Читать книгу "Наследник Петра. Подкидыш - Андрей Величко"

В общем, если отжать из выступления Остермана воду, то оно свелось бы к доказательствам простого тезиса: внутренние таможни есть зло, и чем быстрее их убрать, тем лучше будет для государства. Вот только отжимать пришлось бы долго, потому как выступление вице-канцлера продолжалось больше полутора часов.

Миних, слушая произносимые речи, сначала просто одобрительно кивал, но потом начал потихоньку перемежать кивки зевками. Вскоре, видимо устав зевать, он положил на стол треуголку, на нее – голову и спокойно заснул. Причем как культурный человек совершенно не храпел во сне.

Новицкий же ждал окончания речи Остермана с интересом и без малейшего нетерпения. Объяснялось это очень просто – ему тоже было что сказать по обсуждаемому поводу. Так уж получилось, что в памяти молодого человека отложилось множество почти не связанных меж собой отрывков из монографии «Развитие промышленности и торговли России в восемнадцатом веке». Причем попали они туда не сами по себе и не на занятиях в Центре, а несколько раньше.

Когда дядя Виталий предложил ему путешествие в прошлое, молодой человек согласился сразу. Какая разница, куда сбежать из опостылевшей малогабаритной «двушки» в хрущевке, уже десятый год стоящей в очереди на снос! От неистебимых тараканов, дуры-сестры и пропойцы-матери. А в допотопном веке небось будет всяко лучше, чем в тюрьме. И скорее всего чем в армии тоже, а других вариантов своего будущего Сергей даже не рассматривал во избежание неизбежного разочарования, ибо в бандиты идти было уже поздно, для этого следовало родиться лет на двадцать раньше.

А дальше Новицкий получил разъяснения, почему первым по этому пути придется идти именно ему.

– Человек моего возраста при переносе забудет вообще все, что помнил, причем с гарантией. У тебя же есть шансы, и их можно сильно увеличить регулярными тренировками. Правда, они могут показаться довольно неприятными.

Сергей уже совсем было собрался огрызнуться – мол, много вы понимаете в неприятностях! – но глянул на дядю Виталия и промолчал. Кажется, тот на самом деле когда-то любил его мать.

Потом начались упражнения, на которые приходилось ездить во Фрязино, потому что аппаратура стояла там и для перевозки не предназначалась. Первое время зайцем, а потом, когда Сергей опоздал из-за того, что его ссадили с электрички, за деньги. Дядя Виталий сначала отругал его, потом себя и выдал своему ученику пятнадцать тысяч на транспортные расходы.

Тренировки же происходили следующим образом.

Молодому человеку вручался какой-нибудь неудобочитаемый текст, который следовало запомнить. Чаще всего это были отрывки из той самой монографии, причем дядя Виталий, кажется, специально отбирал их так, чтобы смысла там было поменьше, а цифр – побольше. После того как текст более или менее откладывался в памяти, на голову Новицкому надевался обруч, подключенный к приборной стойке, затем нажималась кнопка, и юноша очень качественно получал по мозгам в самом прямом смысле этого слова. Поначалу он вообще не сразу вспоминал, что это за место и какого черта его сюда занесло, но под конец уже мог, отдышавшись, выдать не меньше половины того, что запомнил перед очередным ударом.

Отвлекшись на воспоминания, молодой император чуть не пропустил момент, когда Остерман закончил свое выступление. Но все же вовремя спохватился, чтобы успеть пресечь поползновение Головкина, который, кажется, хотел объявить о завершении сегодняшнего совещания.

– Господа, – привстал Новицкий, – честно скажу, я не ожидал услышать столь разумных и безусловно полезных речей, кои были произнесены здесь уважаемыми Гавриилом Ивановичем и Андреем Ивановичем. У меня тоже родились некоторые мысли по затронутым вопросам, и я прошу вас их не только выслушать, но и сделать скидку на то, что вникать в столь глубокие тонкости мне до сих пор не приходилось. Однако, кроме этого, я прошу вас также немедленно указать мне, если я где-то буду не прав. И не только потому что я ныне всего лишь ассоциированный член сего досточтимого Совета, но и войдя в разумение следующего. Император, который поставил дело так, что никто из подданных не смеет указать ему на совершаемые ошибки, обречен на неудачи. Пусть не сразу, но они обязательно перечеркнут все то полезное, что он смог сделать на благо державы. Итак, вспомним, что новоторговый устав одна тысяча шестьсот шестьдесят седьмого года от рождества Христова подтвердил замену различных сборов единой пошлиной в размере десяти денег с рубля, что логически завершало преобразования, начатые с введением Уставной грамоты в одна тысяча шестьсот пятьдесят четвертом году. Однако ныне…

Долгоруков говорил полчаса. Головкин – почти два, а Остерман – два часа десять минут. Сергей замечал время по здоровенным стоячим часам с маятником, которые гулко и редко тикали в углу Золотой палаты. Себе молодой император поставил задачу хоть немного, но перекрыть рекорд своего учителя и был полон решимости с ней справиться.

Это ему удалось, хотя он для большей честности состязания не стал учитывать времени небольшой паузы, возникшей примерно посредине его выступления. Головкин долго крепился, всякий раз отворачиваясь, когда желание зевнуть становилось нестерпимым, но от этого у него, похоже, заболела шея, так что в очередной раз поворот у него просто не получился.

– Неужели вам неинтересно? – с таким искренним огорчением спросил молодой царь, что Гавриил Иванович смутился и забормотал что-то насчет трудного дня и преклонного возраста. А Сергей, благосклонно выслушав его и сказав нечто соболезнующее, продолжил свою речь.

Наконец часы показали, что можно закругляться, и Новицкий прямо посреди очередного рассуждения заявил, что у него пока все, и сообщил Совету о своем грядущем отъезде. Совсем было павшие духом верховники, поняв, что тягомотина, кажется, на этом закончится, без возражений одобрили путешествие.

– Спасибо, господа, – чуть наклонил голову Сергей, – сегодня я услышал много нового и надеюсь, что в последующие разы, когда мне вновь доведется здесь присутствовать, нового и интересного будет еще больше. Кто там поближе – разбудите, пожалуйста, Христофора Антоновича, и мы вас покидаем, у нас еще много дел в связи с подготовкой к отъезду.

Глава 22

Путь в Питер начался с того, что ранним утром пять десятков всадников и шесть небольших пароконных карет собрались у Кремля, где был назначен старт путешествию. Миних быстро провел нечто вроде переклички, в процессе которой убедился, что солдаты и младшие офицеры присутствуют в полном составе, Елизавета со своей мини-свитой тоже, а больше его никто и не интересовал. Была подана команда, и процессия с генерал-аншефом во главе двинулась к каменному мосту через речку Неглинную, за которым начиналась Тверская улица.

Сергей ехал верхом, имея в виду пересесть в карету после обеда, потому как сильно сомневался, что сможет выдерживать в седле по десять часов в день. И глазел по сторонам, потому как Петр Второй проезжал по Тверской всего один раз, три года назад, когда только явился в Москву. Правда, сам Новицкий бывал на этой улице гораздо чаще, но зато в другом времени, поэтому теперь ему было на что посмотреть.