Читать книгу "Невидимый - Мари Юнгстедт"

— Давай же иди скорее!

Голос Карин звучал взволнованно. Кнутас поспешил вслед за ней во двор. В зарослях стояли, склонившись, Сульман и Кильгорд, разглядывая что-то на земле. Почти бегом он направился к ним. Сульман пинцетом поднял с земли какой-то предмет. Предмет был пластмассовый, продолговатый. Сульман вертел его, разглядывая со всех сторон. От жары пот ручьями стекал у него по спине.

— Что это за хреновина? — буркнул Кильгорд.

— Это ингалятор для астматиков.

— А что, Гунилла Ульсон страдала астмой?

Коллеги пожали плечами.

Кнутас поспешил в дом. Сесилия Онгстрём и женщина-полицейский как раз собирались уходить.

— Вы не знаете, страдала ли Гунилла астмой? — спросил Кнутас.

— По-моему, нет, — ответила Сесилия с некоторой заминкой. — Нет, — добавила она уверенно. — Точно нет. Пару недель назад мы с ней ходили в гости к моим друзьям, у которых в доме и кошка, и собака. Гунилла ни слова не сказала о том, чтобы это могло доставить ей неприятности.

— А у вас нет астмы?

— Нет.

Кнутас вернулся к коллегам, которые поджидали его с вопросительным выражением на лицах.

— Да, — проговорил он. — Похоже, мы узнали кое-что о нашем убийце. У него астма.

Юхан мало что знал о Нэре, кроме того что это родные места группы «Ainbusk Singers». Пытаясь найти хутор Гуниллы Ульсон, они с Петером попали на дорогу, ведущую к маленькому рыбачьему поселку Нэрхамн. Здесь дул сильный ветер. Вид крошечной гавани наводил на мысль о Норвегии или Исландии. Пирс, уходящий прямо в море. Дома, похожие на бараки, и выстроившиеся в ряд рыбачьи сараи. Тралы, штабеля фриголитовых ящиков для рыбы, кучи сетей. Лодки, которые не вышли в море, покачивались у пирса. Где-то вдали виднелись силуэты двух туристов, которые ехали на велосипедах против ветра, пытаясь добраться до маяка на Нэрсхольмене. Волны сталкивались, образуя своеобразный ритм. Юхан опустил стекло. Морской воздух пробудил воспоминания. Ему захотелось добежать до самого конца пирса, всей грудью вдохнуть ветер. Мысли об Эмме бились в голове, холодок пробегал по телу. Но сейчас совершенно другая реальность требовала стопроцентного внимания. Петер развернул машину:

— Тьфу, черт! Мы поехали не той дорогой!

Еще дважды заехав не туда, они добрались наконец до места. Насколько ветрено было в порту — и какой застывший воздух возле дома убитой женщины! Полиция поставила ограждение вокруг большой территории, и несколько любопытных, прервав застолье, столпились возле натянутых лент ограждения.

Из деревни доносились звуки гармошки. Празднование середины лета было в полном разгаре, и это всего в нескольких шагах от места убийства.

Расспросив полицейских, Юхан узнал, что Кнутас и Карин Якобсон покинули дом убитой женщины всего четверть часа назад.

Именно с этими двумя из всего управления полиции Висбю у него сложились хорошие отношения.

Юхан снова позвонил Кнутасу. Тот подтвердил, что женщина тридцати пяти лет от роду была обнаружена убитой в собственном доме. Точное время убийства не установлено. Каким образом ее лишили жизни, полиция отказывалась отвечать.

Кнутас, прекрасно понимавший, что журналисты сами быстро узнают фамилию убитой женщины, попросил Юхана не предавать гласности эти данные и фотографию: полиции пока не удалось связаться с родственниками погибшей.

Еще Юхан успел переговорить с молодым парнем в толпе зевак, а затем настало время эфира.

Женщина жила здесь одна. Ей было за тридцать, как ему сказали. И занималась она керамикой.

Без нескольких минут шесть он набрал телефон редакции программы новостей в Стокгольме. Его подключили к микрофону, и он рассказал о том, что знал, в прямом эфире.

Закончив с этим, надо было собрать материал для следующих выпусков. В здании управления полиции на 21.00 была назначена пресс-конференция.

К этому времени приедет репортер Центральной редакции, и они смогут распределить работу. Его это вполне устраивало.

Петер ходил вокруг дома и снимал, не заходя за ограждение. Полиция отказывалась что-либо говорить. Тогда Юхан решил побеседовать с теми, кто стоял на гравиевой дорожке, ведущей к хутору. Некоторые приехали на велосипедах, пара юнцов — на мопедах, у дороги виднелось несколько припаркованных машин. В большинстве своем это были соседи, которые видели, как к хутору одна за другой подъехали полицейские машины.

Юхан подошел к полноватой пожилой женщине в шортах и футболке. Она со своей собакой стояла чуть в стороне.

Он представился.

— Вы знали женщину, которая жила здесь?

— Нет, — ответила та. — Напрямую нет. Я слышала, что ее убили. Неужели правда? Это тот самый, который убил всех остальных женщин? — Она продолжала говорить, не дожидаясь ответа: — Кошмар какой-то! Как в фильме ужасов. Просто невозможно поверить!

— Как ее звали?

— Гунилла Ульсон.

— У нее была семья?

— Нет, она жила здесь одна. Она художник по керамике. Работала вон там, в мастерской. — Дама указала на низкое строение с большими окнами за лентой ограждения.

— Столько ей было лет?

— Тридцать четыре или тридцать пять.

— Вы живете неподалеку?

— Да, я живу чуть дальше по дороге.

— Насколько хорошо вы с ней были знакомы?

— Я знала ее матушку, пока та была жива, — мы с ней занимались в одном кружке рукоделия, но с дочерью у меня контакта не получилось. Мы здоровались, когда встречались, но она не делала попыток со мной побеседовать. Вообще была довольно замкнутая. Она переехала сюда относительно недавно. Может быть, полгода назад. Много лет прожила за границей, очень далеко, на Гавайях. Ее родители жили в Югарне, так что она здесь выросла. Обоих уже нет в живых. Погибли в автокатастрофе несколько лет назад, когда Гунилла была за границей. Представьте себе, она даже не приехала на похороны! С тех пор как она выросла, они почти не общались. Она даже не хотела носить их фамилию. Едва достигнув совершеннолетия, пошла и поменяла фамилию на Ульсон, хотя родители ее носили фамилию Брустрём. Знаю, что ее мать была возмущена. Кстати, у нее есть брат, он живет где-то на материке. Думаю, он оставил себе фамилию Брустрём. У родителей было больше всего проблем с дочерью.

— А что за проблемы?

— Ну, она прогуливала школу, вызывающе одевалась, и каждый раз, когда я ее встречала, у нее был новый цвет волос. А ее отец был пастором. Поэтому он особенно переживал. Она была… как бы это получше сказать… бунтаркой. Я имею в виду, когда была подростком. Потом она переехала в Стокгольм, поступила в художественную академию и затем, насколько я знаю, уехала за границу.

Юхана потрясла эта женщина — настоящий кладезь информации. Петер тем временем присоединился к ним, и камера работала, пока женщина рассказывала.