Читать книгу "Свои и чужие - Петр Хомяков"

Однако некий прототип «национального» самосознания, несомненно» есть и у общинников, как есть элемент «варварского благородства» у слабоогосударствленных племенных групп. Если все это дополняется успешным идеологическим оболваниванием, то готова некая псевдонациональная идея. Совершенно очевидно, что мимо такой коварной ловушки не могли пройти политики и идеологи. В странах, по тем или иным причинам потерпевших политический крах, но по логике развития готовых к построению национальных государств, может развиться такая псевдонациональная идеология.

Именно такой идеологией мы считаем любую смесь национализма с социализмом. Социализм – это тотальное огосударствление, это государственное давление прежде всего на «своих» и, в итоге, их истощемие. Поэтому социализм органично чужд национализму как идеологии и стратегии коллективных интересов. Напомним, что нации начали формироваться только на этапе относительного ослабления государств, т. е. процесса, противоположного социализации общества.

Симптоматично, что идеология национал-социализма для своего обоснования постоянно обращается к некому варианту архаики. Но, чтобы это обращение к архаике было конструктивным и органичным, следует апеллировать, как видно из вышесказанного, только к очень древней, первобытной, догосударственной архаике. Архаика крестьянской общины, «народная» архаика – это опыт жертв, а не опыт творцов, каковыми провозглашают себя национал-социалисты.

Национальная окраска т. н. «идеологий солидарности», построенных на общинной базе, не более чем нонсенс. Наций при общинном способе организации производства ещё нет. А племён уже нет. Именно поэтому другие варианты национал-социализма обращаются к племенной архаике. Но исторические или псевдоисторические племена – это племена, уже затронутые влиянием государственных структур.

Их опыт, даже не фактический, а, допустим, мифологический, опыт ситуационной реконструкции, не может быть конструктивным для решения задач построения нации. Ведь это сугубо современные задачи. Это задачи выверенной, чётко спланированной борьбы за ресурс прежде всего для промышленности, а не для «вольной охоты», борьбы за своё научнотехническое лидерство, за своё групповое благополучие и процветание, за свободу творчества на родном языке.

Поэтому все попытки построить либо «общинную», либо «племенную» нацию, бессмысленны. Эта бессмысленность компенсируется в трудах идеологов национал-социализма и их предтеч повышенными дозами идеологического оболванивания и мистической чертовщины.

Национализм как движение за создание, процветание и развитие нации (а не племени или подданных многонациональной империи) не может иметь ничего общего с социализмом. Правы некоторые критики национализма слева, хотя эта критика лучше иного комплимента. Национализм – это буржуазное, современное, модернистское по сути движение, устремлённое в будущее. Вульгарный «лапотно-матрешечно-самоварный» национализм – это просто псевдонационализм. Национализм возможен только как интеллектуальный ракетно-компьютерный национализм.

Суть национализма в том, чтобы снять раздвоенность человеческого сознания, чтобы вернуть человеку яркость и щедрость отношений времён огненных охотников на новом, постиндустриальном этапе.

Но не правы будут те критики автора справа, которые на основании вышесказанного попытаются представить автора чуть ли не проповедником всеобщей благости. Истина состоит в том, что переход к радостному будущему невозможен для всех. И борьба наций за возможность такого перехода будет и суровой, и истребительной. Победить в ней можно будет только сообща. Но сообща – творческой нацией, а не полузадавленной общиной или полуразложившимся дебильным племенем.

5. Устойчивое развитие. В кадре и за кадром

В последнее время на страницах газет часто мелькает словосочетание «устойчивое развитие». Это понятие имеет прямое отношение к теме нашей работы. Устойчивое развитие означает развитие государств в режиме, при котором не истощаются природные ресурсы, растёт благосостояние граждан и отсутствуют политические катаклизмы.

Устойчивое развитие было ответом на многочисленные предупреждения экологов и ресурсников, раздававшиеся в 1970—1980-х годах. Согласно этим предупреждениям, на планете при существующем порядке вещей уже к 2005—2015 годам должен будет разразиться экологический кризис, выражающийся в истощении почвенных, лесных и водных ресурсов, а кроме того, в ухудшении качества проживания самих людей вследствие загрязнения воздуха, воды и пищи. Кроме экологического, планету может постигнуть и ресурсный кризис, обусловленный исчерпанием основных видов минерального сырья, прежде всего нефти и газа. Разумеется, подобный кризис должен спровоцировать кризис экономики я политическую напряжённость во всём мире. Одно время подобное развитие событий по степени опасности, вероятности наступления и катастрофичности последствий даже ставилось на первое место по сравнению с ядерной катастрофой.

Характерно, что вразумительных ответов и опровержений данным предупреждениям так и не было. Вместо ответа была высказана гипотеза, согласно которой возможен сценарий ускоренного качественного развития производства, который исключает истощительную эксплуатацию всех видов ресурсов, и при обеспечении устойчивого роста продукции несколько уменьшает нынешний объем вредных выбросов, тем самым отодвигает экологический кризис в более отдалённое будущее.

Однако никто не представил расчётов, сколько же потребуется немедленных затрат, чтобы реализовать такой план, и в каких странах и регионах он будет реализован. Но и без особо точных расчётов было ясно, что такой сценарий предполагает резкое снижение темпов экономического роста. Если Запад и мог на это пойти, то для стран третьего мира это было равносильно замораживанию их низкого уровня жизни на неопределённо долгое время. Более того, этот проект не давал ответа, как в условиях сокращения темпов экономического роста обеспечить хотя бы нынешний уровень потребления катастрофически растущего населения стран третьего мира. Крах СССР и социалистической системы несколько снизил для Запада актуальность данных проблем, ибо теперь в распоряжении Запада все ресурсы бывшего СССР (а это около 40 % их мирового объёма). Да и у стран третьего мира уже не было защитника перед диктатом Запада. Тем не менее, высказанных проблем никто не снимал.

Переход на устойчивое развитие действительно нужен. Но суть этого перехода состоит в резком рывке науки и техники, для чего надо немедленно увеличить долю ресурсов, направляемую на развитие науки и образования. Кроме того, надо обеспечить в обществе свободную творческую атмосферу, а для этого у людей должна быть уверенность, что материальное положение их и их детей хотя бы не ухудшится, а ещё лучше, чтобы, пусть медленно, но неуклонно улучшалось. Помимо этого, необходимо существенно увеличить долю ресурсов, направляемую на поддержку внедренческой деятельности. Если посчитать, сколько на землеприродных ресурсов и производственных фондов, то окажется, что обеспечить такой сценарий развития можно было бы для населения в один миллиард человек. Но населения на земле 5 миллиардов, и оно всё растёт.