Читать книгу "Милый ангел - Колин Маккалоу"

Выяснилось, что у Крис нет близких родственников, поэтому довести невесту до алтаря согласилась сестра Агата. Невеста нарядилась в кринолин времен Скарлетт О'Хара — из белого тюля с миллионами кружевных оборочек, с длиннейшим шлейфом, который благоговейно несли девчушки-гречаночки, спотыкаясь на каждом шагу. Крис прошествовала по проходу под руку с сестрой Агатой под восторженное аханье гостей. Сестра Агата выбрала для церемонии бледно-голубой гипюр и шляпу, ради которой королева-мать продала бы душу: ток из голубой соломки, украшенный сиреневой жесткой вуалеткой и парой лилово-фиолетовых орхидей, таких же, как на корсаже. Единственной подружкой невесты была медсестра «травмы» Мария О'Каллахан в кремовых кружевах поверх нежно-желтого атласа. Невеста несла букет, какие можно увидеть только на свадебных снимках 20—30-х годов, — целый каскад белых лилий и орхидей, букет подружки был составлен из кремовых роз. Цветы обычно покупает жених: глядя на эти букеты, я узнала нечто новое о Деметриосе.

Свадебное пиршество состоялось в греческом ресторане в Кенсингтоне и было, по-моему, великолепным. Как гордились Деметриосом его родители! Их сын сумел подцепить коренную австралийку — значит, не зря он приплыл сюда из Греции на кишащем тараканами судне. Семейство Пападопулос вошло в аристократические круги Австралии. Форсайты ограничились посещением церкви, пожали руки жениху, вежливо поцеловали невесту, посмотрели, как новобрачные выходят из церкви, осыпаемые тоннами конфетти, а затем укатили на негромко урчащем черном «роллсе» — несомненно, спешили на более аристократический раут. Кажется, меня они не заметили, потому что в церкви я пряталась за колонной, а потом торчала в вестибюле, пока «роллс» не скрылся за поворотом.

Проводив Форсайтов взглядом, я успокоилась, потанцевала с десятком молодых греков, которые раздевали меня огненными взглядами, поучаствовала в играх с лучшими из них, вспоминая фильм «Никогда по воскресеньям», а потом решила просто посидеть и понаблюдать за гостями. На свадьбу собрались грациозные и страстные люди, музыка завораживала. Не знаю, как восприняли угощение приглашенные со стороны невесты, но я с аппетитом уплела свою порцию. Мусака, долма, тефтельки, табули, жареная баранина, баклажаны, оливки, артишоки, осьминоги, кальмары! Местную кухню представлял рисовый пудинг — нежная сливочная масса, подкрашенная мускатным орехом и корицей. Я наелась до отвала.

Наслаждаясь божественной едой и восхищенными взглядами мужчин, предлагавших мне и потанцевать, и переспать с ними, я успевала поглядывать на стол жениха и невесты на возвышении. Крис и Деметриос сидели чинно и ничего не ели, а Мария и шафер Константин обменивались пылкими взглядами, кормили друг друга с ложечки, хохотали и пили рецину. Помяните мое слово: скоро в «травме» будет еще одна свадьба! Когда пришло время Деметриосу и Крис уезжать и Крис метнула свой гигантский букет в толпу отчаянно визжащих девушек, я и вправду вспомнила навыки игры в баскетбол, но совсем не так, как грозилась. Я подтолкнула Марию на нужное место, поддала пролетающий мимо букет кулаком, и он шлепнулся прямо в руки обрадованной Марии.

Купидон нанес очередной удар!

Воскресенье

25 сентября 1960 года

В прошлое воскресенье с миссис Дельвеккио-Шварц не виделись ни я, ни Гарольд: к ней пожаловала самая видная клиентка, миссис Десмонд Как-бишь-ее — вечно я забываю фамилии. Наверное, наша хозяйка договорилась об этой встрече специально, чтобы не вспоминать лишний раз о Пэппи. Кстати, Пэппи еще не вернулась. Я уже извелась от беспокойства, но если бы что-нибудь случилось, нам позвонили бы из санатория. Дункан лично сообщил наши номера. Наверное, Пэппи настолько плохо перенесла операцию, что ее решили оставить в санатории еще на несколько дней, чтобы не было осложнений.

Такие объяснения я дала сегодня миссис Дельвеккио-Шварц, и ей хватило благоразумия согласиться со мной.

Конечно, она уже знала, что я порвала с Дунканом, хотя я никому об этом не распространялась, а в прошлое воскресенье с хозяйкой не виделась. Про Дункана я никому не рассказывала, а она все узнала. Говорит, от карт. Карты все знают. Может, это опухоль сделала ее прозорливой? Я слышала, некоторые участки мозга мы вообще не используем и понятия не имеем, на что они способны. Или некоторым людям подвластны сверхъестественные силы? И умение менять ход событий? Смотреть сквозь пелену времени? Не знаю, а хотелось бы. Мне известно только, что у миссис Дельвеккио-Шварц или Лучшая агентурная сеть в мире, или поразительное умение гадать на картах.

О свадьбе мне пришлось рассказать во всех подробностях вплоть до мельчайших: и о том, что я подарила новобрачным шесть хрустальных бокалов, и о том, как лихо отплясывала сестра Агата, перебирая крошечными морщинистыми ножками. Кто бы мог подумать? Рецина творит чудеса.

Фло выглядела обессиленной, а ее мать говорила, что сегодня других клиентов не предвидится. На меня Фло уставилась таким взглядом, будто поняла, что я пережила, хотя я сохранила свои муки в тайне даже от дневника. Это никого не касается, в том числе и того негодяя, который разорвал волосок на двери шкафа, где я храню «тильзитер», отлепил пластилин и забрался внутрь. Мои старые дневники попали в чужие руки: я поняла это, увидев, что они лежат стопкой, а не стоят в ряд, как их расставила я. Теперь кто-то знает всю мою жизнь до сегодняшнего дня, потому что я только что завела новый дневник. От этой мысли гадостно и кисло во рту, а кто виновник, я догадываюсь. Гарольд. Я нашла тайник получше: задернула шторы, встала на кровать и засунула тетради в вентиляционный люк у самого потолка. Без лестницы Гарольду туда не добраться. Как жаль, что мне не с кем поговорить о Гарольде. Значит, после того, как Дункан исчез, Гарольд снова объявил мне войну?

Клянусь, Фло знает или чувствует, что я пережила. Сочувствие отражается в глазах моего ангеленка. Едва я вошла в комнату, Фло забралась ко мне на колени, покрыла мне все лицо поцелуями, прижалась к груди и погладила ее. А потом потянулась к моему стаканчику с бренди.

— Только не из моего, милая, — сказала я. — Если хочешь бренди, попроси у мамы.

— Ничего, пусть глотнет, — недовольно сказала миссис Дельвеккио-Шварц. — Я наконец-то отняла ее от груди, надо же ее чем-нибудь утешить.

— Отняли от груди? Но почему? — изумилась я.

— Карты так сказали, принцесса. — Она взяла меня за правую руку, перевернула ее ладонью вверх, внимательно рассмотрела, собрала в кулак мои пальцы и усмехнулась: — Ты справишься, Харриет Перселл. Этот удар тебя не сломает. Стало быть, отправила его к жене?

— Да. Он уже привыкал считать меня собственностью, твердил, что потребует у жены развода, женится на мне и мы заживем как подобает. Но мне становилось тошно при одной мысли об этом. — Я вздохнула. — Не хотелось причинять ему боль.

— Мужчины такие гордецы, что смириться с отказом им слишком трудно. Да еще он такой лакомый кусочек — джентльмен, ученый, как говорят. Вам нравилось встречаться, но жить вместе? Об этом карты молчат. Вода и огонь — рано или поздно такая пара взрывается, как подводный вулкан.