Читать книгу "Бич Божий - Андрей Мартьянов"

Миновали административную границу округов – на огромном баннере встал на дыбы коронованный лев Великого княжества Финляндского, вернувшегося в состав Империи двести лет назад и восстановленного в традиционных границах начала ХХ века. Потянулись хвойные леса и песчаные холмы, усеянные ледниковыми валунами. На обочинах изредка встречаются брошенные автомобили, в некоторых остались умершие – мы нарочно остановились посмотреть. Как и везде, создается впечатление, что люди перед смертью заснули: у многих «позы зародыша», свернулись калачиками на сиденьях. Нашли рядом три дохлых белки и мертвого ежика. Пропрыгала через пустое шоссе обычная зелено-бурая лягушка – рептилий, как и птиц с насекомыми, зараза не тронула.

Первый большой затор мы увидели на виадуке, пересекавшем «Скандинавию». Крупная авария – столкнулось больше двадцати машин, некоторые сгорели. За ними – грандиозная пробка и снова десятки покойников. В ближайшем поселке по дороге мертвым-мертво, ни души, только полуразложившаяся черная корова валяется возле ограды одного из домов. Много оставленных автомобилей возле дорогих мотелей – в здания мы заглядывать не решились, знали, что там обнаружим.

Чем дальше от Питера – тем чище воздух, Волчку ничего не почудилось. Следов пожаров мы не увидели, обошлось, зато встречались участки с погибшими деревьями: «аномалия» поработала. Когда появился дорожный указатель «Лейпясуо – 3 км», Ваня притормозил и начал выискивать правый поворот.

– Озеро Глубокое, – пояснил он. – Одно из самых крупных в Карелии. По юго-западному берегу – зона отдыха, принадлежащая нефтяной компании «Тюмень-PRO», я там работал на отделке новых коттеджей. Хорошо платили, кстати. У этих жлобов все свое: автономный реактор, система очистки сбросов канализации, фильтрация воды, хотя озеро считается чистейшим… Роскошная деревенька для усталых менеджеров высшего звена, понимаешь? Человек пятьсот вместит. Ага, вот и въезд…

Вывеска светилась голографической эмблемой компании – синим пятиугольным алмазом с наложенными на него буквами «T-PRO», популярный лэйбл, знакомый каждому автомобилисту. Прекрасная асфальтовая дорога уводила в светлый золотистый сосняк.

Через пять минут обнаружился высоченный, метра три, забор красного кирпича. Все как обычно – нетравматичная «отпугивающая» проволока поверху, шарики системы слежения, в которые понапиханы детекторы массы, движения и температуры вместе с видеокамерами. Мышь не проскочит, нефтяные бароны должны быть надежно ограждены от суровой действительности реального мира, по крайней мере в редкие минуты отдыха. Ворота такие, что танком не прошибешь (я легко вообразил себе Полковника, восседающего на башне нашего Т95, намертво застрявшего в переплетении тяжелых кованых прутьев).

– Очень странно, открыто, – проворчал Ваня.

Мы выбрались из машины и попытались ткнуться в дверь домика охраны рядом с воротами. Зашли внутрь и ничуть не удивились, сразу увидев мертвого сотрудника секьюрити в черно-голубой форме. Он скрючился на диванчике, стоявшем рядом с неработающим терминалом службы внешнего слежения, труп был раздувшийся и невыносимо смердящий. На единственном работающем мониторе беспрестанно мигал красный сигнал «АВАРИЙНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ!».

– Значит, электроника вырубилась и периметр не охраняется, – заключил Волчок. – Это радует. Пошли на территорию, глянем чего как. Заметил, на автостоянке всего пять машин?

– Подает надежды, – согласился я.

Дорожка, выложенная разноцветной плиткой и окруженная кустами желтого шиповника, вывела на маленький пляжик, метров тридцать пять в длину и десять в ширину. Идеальный золотой песок, столбик с указателями – сауна туда, лодочная станция сюда, администрация вот в эту сторону. Озеро действительно оказалось громадным, растянувшимся на много километров. Посередине – остров, напоминающий формой рыбу, подальше – еще несколько маленьких островков, противоположный берег теряется в золотистой дымке, видна лишь темно-зеленая полоска леса.

Пойдешь направо от пляжика – наткнешься на трехэтажные корпуса отеля, построенного в старофинском стиле, побережье слева изрезано мысами, напоминающими миниатюрные фьорды, «английский парк», красивая подделка под дикую природу. Оказывается, у них тут есть собственный музейчик, посвященный Второй мировой, – в этих местах находился второй эшелон знаменитой линии Маннергейма, в сохранившемся с тех времен бункере управляющие элитным санаторием устроили кафе. Вывеска почему-то немецкая: «Zweite Herings» – «Две селедки».

Именно с той стороны до нас донеслась тихая музыка. Ваня привычно сбросил с плеча винтовку и снял ее с предохранителя.

– Живые люди? – поднял бровь Волчок. – Я все больше удивляюсь. Давай потихонечку, вдруг с перепугу начнут палить? Если есть из чего, а оно точно есть – у дохлого охранника в кобуре нет оружия, его кто-то забрал.

Мы были приличными, воспитанными людьми и поэтому на входе очень громко постучались. Стеклянную дверь «Двух селедок» обрамлял покрытый темно-изумрудным мхом бетон древнего бункера.

– Ау! – Ваня рявкнул так, что можно было мертвого разбудить. – Кто там?

Обождав немного, повернулся ко мне:

– Музыкальный автомат, наверное. Но почему он работает, если электричество отключено?

– Считайте, что он на батарейках. – Я вздрогнул, услышав чужой голос. – Вы кто такие?

Перед нами стояла тощая, как щепка, девица с короткой прической, окрашенной в немыслимый фиолетовый цвет.

– Повторяю: кто такие? И чего здесь делаете?

Я увидел наведенный мне в лицо пистолет.

* * *

Фиолетовая барышня распиналась уже минут сорок – говорила громко, как ножом по стеклу скребла, уснащая чересчур эмоциональную речь матюгами, нестандартными метафорами и донельзя похабными оборотами. Это мы списали на последствия тяжелого стресса, все-таки она сидела здесь в полном одиночестве почти месяц.

Если вычленить из бурного монолога голые факты и забыть про чувственную составляющую, получится вполне связная история: Лена, как именовалась наша новая приятельница, трудилась в «Двух селедках» барменшей. Летом санаторий практически не работал, отдыхающих было очень мало (еще бы! Самый разгар массовой эвакуации!), в августе персонал отпустили в бессрочный отпуск, Лена уехала домой в Питер.

Перед началом эпидемии Лена встретилась со знакомым из числа военных, остававшихся в городе, он посоветовал как можно быстрее исчезнуть из столицы от греха подальше, намекнув, что грядут некие малоприятные события, какие конкретно события, знакомый и сам не знал. Поток беженцев к этому времени иссяк, трассы освободились, и Лена благополучно добралась на машине до Лейпясуо вечером 14 сентября (охрана пропустила ее на территорию как постоянную сотрудницу), было вполне разумно отсидеться за городом. Отдельно было упомянуто, что в те самые дни она подхватила какую-то жуткую простуду, вся пошла красными пятнами…

Мы с Ваней понимающе переглянулись.

Что было дальше? Мало приятного. Трое охранников, все еще остававшихся в комплексе, внезапно умерли в середине следующего дня, заснули и не проснулись. Оно и понятно, Лена если и передала им механовирус, то он не успел за столь короткий срок размножиться, иммунитет не сформировался. Трогать мертвецов она не решилась, оставила там, где лежали. Еще через сутки барменша заболела всерьез – симптомы в точности напоминали наши: температура, озноб, пот ручьями, болезненно сводило мышцы. Думала, Богу душу отдаст. Потом появилось жуткое чувство голода, хорошо, что запас продуктов в санатории был изрядный. Система жизнеобеспечения отключилась спустя неделю, пришлось питаться консервами.