Читать книгу "Кукла - Дафна дю Морье"

— Ты впал в немилость, — говорила я шепотом. — Мама весь вечер только и твердила о твоих задержках. Ступай в гостиную и молча читай газету.

Бедный папа. Его лицо тут же принимало виноватое выражение, и нас всех ждал чудесный вечер. Мама сидела, плотно сжав губы, отец дулся на противоположном конце стола, а я металась между двух огней, стараясь угодить обоим родителям.

После окончания школы встал вопрос, чем заниматься дальше. Я уже говорила, что не имею талантов к наукам, зато быстро соображаю в делах житейских и обладаю хорошей практической смекалкой. А посему решила изучать машинопись и стенографию. Как оказалось, впоследствии пришлось не раз благодарить Господа, что подсказал правильный выбор. Но в то время я не задумывалась, что подобные навыки могут пригодиться в жизни. Мне было восемнадцать лет, и, как большинство девушек в этом возрасте, я «заболела» сценой и даже сыграла в школьном спектакле леди Тизл в «Школе злословия». Одним словом, о другой профессии не могло быть и речи. Присутствовавший в зале репортер оказался приятелем директрисы, и мое имя упомянули в местной газете. Но когда я сообщила родителям о намерении стать актрисой, оба, словно сговорившись, проявили непреклонность.

— Ты даже не представляешь, что это такое, не говоря уже о стоимости обучения, — заявил отец.

— К тому же, — поддержала мама, — тогда тебе придется жить одной в Лондоне, а это недопустимо!

И вот пришлось пойти на курсы секретарей, чтобы иметь в запасе хоть какую-то профессию, тем не менее мыслей о сцене я не оставила. Постепенно я пришла к выводу, что если и дальше жить в Истборне, у нашей семьи нет никакого будущего. Отец по-прежнему копошился в адвокатской конторе, а мама занималась домашним хозяйством. Монотонное серое существование до невероятности сузило кругозор, и они уже ничего не ждали от жизни. Если же мы все переедем в Лондон, появится множество новых интересов. Зимой папа будет наслаждаться футбольными матчами, а летом крикетом, а мама сможет ходить на концерты и в картинные галереи. Тетушка Мэдж стареет и, должно быть, страдает от одиночества в огромном доме в районе вокзала «Виктория». Можно съехаться, разумеется, на правах квартирантов и облегчить ей жизнь.

— Знаешь, что меня беспокоит, — обратилась я как-то вечером к маме. — Отцу пора подумать об уходе на пенсию, и когда это произойдет, как вы собираетесь содержать такой большой дом? От услуг Флоренс придется отказаться, а я буду вынуждена весь день пропадать на работе и печатать какие-нибудь бумажки, пока не собью бедные пальчики до крови. А вы оба будете безвылазно сидеть в четырех стенах, не зная чем заняться. Разве что сводить на прогулку Принца.

Принц — эта наш пес, который состарился, как и папа.

— Ну не знаю, — засомневалась мама. — Отцу пока рано на пенсию. У нас еще есть в запасе пара лет, чтобы все обдумать.

— Остается только надеяться, что кто-нибудь не обдумает это вместо него, — многозначительно заметила я. — Не стала бы доверять этой, как ее, Бетти, что работает вместе с отцом. Если хочешь знать мое мнение, она пользуется слишком большим влиянием в решении многих вопросов.

Действительно, в последние месяцы отец выглядел усталым, и меня не на шутку тревожило его здоровье. На следующий же день я обратилась к нему с вопросом:

— Папа, ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, а что?

— По-моему, за зиму ты сильно похудел, да и цвет лица болезненный.

Помню, он подошел к зеркалу и стал себя разглядывать.

— Да, действительно похудел, — признал он. — Ну и что?

— А вот меня это уже давно беспокоит. Думаю, тебе надо обратиться к врачу. Ведь иногда у тебя появляются боли под сердцем, верно?

— Я списывал их на нарушение пищеварения.

— Возможно, ты прав, — засомневалась я. — Только когда человек стареет, всякое случается.

В результате отец прошел полное медицинское обследование, и хотя ничего страшного не обнаружилось, врач заподозрил язву, к тому же и давление оказалось выше нормы. А не пройди он осмотр, так бы все и осталось по-прежнему. Отец немного расстроился, и мама тоже. А я все втолковывала, что он нехорошо поступает по отношению к маме и не жалеет себя, уделяя столько времени работе. А что, если в один прекрасный день прямо в конторе случится сердечный приступ и он действительно сляжет? Одному Богу известно, чем это может закончиться. Да и рак очень коварен и не дает о себе знать на ранних стадиях. Где гарантия, что у отца нет этой ужасной болезни?

Между тем я съездила в Лондон и повидалась с тетушкой Мэдж, которая по-прежнему жила одна в доме рядом с Вестминстерским собором.

— А вы не боитесь грабителей? — поинтересовалась я.

Тетушка ответила, что даже не задумывалась над этим вопросом. Меня подобное легкомыслие поразило.

— Тогда самое время принять меры, — посоветовала я. — От сообщений в газетах можно потерять дар речи, столько там ужасов. Обычно нападениям подвергаются большие дома в старомодном стиле, где обитают одинокие пожилые женщины. Надеюсь, на двери имеется цепочка, и вы не отвечаете на звонки, когда стемнеет.

Тетушка призналась, что на соседней улице преступники вломились в один из домов.

— Вот видите, бандиты орудуют в вашем районе. Но если возьмете квартирантов и в доме появится мужчина, бояться нечего. Кроме того, оставаться одной небезопасно и по другим причинам. Вдруг упадете и сломаете ногу, а никто об этом не узнает в течение нескольких дней.

Потребовалось около трех месяцев, чтобы убедить милых старичков, маму, отца и тетушку Мэдж, насколько всем станет лучше, если мы съедемся и славно заживем вместе в огромном особняке в районе «Виктории». А для папы лучшего и желать нельзя: на случай если здоровье пошатнется, все самые хорошие больницы под рукой. И ведь на следующий год так оно и случилось, после того как меня взяли дублершей в один из театров в Вест-Энде.

Не скрою, я мечтала стать актрисой. Помните Вернона Майлза, красавца актера, за которым до войны бегала толпа поклонниц? В то время он был кумиром для людей моего поколения, как поп-звезды для современных подростков. Ну и я, разумеется, вместе со всеми сходила с ума по Майлзу. Мое семейство как раз обосновывалось в доме тети Мэдж, где мне выделили две комнаты наверху. Можно сказать, целую квартиру. Каждый вечер я бегала к служебному входу в театр и поджидала Вернона Майлза, пока в конце концов он меня не заметил. Тогда я была очень хорошенькой, хоть и неловко так о себе говорить. С пышными белокурыми волосами, натуральными, а не крашеными, как сейчас. В любую погоду я стояла в урочный час перед служебным входом, и постепенно он привык к моему присутствию и начал подшучивать. Сначала Майлз расписывался в моей книжке для автографов, потом стал здороваться и приветливо махал рукой, а в один прекрасный день пригласил в гримерную, где мы выпили вместе с другими членами труппы.

— Знакомьтесь — мой «Верный старик»,[1]— представил он меня друзьям.