Читать книгу "Чернокнижники - Александр Бушков"

— Здрав буди, везучий!

— И тебе не болеть, — в тон ему ответил Савельев.

И он моментально узнал эту орясину, которую не скоро и забудешь — Павлуша из Тайной канцелярии стоял, ухмыляясь во весь рот, так, словно они и впрямь были добрыми приятелями.

Савельев, усмехаясь, продолжил:

— А особенно тебе не болеть тем, что от срамных девок подцепить можно запросто…

— Да ладно тебе, — спокойно сказал Павлуша. — Я с тобой не собачиться пришел, тут дело служебное… Сворачивай направо, там стоит возок с двумя гнедыми в упряжке, Алексей Иваныч с тобой потолковать хотят. Зачем-то ты ему срочно надобен… Ну, шагай! Такая персона тебя, мелюзгу, сама изволит дожидаться…

Он проворно посторонился с дороги. Делать было нечего, Савельев зашагал в указанном направлении. Даже если и опоздает чуточку на свою встречу, ничего страшного, капитан будет терпеливо ждать — понимает, что, учитывая специфику текущего столетия, очень уж точно время встречи назначать не приходится…

За углом, и точно, стоял простой возок без гербов с двумя гнедыми. Савельев распахнул дверцу и залез внутрь. Уселся на свободное сиденье, спиной к кучеру (а на втором разместились Кушаков и незнакомец лет сорока, с тонким дворянским лицом).

Не тратя времени на приветствия, Кушаков жадно спросил:

— Ну что?

— Да ничего особенного, — пожал плечами Савельев. — Не станет же он мне в первый же день устраивать прогулку по своим тайным комнатам с подробным объяснениям всех чудес…

— Не станет, — без малейшего раздражения кивнул Кушаков. — Это ж каким дураком надо быть… Но что ж ты, совсем ничего не высмотрел и не услышал?

— Ну отчего же, — сказал Савельев. — У него там есть такой Мокей, по всем ухваткам — настоящий колдун…

Незнакомец подался вперед:

— Волосы и борода черные, сложения могучего, глаза синие, пронзительные?

— Точное описание, — сказал Савельев. — Взглянет — как шилом кольнет… Одет по-мужицки, но со всей возможной для мужика роскошью…

— Ну да, он это любит… — задумчиво кивнул незнакомец. — Вот он где пригрелся… А доносили, что ушел из Москвы насовсем и далеко…

— Доносчиков выдерем, — будничным тоном сказал Кушаков. — Чтобы в следующий раз не врали чего попало, а честно признавались, что упустили из виду… Ладно, Петр Петрович, об этом пока помолчим, твой Мокей — пятое колесо в телеге…

— Промолчишь тут… — проворчал Савельев, решивший, что этому злющему псу следует кинуть кость (тем более что это никак не в ущерб его собственной миссии). — Он там такие страсти представлял…

— И какие?

— Приводили крестьянскую девчонку, раздевали ее догола, поили каким-то зельем. Она от этого словно бы в беспамятство впадала, и как-то ее посредством в стеклянном шаре четко виделись разные диковинные картины…

Кушаков легонько махнул рукой:

— Будет… Это тебе попервости заманчиво, а с ними и не такого насмотришься… Насчет князя удалось что-нибудь выведать?

— Самую что ни на есть малость, — сказал Савельев. — Все интересное у него содержится в особых комнатах, под хитрыми замками, и вроде бы даже нет особо доверенных слуг, которым туда был бы доступ. Только сам князь…

И подумал не без злорадства: как-то теперь будет требовать дела кнутобойный мастер? Зверь, но умен… Должен понимать, что никакому постороннему в запретные комнаты не проникнуть — по крайней мере, пока князь дома, а дом полон челяди…

Однако Кушаков вовсе не выглядел разочарованным или озадаченным. Наоборот, на его бледных губах промелькнула улыбка. Переглянувшись с незнакомцем, он кивнул:

— Все ты правильно рассчитал, Петр Петрович… Ценю, душа моя… — и поднял на Савельева холодные глаза. — Слушай, Михайло, самым внимательным образом… Так уж выпало, что сегодня вечером, после ужина, все в доме заснут мертвым сном… самое позднее через полчаса после ужина. И до утра, верно тебе говорю, никто глазонек не разлепит. Даже на Мокея должно подействовать… Все до одного будут валяться в мертвом сне.

— Это каким же чудом?

— А нет тут никакого чуда, — спокойно сказал Кушаков. — Я, слава богу, не кудесник какой… Не чудо это, соколик мой, а персидский сонный порошок. Персюки — мастера на всевозможные зелья, уважаю… Сам ввечеру ничего не ешь и не пей — ни крошечки, ни глоточка. Захворай часика за два до ужина, животом там или еще чем, ляг в своей комнате… Сам придумаешь, не дурак. Ну, а дальше, как ты понимаешь, твоя работа и начнется… Просквозишь, голубок в эти самые запретные покои… Годи! — он поднял ладонь, едва только Савельев разинул рот. — Никто ж тебя не заставляет в замке гвоздем ковыряться и уж тем более двери выламывать… Вот, держи.

Он достал что-то из кармана камзола и швырнул на колени Савельеву — нечто тяжелое. Савельев взял в руки этот предмет — большое железное кольцо с полудюжиной каких-то странных ключей.

— Это что, от замков? — спросил он с искренним удивлением. — От тех?

— Да не совсем чтобы — усмехнулся Кушаков. — Но вещь полезная. Про «воровские ключи» слышал хоть краем уха? Ну вот, это они и есть. И даже не они, гораздо надежнее, потому что сделаны не ворами, а добрыми мастерами. Должны отпереть любой хитрый замок, какой бы умелец его ни смастерил. Это ж не заклятье, Михайло, а простой замок, то есть обычное железо. На любого мастера по хитрым замкам найдется мастер по хитрым ключам…

— А если все же не получится?

— Должно получиться, — отрезал Кушаков. — Мастера эти не единожды проверены в серьезном деле, пустословить не будут, и я им вполне доверяю… — он уперся в Савельева тяжелым взглядом. — А вот тебе, Михайло, пока что не особенно — не из особой подозрительности характера, а потому, что в деле ты пока что не проверен и ничего полезного от тебя еще не было. Вот и заслужи мое доверие. Должны справиться ключики, — сказал он убежденно, фанатично прямо-таки. — Если вернешься и скажешь, что не получилось, запорю…

— И что ж мне делать, если там и правда что-то интересное? Под полой вынести, что ли?

— Вот этого как раз не следует, — сказал Кушаков. — Не дай бог, заметят утром, возьмут да перепрячут неведомо куда, пока ты до меня будешь добираться… Осмотрись там, ясно? Все осмотри, во все щели загляни. Бумаги почитай, если есть какие вещички — осмотри со всем прилежанием, только руками не трогай, а то мало ли что… Потом донесешь подробно, — он понизил голос, хотя подслушать их здесь никто не мог. — Объясняю, как на духу: мне, Михайло, если ты еще не понял, нужны бумаги или вещички, которые можно пристегнуть к колдовству, ворожбе, кудесничеству и прочему чародейству. — он улыбнулся прямо-таки мечтательно. — Мне не просто чутье — жизненный опыт вещует, что этакого добра там немеряно, хоть возом вывози… Уж Брюсово-то наследство с добавлением стараний покойного Барятьева… Короче говоря, проникнешь туда и все осмотришь, благо будет у тебя целая ночь. Прихвати фонарь и поболе свечей, да смотри в оба, чтобы воском не накапать и не оставить каких других следов… Придешь с чем-то полезным — дальше будет совсем просто. Пошлю роту солдат с оравой моих молодцов, возьмем домишко лихим налетом так, что никто там и опомниться не успеет. И будет тебе, дурню, великая честь: свидетельствовать перед самой государыней. Дескать ты, благородный и чистый душою вьюнош Михайло, попал к Федьке на службу, ничего плохого не подозревая, да обнаружил там сущее чародейское логово. Как истинно православный и верноподданный, помчался в Тайную канцелярию да колдуна Федьку вкупе с приемными на чистую воду и вывел. Будет время, научу тебя, что говорить и когда, а когда лишь кивать-поддакивать… Вот тогда-то, милый, ты мое полное доверие и заслужишь, и будет тебе счастье, и будет тебе почетная служба под моим началом… Тут уж и матушка не посмотрит, что он лейб-кампанец…