Читать книгу "Свадебный водоворот - Джеки Д'Алессандро"

Ее слова музыкой отозвались в нем. У него переворачивалось сердце. «Ты удивительный». Эти слова он слышал и раньше — из уст удовлетворенной любовницы, но сейчас они означали совсем другое. Потому что она говорила о нем не как об искусном любовнике.

«Ты удивительный». Ни одна женщина раньше не произносила эти слова, относя их к нему, к Остину, имея в виду, что он сам был удивительным. Черт, он знал, что не был таким. Но все равно испытывал удовольствие.

Необъяснимое ощущение обволакивало его. Что это было? Блаженство? Да, но и что-то еще. Какое-то другое чувство, непонятное ему, охватывало его. От этого чувства ему становилось тепло и спокойно. И тут он понял, что это за чувство. Оно давно владело им, только он сначала не узнал его.

Оно называлось счастьем.

Элизабет сделала его счастливым.

Но он заставил себя вспомнить, что еще оставались без ответа некоторые вопросы, касавшиеся его жены. Существовали тайны в ее прошлом, которыми она не поделилась с ним. И их брак был всего лишь браком по расчету.

Но было бы так хорошо не верить в это!

Глава 13

Роберт стоял в гостиной Брэдфорд-Холла. В его ушах все еще звучали слова судьи, принесшего страшную новость. Человеку снесло полголовы, его невозможно опознать, но, без сомнения, он с Боу-стрит. На нем красный жилет сыщика с Боу-стрит.

«Похоже на ограбление, но мы должны провести следствие. Ваш конюх страшно перепугался — еще бы, обнаружить тело! Нам необходимо немедленно оповестить его светлость».

— Не могу представить, зачем сыщик оказался в развалинах, — обратился Роберт к стоявшему у камина Майлсу. — Но какова бы ни была причина, это происшествие ужасно.

— Возможно, Остин знает этого человека, — предположил Майлс. — Все выяснится завтра, когда мы приедем в Лондон.

— Да. Я распорядился подать карету, как только рассветет. Я не сказал матери и Каролине, почему мы едем, но они, слава Богу, всегда рады съездить в город. — Роберт почесал переносицу. — Не мог же я им сказать, что Мортлин нашел в кустах тело, а убийца, быть может, разгуливает на свободе. Конечно, мама заупрямилась, не желая нарушать свадебное путешествие Остина и Элизабет, поэтому я очень тебе признателен за приглашение остановиться в твоем городском доме.

— Мне очень приятно. — Майлс залпом допил бренди.

— Я рад, что последние гости, включая леди Пенброук, уехали сегодня утром, — продолжал Роберт. — Это избавило нас от неприятной необходимости извиняться перед ними.

— Действительно, — согласился Майлс, наливая и опрокидывая еще один бокал бренди.

Роберт с удивлением уставился на него:

— Ты себя хорошо чувствуешь?

— Прекрасно. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что за последние пять минут ты практически опорожнил графин бренди.

— Полагаю, что просто немного разволновался.

Роберт кивнул:

— Очень хорошо тебя понимаю. — Он взглянул на часы. — Почти полночь. Я иду спать. Предлагаю последовать моему примеру.

— Я тоже скоро пойду. Спокойной ночи.

Как только Роберт вышел, Майлс налил себе еще изрядную порцию бренди. Опершись на каминную доску, он смотрел на горящие поленья и пытался понять, что делал в Брэдфорд-Холле сыщик и кому понадобилось его убить. Ничего не было ясно, кроме того, что Роберт, Каролина и их мать должны уехать отсюда, пока не разъяснится эта тайна. У него забилось сердце: если что-нибудь случится с Каролиной…

Он проглотил половину налитого бренди и закрыл глаза. Нет. С Каролиной ничего не случится. Он сам об этом позаботится. Но сначала ему придется пережить предстоящее пятичасовое путешествие.

Пять часов в карете с Каролиной. Пять часов он будет сидеть так близко, что сможет дотронуться до нее, пять часов он будет вдыхать ее нежный аромат.

Пять часов настоящей пытки.

Уже сама эта мысль возбуждала его. Одно дело — избегать ее в толпе, и совсем другое — притворяться равнодушным в карете. Да еще на глазах ее брата и матери.

Черт возьми, когда она успела вырасти? Он тысячу раз видел ее и никогда не обращал на нее внимания. Для него она всегда оставалась «малышкой Каролиной» — до того вечера пару месяцев назад, когда он танцевал с ней вальс. Он не мог забыть этого танца. В его объятиях она казалась созданной для него одного, и, как он ни старался, это ощущение не покидало его. Как и аромат ее духов.

Майлс закрыл глаза, и перед ним возник образ Каролины. Что он почувствует, целуя ее прекрасные губы? Каков их вкус?

Он поспешно открыл глаза и одним глотком допил бренди.

«Черт! О чем это я думаю?»

Если бы только Остин заподозрил, что он позволяет себе плотские мысли о Каролине, он бы, прищелкнув пальцами, воскликнул: «Голову ему оторвать мало!»

Он должен подавить эти безумные желания. Каролина не та женщина, с которой можно было бы поразвлечься, а он предпочитал именно таких. Поскольку он не собирается становиться мужем Каролины, ему остается только забыть об этом безумии. Никакой жены, ни в коем случае. У него не было намерения оказаться связанным по рукам и ногам, как это случилось с его отцом и его второй женой — сварливой гарпией, отравлявшей ему жизнь до конца его дней.

После того как Каролина покинет его дом, у него уже не будет необходимости видеть ее, слава Богу, до начала следующего сезона. Да и тогда он сумеет избежать встреч с ней.

В дверь постучали.

— Войдите.

Вошла Каролина и закрыла за собой дверь.

Майлсу показалось, что в комнате стало нечем дышать.

— Добрый вечер, — сказала она, направляясь к камину, где стоял Майлс, и нерешительно улыбаясь. — Я искала Роберта.

— Он ушел спать.

Майлс пытался не смотреть на нее, но ему это не удавалось. Пламя камина освещало ее тонкие черты и блестящие золотистые волосы. Всплывшее в его памяти чувство — то, с которым он держал ее в объятиях, — снова охватило его, вызвав горячую волну желания.

— Не позволяйте мне задерживать вас, Каролина, — произнес он, многозначительно кивнув в сторону двери.

— Вы на что-то сердитесь, Майлс?

Он отвел от нее взгляд и стал смотреть на огонь. Да, он сердился. Сердился на себя за то, что не может погасить это безумное желание. Да, он действительно сердился.

— Нет, Каролина. Я не сержусь.

— Я вам не верю.

Он снова посмотрел на нее. И это было ошибкой. Она испытующе, с нежностью и тревогой, смотрела ему в глаза. Ее грудь виднелась в глубоком вырезе корсажа, и пряди уложенных по моде золотистых волос обрамляли ее лицо. Внутри у него все горело, а панталоны казались тесными. Она была чертовски красива. И он желал ее. Боже, как он желал ее!