсант не может подделать внешность. Ты же сам из этих, чего тебе опасаться?

— Ни из каких я не из «этих», — шёпотом, но твёрдо сказал Коля, — и вообще я комсомолец.

Он с сожалением протянул планшет капитану.

— Ну что, я зову, твои готовы? — и, дождавшись уверенного кивка, чуть приподнялся из травы и закричал: — Стой, кто идёт!

Кусты по ту сторону просёлка тут же отозвались:

— Свои! Привет от дяди Паши!

— Как он там, не хворает? Игрушек прислал?

— Матрёшек и Петрушек! И заводных лягушек!

Глупый пароль, но всё было верно. Впрочем, Половинкин и не сомневался — иголочки успокаивающе молчали. Так уж, порядок есть порядок.

— Майор! — крикнул Коля.

— Лейтенант? — сказали кусты.

— Выходим на дорогу, только мы! — предложил Коля.

— Не выходим, — насмешливо ответили кусты, — ты глаза-то подыми для разнообразия, лейтенант.

Половинкин откатился вбок, переворачиваясь на спину, поглядел вверх. В чистом сухом небе высоко стояло солнце, Коля щурился. В просветах между кронами деревьев он увидал маленький, как игрушечный, квадратный самолётик, словно бы зависший прямо над ними.

— Немцы, товарищ майор? — крикнул он с тревогой. — Десант, бомбардировщики?

— «Рама», разведчик ихний, — ответили кусты, и, чуть поколыхавшись, исправились, — то есть «их», конечно. Скоро тут весялуха намечается — белорусская народная плясовая. Поспешить бы, лейтенант!

Коля мгновение поразмыслил, переглянулся с капитаном Окто и кивнул.

— Товарищ майор! — закричал он, перекатываясь назад и привставая из травы. — На юг метров пятьсот вдоль дороги, там низинка такая, можно перейти незаметно. Там боец наш, мою фамилию назовите громко! И не удивляйтесь ничему, ладно? Это наш там боец.

— Понял, лейтенант, — отозвались кусты, помахав на прощание веточкой, — всё мы знаем, жди.

Половинкин повернулся к Окто:

— Ну что, как там твои?

— Встретят, не беспокойся, — пожал бронированными плечами десантник, — только зря всё это: с развёртыванием базы мы бы и сами справились, без вашего осназа НКВД.

Коле понравилось, как ревниво десантник произнёс русские слова «осназ НКВД». Было в этом что-то от интонации, с которой он называл собственное подразделение — 501-й Легион.

— Нет, — сказал Половинкин, — у нас на Земле без НКВД ни одно доброе дело не делается.

— НКВД поддержать — дело, конечно, доброе, товарищ генерал. Только сгинем ни за грош по дороге. Такое моё мнение.

Рокоссовский положил ладонь на локоть своего начштаба.

— Алексей Гаврилович, — мягко сказал командир корпуса. — Мы же с тобой старые солдаты, знаем: человеку в бою нет ничего дороже сознания, что ему доверяют, в его силы верят, на него надеются…

— Да какое доверие, Константин Константинович… — с тоской произнёс Маслов, — оказались мы ближе всех, вот и кидают на убой.

Рокоссовский снова повернулся к разложенным на столе бумагам.

— Не знаю, Алексей Гаврилович, не знаю — так уж на убой ли. Вот карты, перед тобой. Маршрут следования корпуса видишь?

— Удачный маршрут, — с неохотой признал Маслов, — даже слишком. Ты мне лучше объясни, откуда у Генштаба такие карты.

— Не знаю, Алексей Гаврилович, — повторил Рокоссовский, задумчиво ведя карандашом по красной линии.

— Вот то-то и оно. Тут не знаешь, что в соседней деревне творится, а Конев нам миллиметровку шлёт, да не просто — а на неделю вперёд! Ты мне вот объясни, как он может знать, где немцы будут через неделю?

— Шапошников, — поправил комкор, кинув взгляд на рамку, — подписано: Шапошников, Булганин, Тимошенко, Колмогоров.

— Колмогоров? — грустно переспросил Маслов. — Что ещё за полководец? Кто такой, почему не знаю?

— Вот смотри, — сказал Рокоссовский, не обращая на эти слова внимания и склоняясь над картой, — тут ведь не точно сказано, где какие немецкие части будут в такое-то время. Видишь — круги?

— Окружности. Вижу, — согласился ехидный начштаба, — и числа по радиусам.

— Судя по легенде — вероятность того, что в данный момент времени в данной области будут находиться части противника. А теперь следи за карандашом.

Он медленно повёл грубо заточенный грифель от места их нынешнего расположения до конечной точки маршрута — возле какой-то лесной белорусской деревеньки. Маслов нахмурился.

— Ты что хочешь сказать, товарищ генерал?

— А то и хочу, Алексей Гаврилович. Если мы сейчас воспользуемся паузой, подтянем тридцать пятую и сто тридцать первую, а потом пойдём компактной группой… Вот как тебе это, посмотри: почти по всей протяжённости следуем по неплохим рокадам, вероятность наткнуться на немцев всё время минимальная. Если и наткнёмся, то не на передовые, боеготовые части. Их мы затопчем на ходу, а боеготовые они подтянуть уже не успевают. Но самое главное — мы по дороге ещё и успеваем захватить горючее и припасы — вот здесь, здесь и здесь. Как тебе?

Грифель закончил путешествие по карте. Рокоссовский поднял взгляд на Маслова.

— Маршрут-то не просто удачный. Маршрут-то математический.

— Костя, — взвыл начштаба, выходя из себя, — ну что ты несёшь? Что они там могут наматематичить, как? Откуда у Генштаба вообще такие фантазии взялись? Ставка не могла утвердить, не верю.

— Тише, товарищ генерал, тише, — покачал головой Рокоссовский, — при разговоре ты присутствовал, самолёт ночью сам встречал. Приказ из Ставки, сомневаться не приходится. Но ты знаешь, что меня более всего убеждает? Я тебе скажу.

Он помолчал, подбирая верные слова.

— Мы ведь с тобой с первых дней понимаем, что приграничное сражение нами проиграно. Остановить противника можно лишь где-то в глубине. Отвести соединения, дождаться подкреплений, сосредоточить необходимые силы. Я солдат, смерти не боюсь, ты знаешь. Ничего нет проще, чем отдать приказ «стоять насмерть». Привилось у нас такое, некоторые хвастают…

Маслов хмыкнул:

— Надо же учитывать неравенство сил.

— Конечно, — согласился Рокоссовский, — если уж умирать, то с толком. Но если бы в Ставке сомневались в стойкости вверенных нам войск, то отводили б нас в глубину обороны. А в нас не сомневаются, вот что я думаю. Нет, в нас они уверены. И приказ этот — не ошибка, не прихоть Генштаба. Ты посмотри на цифры! Разве нас в Академии учили чему-то подобному?

— Не учили, — неохотно признал начштаба, — я вообще ничего подобного прежде не видал. Это, знаешь, Константин Константинович, это как и не война уже, а вроде шахмат. Только ты теперь всю доску видишь, а не одну свою клетку.