Читать книгу "Терапия - Себастьян Фитцек"

— Профессор Мальциус, — прервал его Фрейманн, — все это, безусловно, в высшей степени интересно. Но нам требуется понять, действовал человек импульсивно или по плану. Если он отравлял дочь на протяжении многих месяцев, возникает картина подготовленного и продуманного преступления.

— Не обязательно. Не забывайте: Ларенц болен. Но это не все. Он живет в мире собственных фантазий. И верит в них. Тут начинается вторая болезнь — шизофрения. — Мальциус взглянул на слушателей: — И она делает Ларенца полностью непредсказуемым.

Глава 58

Двери аудитории были плотно закрыты, поэтому доктор Рот быстро вышел на улицу, чтобы попытаться заглянуть внутрь сквозь занавешенные окна. Несколько минут назад Ларенц поведал ему окончание истории, и он сразу же поспешил вниз узнать, как дела у Мальциуса и адвокатов. В глубине души он надеялся, что профессор, по обыкновению, пустится в многословные объяснения. Его надежды оправдались. Раз профессор показывает слайды, это продлится еще как минимум минут пятнадцать. И Рот поспешил обратно, к тому же надо было еще зайти в больничную аптеку. Через три минуты он, запыхавшись, стоял у двери 1245. Наскоро причесавшись, он прильнул к глазку на светло-серой металлической двери. Привязанный Ларенц все так же лежал на кровати и смотрел в потолок. Рот почему-то медлил. Но потом все-таки вставил тяжелый железный ключ в старый замок. Дверь отворилась, лишь только он повернул ключ вправо.

— Вы вернулись. — Ларенц приподнял голову и повернулся к вошедшему.

— Да, это я. — Левая рука Рота лежала в кармане, скрывая от пациента, что карман не пуст.

— Итак, вы передумали?

Рот подошел к зарешеченному окну и молча посмотрел на темный, засыпанный снегом двор. Первые хлопья выпали сегодня утром, скрыв убогий бетонированный подъезд к клинике.

— Вы принесли то, о чем я умолял вас?

— Да, но…

— Никаких но! Не может быть «но», если вы меня внимательно слушали.

Ларенц был прав. И Рот знал это. И тем не менее он сомневался. План был слишком рискован.

— Ну давайте же! У нас не так много времени, мой молодой друг. Они должны были появиться здесь уже полчаса тому назад.

— Хорошо. Ради вас прыгну выше головы. Потому что вы были так откровенны со мной. Но большего от меня не просите.

Рот разжал руку в кармане, выпустив пузырек с таблетками. Умелыми движениями быстро развязал путы. Виктор с удовольствием потер освобожденные щиколотки и запястья.

— Спасибо. Это прекрасно.

— Пожалуйста. У нас осталось минут десять. Потом я должен буду вас вновь привязать. Может, хотите умыться?

— Нет. Вы знаете, чего мне хочется.

— Свободы?

— Да.

— Это невозможно. Я не могу вам ее дать, и вы это прекрасно знаете.

— Но почему же? Не понимаю. Теперь, когда вы знаете всю историю.

— Действительно?

— Разумеется. Я же все вам рассказал.

— Не думаю. — Рот покачал головой, тяжело вздохнув. — У меня, наоборот, сложилось впечатление, что вы скрываете от меня нечто важное. И вы прекрасно знаете, что я имею в виду.

— Правда? — хитровато ухмыльнулся Ларенц.

— Что тут смешного?

— Ничего, — еще шире заулыбался Виктор. — Совсем ничего. Я только думал, когда же вы наконец обратите на это внимание.

Глава 59

Откашлявшись, профессор Мальциус сделал еще глоток воды и продолжил монотонную лекцию. Сомнительная честь быть его слушателями обычно выпадала лишь избранным врачам, пациентам и студентам.

— В силу своей шизофрении Ларенц пребывал в мире видений. Поначалу время от времени, а впоследствии перманентно. Приступы помогали ему вытеснить из сознания тот факт, что он отравлял Жози. Если угодно, срабатывал инстинкт самосохранения. Виктор вытеснял из сознания, что он дает дочери вещества, вызывающие у нее приступы аллергии. Не только в глазах других, но в собственных глазах он был любящим отцом, который даже пожертвовал своей карьерой и профессией ради заботы о дочери. Он настойчиво искал причину ее страданий и показывал Жози всем возможным специалистам, за исключением аллерголога, хотя этот визит был обязателен при проявлявшихся симптомах. Чем сильнее развивалась его болезнь, тем безумнее становились его видения. Его отношение к жене ухудшилось, более того — у него появилась навязчивая мысль, что Изабель связана с болезнью Жозефины. Он действительно полагал, будто она, а не он сам представляет угрозу для дочери.

— Если все происходило именно так, как вы нам рассказываете, значит, при совершении преступления он был в состоянии невменяемости.

На этот раз слово взял Фрейманн, двухметровый великан с грубыми чертами лица. Он был одет в синий блейзер с двумя рядами ярких пуговиц, серые фланелевые брюки, в карман которых спускалась золотая цепочка от часов.

Мальциус ответил ему поучительным тоном, каким говорят с плохо воспитанным ребенком:

— Уважаемые господа, я лишь излагаю вам факты в том виде, в каком они нам известны в настоящий момент. А делать юридические заключения я предоставляю вам. Но, разумеется, я с вами согласен: в том состоянии Виктор Ларенц не отвечал за свои поступки. В любом случае у него никогда не было намерения убить дочь. Он лишь хотел удержать ее в своей зависимости. И в конечном итоге к смерти Жозефины привело не отравление лекарствами. Она умерла от случайного удушения.

Профессор нажал кнопку на пульте, и на стене появился новый слайд. Это была вилла Ларенцев на острове Шваненвердер в Ваннзее.

— Перед вами дом, вернее сказать, имение семьи.

Фрейманн и Ланен вновь нетерпеливо кивнули.

— Во время своего наиболее тяжелого приступа доктор Ларенц вообразил, что находится на вымышленном острове Паркум в Северном море. На самом деле он играл с Жози в саду. Он услышал голоса и увидел Изабеллу, которая в тот момент была в городе. Как я уже упоминал, им овладела мысль, что жена являет собой угрозу для Жозефины. Ему показалось, что Изабель хочет причинить девочке что-то плохое, и он спрятался с дочкой в лодочном домике у самой воды.

На следующем слайде возник рубленый дом на берегу озера.

— Он приказал Жозефине сидеть тихо, чтобы Изабель их не услышала. Когда она не захотела его послушаться, он зажал ей рот и опустил ее голову под воду. Он держал ее там долго, пока она не задохнулась.

Юристы зашушукались, и до Мальциуса долетели обрывки фраз: «параграфы двадцать, шестьдесят три», «принудительное помещение».

— Если мне будет позволено обратить ваше внимание еще на одну важную деталь, — прервал он шепот адвокатов, — я не юрист, но вы мне сказали, что суд будет разбирать, имело ли место убийство или несчастный случай.

— Среди прочего, да.