Читать книгу "Прощай, принцесса - Хуан Мадрид"

Медведь отложил в сторону круассан и поставил чашку с кофе. Старик смотрел на него, вытянув руки на столе.

— У меня был сын, Иосиф, такой как ты. Его убили в Афганистане талибы, купленные империалистами и ЦРУ. Его звали Иван, и он служил в войсках связи, отличный парень, который даже не оставил мне внуков. Я думаю, это кара за все мои грехи, Иосиф. Но у меня есть еще дочь, Таня. Эта сумасшедшая водилась с иностранцами, приезжавшими с Запада со своими тугими кошельками. Я поссорился с ней — видит бог, я пытался ее образумить. А она вышла замуж за этого самовлюбленного идиота, проклятого итальянца с кучеряшками, как у шлюхи. Да еще теперь он нанял Алексиса, который когда-то был мне почти что братом. Ты думаешь, это справедливо? Скажи мне, Иосиф, ты хочешь разбогатеть? Назови мне любую сумму, и я дам ее тебе, денег у меня хватит на все. И не волнуйся насчет Алексиса, я знаю, где его можно найти. Я убью его.

Старик был неплохим, в сущности, типом, тем более что он не делал ничего дурного. Сейчас этот человек всего лишь пытался спасти свою жизнь, что естественно для любого. Во всяком случае он достойно держался, не умолял пощадить его и не рыдал.

— Все с тобой понятно — тебя не купишь, — со вздохом подытожил он. — Ты не похож на эту свинью — моего зятя. Ты ведь из тех, кто всегда держит свое слово, так? А ведь теперь уже ни на кого нельзя полагаться, никому нельзя верить на слово, оно потеряло всякую цену.

Медведь молча доел круассан и допил до последней капли свой кофе. Потом закинул руку за спину, достал оружие, массивный пистолет ТТ, и положил его на стол.

— Ух ты! — восхитился старик. — Давненько я не видел такого. Он твой, товарищ?

Медведь молча смотрел на него.

— У меня был такой, когда я служил в армии. Можешь выполнить одну мою просьбу? — Он запнулся было, но продолжил, хотя Медведь не ответил: — Не хочу, чтобы меня нашли в таком виде. Я могу хотя бы одеться? — Он встал, придерживая полотенце рукой. — Мои вещи в спальне.

— Я тебя одену потом, — пообещал Медведь. — Даю слово.

Старик, все так же держа рукой полотенце, подошел к стеклянной стене. Стоя спиной к Медведю, он продолжал что-то говорить. Тот взял со стола пистолет правой рукой и поднялся, прихватив с дивана одну из подушек. Синюю и очень мягкую.

А старик все рассказывал:

— …Я многое повидал, товарищ, я прожил интересную, полную приключений жизнь. Я помню старые добрые времена расцвета моей родины, я познал любовь прекрасных женщин. Только вот с дочерью мне не повезло, а этот проклятый итальяшка…

Медведь не дал ему закончить, он приблизился сзади, приложил подушку к голове и нажал на курок, не забыв прикинуть угол выстрела так, чтобы пуля не пробила стекло. Тело старика кулем упало на пол, и лежавший там ковер начал стремительно напитываться кровью. Убийца прошел через гостиную и толкнул дверь ванной комнаты. Она была наполнена паром. Девушка отдернула шторку, демонстрируя мокрое, порозовевшее от горячей воды тело. Теперь она казалась напуганной.

— Что… что ты хочешь? — только и смогла выдавить из себя она, тщетно пытаясь улыбнуться. — Что ты сделаешь со мной?

Русский выстрелил дважды, постоял немного, наблюдая, как все еще текущая из душа вода окрашивается затем в алый цвет. Потом пошел в спальню и аккуратно собрал с пола барахло старика, чтобы одеть труп.

Телефон снова зазвонил, Медведь немного подождал и поднял трубку только после третьего звонка. На том конце послышался все прежний голос:

— Это ты, Медведь?

— А кто еще здесь может быть?

Он все так же валялся в постели, практически в той же позе, что и раньше. Лежал на спине, уперев взгляд в потолок, не в силах заставить себя подняться, выйти на улицу и спуститься в пивную Пепе Мартина. Медведь представил себе Алексиса, сидящего за своим рабочим столом у телефона, защищенного от прослушивания. Такую игрушку он смог достать через израильтян. Ненавистный голос шефа впивался в мозг.

— Ладно, послушай, я тут подумал. Знаешь… мне кажется, это будет… я думаю, будет нормально, если в этот раз я предложу тебе три лимона. Идет?

Медведь так и видел, как тот сидит, заложив ногу за ногу, откинувшись на спинку эргономичного кресла. Когда речь заходила о нем, о Медведе, Алексис обычно говорил: «Это настоящее животное, русский зверь, можно сказать, недочеловек. Мы вместе служили в Афганистане». Медведь случайно услышал один раз, как тот рассказывает о нем очередному клиенту, не зная, что «настоящее животное» находится неподалеку. Русский зверь!

— Три миллиона, хорошо. Что еще?

— Ты должен отправиться в Мадрид. На тебя уже зарезервирован номер в отеле под названием «Виктория», который находится на площади Санта-Ана. Ты запомнил? А документы и деньги я вышлю тебе как обычно. Понятно?

— Да, понятно. И кто же на этот раз?

— Потом узнаешь.

Прежде чем повесить трубку, Медведь услышал:

— Это займет у тебя пять минут, не более.

Глава 10

В одиннадцать утра, чисто выбритый и одетый в свой обычный костюм, я подошел к Элене, сидящей за столиком у окна в углу полупустого зала на верхнем этаже кондитерской «Мальоркина». Она прикрыла лицо рукой и казалась погруженной в книгу, которую читала, поставив локти на стол. Элена была одета в черное летнее платье и успела отлично загореть. Темные волосы, подстриженные короче, чем я помнил, оставляли открытой шею. Мы не виделись пять лет.

Я прошел к ней через пустое помещение, и она наконец заметила мое присутствие, оторвала взгляд от книги и резко ее захлопнула. Черты ее лица как-то заострились, сильнее выступили скулы. Под глазами залегли большие черные круги.

Я сел напротив. Некоторое время мы молчали.

— Так-так… Значит, ты хотел поговорить со мной, да? И о чем же?

В дверях показался официант, он медленно приближался к столу. Это был пожилой мужчина.

— Черный кофе, пожалуйста, — сказал я, прежде чем он подошел ближе.

Он молча кивнул и повернул обратно.

— О твоей дочери, Элена.

— И ты полагаешь, что я буду с тобой разговаривать после всего того, что ты нам сделал?

— Да, полагаю.

— Ах, ты полагаешь?!

Она откинулась назад, словно хотела рассмотреть меня под другим углом. Я в ответ разглядывал ее. Казалось, на лицо Элены пала темная пелена, оно погасло. Перед ней стояла пустая чашка и тарелочка с недоеденным неаполитанским пирожным. Я молчал, а она опустила глаза и провела рукой по краю стола, словно сметая крошки. Пробивающиеся через огромное окно солнечные лучи рисовали на ее лице причудливые полосы.