Читать книгу "Последний Дозор - Сергей Лукьяненко"

Мы вернулись на кухню. Светлана молча налиламне суп, отрезала хлеб, вручила ложку. Иногда мне кажется, что она играет рольсамой обычной женщины с подчеркнутой иронией. Но, в конце концов, это был еевыбор. Гесер бы пришел в восторг, вернись Светлана в Дозор.

— У Рустама много имен… так сказалГесер? — задумчиво спросила Светлана.

— Угу, — сказал я, хлебая суп.

— Можно предположить, что сейчас егозовут Афанди.

— Все может быть. — Я не то чтобыочень уж на это рассчитывал, но в моей ситуации даже самой сомнительнойниточкой пренебрегать не приходилось. — Я поспрашиваю.

— Хорошо, что с тобой будетАлишер, — заметила Светлана. — Ты уж предоставляй ему почащеспрашивать. Восток — дело тонкое.

— Очень свежая мысль… — кисло сказаля. — Извини. Сегодня я все время выслушиваю мудрые мысли о Востоке. Рекикрасноречия уже заполнили озера моего внимания, о рахат-лукум моего сердца!

— Папа, привези рахата и лукума! —немедленно откликнулась дочка.

С Алишером я по работе сталкивался нечасто. Онпредпочитал работать «в поле» — не вылезал из патрулей, в офисе появлялсяобычно по утрам, с красными от недосыпа глазами. Я как-то слышал, что у негобыл роман с какой-то девочкой из бухгалтерии, Иной седьмого уровня. Но вобщем-то я очень мало о нем знал. Парень от природы замкнутый, а я не люблюпервым завязывать дружбу.

Впрочем, с Семеном, похоже, у него были болееприятельские отношения. Когда я спустился и сел в машину, Семен как раззаканчивал рассказывать анекдот. Я садился рядом с Семеном, когда тот,перегнувшись назад, тонким голосом балованной девочки произнес:

— Хорошо, папа, пойдем долгим путем.Привези мне, пожалуйста, аленький цветочек!

Алишер захохотал и только после этого протянулмне руку.

— Привет, Антон.

— Привет, Алишер. — Я пожал руку ипередал ему сумку. — Брось на заднее сиденье, неохота в багажник лезть.

— Как Светка? Не ругала? — спросилСемен, трогая с места.

— Нет, что ты. Пожелала удачи, вкуснонакормила и дала массу полезных советов.

— Хорошая жена — она и мужу врадость! — бодро сказал Семен.

— Чего-то ты сегодня веселый, — неудержался я. — Или Гесер тебя тоже в Самарканд отправляет?

— Дождешься от него, — наигранновздохнул Семен. — Слушайте, ребята, а чего вы в Самарканд? Там же столицаБинкент, я точно помню!

— Ташкент, — поправил я.

— Не, Бинкент, — сказалСемен. — Или не Бинкент? О, вспомнил! Шаш город называется!

— Семен, ты не такой старый, чтобыБинкент помнить, — насмешливо сказал сзади Алишер. — Бинкент, Шаш —это давно было. Это только Гесер помнит. А летим мы в Самарканд, потому чтосамый старый Светлый Иной, работающий в Дозоре, там живет. В Ташкенте Дозорбольше, у них там понты столичные, но работает в основном молодежь. Даженачальник их младше тебя.

— Ишь ты… — Семен покачалголовой. — Удивительно. На Востоке — и сплошная молодежь в Дозорах?

— А старики на Востоке не любят воевать.Старики любят смотреть на красивых девушек, кушать плов и играть внарды, — серьезно ответил Алишер.

— Ты домой часто ездишь? — спросилСемен. — К родным, к друзьям?

— За восемь лет ни разу не ездил.

— Чего так? — удивился Семен. —Неужели не скучаешь по дому?

— У меня нет дома, Семен. И родных нет. Идрузей у сына девоны не бывает.

Наступила неловкая тишина. Семен молча велмашину. Потом я не выдержал:

— Алишер, если это не слишком личныйвопрос… Твой отец — он был человеком? Или Иным?

— Девона — слуга, которого создает себемогущественный маг. — Голос Алишера был ровным, будто он лекциючитал. — Маг находит безродного дурачка, который никому не нужен, ивпускает в него Силу из Сумрака. Накачивает чистой энергией… так что на светпоявляется глупый, но очень здоровый и владеющей магией человек… Нет, уже несовсем человек. Но и не Иной, вся его сила — заемная, вложенная когда-то магом.Девона верно служит своему повелителю, может творить чудеса… но с головой унего по-прежнему не все в порядке. Обычно маг выбирает дебилов или даунов, онине агрессивные и очень преданные. Вложенная Сила дает им здоровье и долголетие.

Мы молчали. Мы не ожидали от Алишера такойоткровенности.

— В народе девону считают одержимымдухами. Отчасти так оно и есть… это словно взять пустой, треснувший сосуд изаново его наполнить. Только вместо разума обычно наполняют преданностью. НоГесер — он не такой, как другие. Даже как другие Светлые. Он исцелил отца. Несовсем… ему тоже не все подвластно. Когда-то отец был полнейшим безумцем. Я думаю,что у него была имбецильность, видимо — из-за органических повреждений мозга.Гесер исцелил его тело, и со временем отец обрел нормальный, человеческийразум. Он помнил, что когда-то был круглым дураком. Знал, что если Гесервовремя не вольет в него новую Силу — его тело вновь отторгнет разум. Но служилГесеру не за страх. Он говорил, что отдаст за Гесера жизнь только за то, чтооднажды осознал себя. Стал человеком. И за то, конечно, что у него, юродивого,была семья и родился сын. Он очень боялся, что я вырасту дураком. Но обошлось.Вот только… только в народе у нас помнят все. Что мой отец — девона, что онслишком долго живет на свете, что был когда-то безумцем, не способным подтеретьсебе нос, — все это помнили. Родные отреклись от матери, когда та ушла котцу. И меня не признали. И детям запрещали со мной играть. Я — сын девоны. Сынчеловека, который должен был прожить жизнь животного. Мне некуда возвращаться.Теперь мой дом — здесь. Моя работа — делать то, что велит Гесер.

— Ну дела… — тихо сказал Семен. —Сурово у вас… сурово. Помню, гоняли мы басмачей… — Он осекся, виноватооглянулся на Алишера: — Ничего, что такое говорю?

— А что не так? — вопросом ответилАлишер.

— Ну, может, они нынче у вас не басмачи,а народные герои…

— Когда Гесер был комиссаром вТуркестане, отец воевал в его отряде, — с гордостью сказал Алишер.

— Как воевал? — всполошилсяСемен. — Это в каком году?

— В начале двадцатых.

— Нет, я позже… В Гарме, в двадцатьдевятом, когда из-за границы басмачи прорвались…