Читать книгу "Та, что правит балом - Татьяна Полякова"

— Это я о его внезапном любопытстве, — скривилсяНик. Понаблюдав за мной немного и обнаружив в моем лице откровенную скуку, онвсе-таки решил развить свою мысль:

— О внезапном любопытстве к делам давно минувшим.Что-то подсказывает мне: он ищет, чем бы зацепить наших с тобой хозяев, воттолько в толк не могу взять, что это на него нашло.

— И что в минувшем показалось ему интересным? —без особого энтузиазма спросила я.

— Не что, а кто. Наш дорогой друг Орешин, упокойгосподи его грешную душу, и твой Француз. — Ник дурашливо перекрестился, ая насторожилась.

Орешин — бывший начальник охраны Долгих, с которым у тогонаметились большие разногласия. Отлично понимая, что разногласия могутсказаться на нем самым плачевным образом, Орешин решил подстраховаться и началсобирать компромат на Долгих. Как раз в то время у господина Долгих был весьманепростой период, разошлись их пути-дорожки с бывшим компаньоном иродственником (Долгих был женат на его сестре), компаньон вскоре отправился втюрьму по обвинению в убийстве: якобы он во время ссоры убил родную сестру. НоОрешин отлично знал, кто настоящий убийца, так как убийство произошло в офисе,в кабинете шефа, где предприимчивый начальник охраны установил видеокамеру,забыв сообщить об этом хозяину. Таким образом, он получил в свое распоряжениевидеоматериал, который привел бы Долгих на скамью подсудимых. Сам Орешинсообщил ему об этом, намереваясь шантажировать, или Долгих узнал как-то иначе,одно несомненно: за такой бомбой началась настоящая охота. Вот тогда нелегкая исвела нас с Ником. Орешин прятался в доме моего тогдашнего возлюбленного ПашкиТимофеева по кличке Француз. Орешина убили, а кассета на краткий срок оказаласьу нас с Машкой, хотя тогда мы даже не знали, что на ней. Внезапно после долгогоотсутствия объявился Павел, и я отдала ему кассету. С тех пор дороги наширазошлись. Я стала тем, кем стала, а что делал он все эти годы, для меня загадка.

Интерес Дена к той давней истории скорее удивил. Допустим,кассета до сих пор у Пашки (честно говоря, я сомневалась, но допустим).Следующее допущение: Ден мог ее у него изъять. Что дальше? ШантажироватьДолгих? Идея дохлая, должен понимать, что тот не позволит себя шантажировать.Можно, конечно, сорвать куш и смыться, но на Гадюку это не похоже. Однако,вопреки моему мнению о наличии у него здравого смысла, он не так давнопредлагал мне использовать подобную карту в борьбе с Рахмановым. Я отказалась,но Ден, если верить Нику, данную идею не оставил. Вообще-то задираться с Долгихне в его интересах. Конечно, кассета — серьезный козырь, но у самого Денабиография такова, что человек с возможностями Долгих может весьма существенноусложнить ему жизнь. Или попросту лишить его этой самой жизни. Хотя тут уж, какговорится, кто кого. Но на кой черт Гадюке война с Долгих, вот в чем вопрос.Выходило, что Ден в самом деле спятил, потому что разумного объяснения я ненаходила.

— Что он надеется выгадать? — устав напрягатьмозги, спросила я Ника.

Тот пожал плечами.

— Иногда приятно сознавать, что держишь кого-то заяйца.

— Иногда это очень опасно, — в тон ему заметила я.

— Конечно, но Гадюка у нас не из трусливых. Представимвот какую ситуацию… — Ник откинулся на спинку стула, вытянул ноги и довольноухмыльнулся. Непохоже, что его что-то беспокоило, просто предается человекдосужим фантазиям. Впрочем, с Ником никогда ничего наверняка не знаешь, япродолжала за ним наблюдать, время от времени кивая в такт его словам. —Скажем, Гадюке повезло, и некий компромат оказался у него в руках. Совершеннонеобязательно идти напролом, то есть заниматься грубым шантажом. Что, если твойдруг не такой придурок, как кажется, и играть будет тонко? Намекнет, например,на возможность обладания неким компроматом, а в обмен захочет что-то получить.Если его желания не из разряда буйных фантазий, то ведь вполне могутдоговориться.

— Вполне, — кивнула я. — По-твоему, кассетасуществует? — Я хотела спросить: «Значит, Пашке удалось тогда уйти с компроматомна Долгих?», но не рискнула. Не то чтобы я считала вопрос чем-то для себяопасным, я боялась услышать ответ, который причинит мне боль. До сих пор я дажене была уверена, что Пашка жив. Оттого слова Дена во время нашей встречи вказино произвели такое впечатление. Но и в его утверждении я вовсе не былауверена.

— Вряд ли, — ответил Ник, наблюдая за мной сусмешкой. — Твой возлюбленный не был особо шустрым, да и осторожным небыл, так что я нашел его довольно быстро. Забавно, что раньше мы об этом неговорили, ты не находишь? Он тебя давно уже не интересует или ты обсуждать этутему со мной не желаешь?

— Помнится, ты никогда не приветствовал моелюбопытство, — буркнула я.

— Ах да, понятно, ты просто не решалась спросить. Атеперь…

— А теперь ты сам заговорил об этом. Меня интересует,что за типы устроили за мной слежку, но если тебе пришла охота поговорить оПашке, давай поговорим. Итак, он отдал тебе кассету?

— У тебя могли возникнуть сомнения? — поднял бровиНик.

— Что ты. Неплохо зная тебя, человек вряд ли станетжмотничать.

— Ты говоришь с иронией?

— С восторгом. Я тобой восхищаюсь. Но ведь парень могсделать копию. И даже не одну. Так?

— Мог, — кивнул Ник. — Ему пришлось долгоубеждать меня, что он этого не делал. Кстати, мне твой парнишка понравился.Держался неплохо, учитывая ситуацию.

— Можно задать вопрос? — спросила я.

— Валяй.

— Почему он остался жив?

— Не поверишь, дорогая, но тем же вопросом я задавалсяне далее как вчера. И вот что я тебе отвечу: иначе, нежели судьбой, это неназовешь. Парень родился в рубашке: его срок за сбыт наркоты отсидела ты, а онлишь отделался легким испугом. Он уверял нас, что кассету даже ни разу непросматривал и уж тем более не дублировал, уж очень был занят собственнойбезопасностью. В принципе, похоже на правду. Парень знал, что ненарокомзаполучил нечто весьма опасное, и хотел поскорее унести ноги, особо немудрствуя, что с этой штукой делать. В общем, он нас убедил. Но сомнения всеравно оставались. Не у меня, у хозяина. Он не хотел, чтобы улика вдруг всплылагде-нибудь. И парня отпустили. Разумеется, мы за ним приглядывали. Но он велсебя образцово, то есть не предпринимал ничего такого, что позволило быпредположить, будто компромат у него.

— Тогда, выходит, Ден напрасно теряет время.

— Выходит. Или не выходит, — усмехнулсяНик. — Что, если твой Француз умнее, чем мы думали? И нечто прелюбопытноеу него все-таки осталось?