Читать книгу "Третья террористическая - Андрей Ильин"

«Уазики» поднимались все выше и выше, «вкручиваясь» в небо, как штопор в пробку. В машине, привалившись к дверцам, дремали люди в камуфляже, успевая «перехватить минуток пятьсот-шестьсот», потому что знали, что в эту ночь им поспать не удастся точно. Коротко подстриженные головы мотались в такт частым поворотам — то вправо, то влево, стукались о дверцы. Но не больно, потому что боковые стекла, на случай внезапного нападения, были завешены расправленными армейскими бронежилетами. Но людей в машине защищали не «броники», а знание оперативной, на «подходах к месту развертывания», обстановки.

Поворот.

Еще поворот…

Головной «Уазик» свернул на обочину. Кажется, приехали…

Потягиваясь и разминаясь, бойцы полезли из машин, потащили из салонов оружие. Действовать предстояло на «чужой» территории, потому что вся Чечня ночью чужая.

Отсюда до места было семь с небольшим километров — полтора часа ночного марша. Ближе к «населенке» подъезжать было нежелательно, чтобы не переполошить жителей. Лишний шум себе может позволить милиция, когда у нее за спиной стоит батальон мотопехоты, подкрепленный выведенными на прямую наводку стотридцатимиллиметровыми самоходками. Они такими силами не располагали. У них были — только они.

— Ну что, попрыгаем?

Это был привычный, со времен большой войны ритуал. Возможно, сейчас он был излишним, им не к немцам через линию фронта переползать, но правила, ставшие рефлексами, лучше без нужды не менять.

Бойцы подтянули все ремешки, завязали все шнурки, закрыли на кнопки все клапаны. Попрыгали на месте. Все в порядке — ничего не болтается, не стучит, не гремит, не сползает.

— Задача всем ясна? — спросил командир.

— Так точно! — ответил за всех Володя Сафронов.

— Вопросы есть?

— Никак нет!

Какие вопросы у матросов, тем более у спецназа — чай не дети, не первое задание вместе «ломают».

— Тогда… с богом!..

Хоть его и нет. И хорошо, что нет, а то гореть им всем, по совокупности их деяний, в геенне огненной. Всем подразделением. Всем видам вооруженных сил!

— Вы — за мной, — приказал подполковник, повернувшись к единственному среди них гражданскому лицу. — Напоминаю — ваша задача опознать, успокоить и помочь дочери, сверх того, если вас о том не попросят, ничего не предпринимать! Раньше времени и вперед меня не соваться, самодеятельность не разводить, приказы выполнять на раз!

— Вопросы, Сергей Петрович?

На этот раз вопросы были.

У Сергея Петровича.

— Почему мне не дали автомат? — обиженно спросил отец девочки.

— Потому что не положено. Вы гражданский человек, — ответил подполковник. — Так и вам, и нам спокойней будет. А то еще пристрелите кого-нибудь ненароком.

— Я умею обращаться с оружием, я в армии служил! — возмутился папаша заложницы.

Спецназовцы только усмехнулись.

Черта лысого они согласились бы тащить с собой этого штатского лоха, если бы не крайняя в нем нужда. Просто он лучше, чем кто-нибудь другой, мог опознать и привести в чувство заложницу. Да и выход этот не боевой, а скорее прогулочный, потому что «халтурный».

— Ну что, пошли?..

Первая пара шагнула в темноту. Им надлежало прокладывать дорогу, искать и обезвреживать маловероятные — но кто их знает — растяжки. Второй парой шли командир и Сергей Петрович. Третья пара прикрывала колонну с тыла и флангов.

Шли быстро, надвинув на глаза приборы ночного видения. Пять человек — совершенно бесшумно, словно бесплотные тени, один, хоть и старался не шуметь, «топтался как слон». Прямо хоть на закорках его неси…

Возле «населенки» сбавили темп.

Головная пара ушла вперед, отсматривать подходы.

Вернулись они уже втроем. Третий боец был тоже свой, он вылеживал здесь, холодным пузом на мокрой земле, со вчерашнего вечера, отчего говорил сильно в нос.

— Ну что? — спросил Виктор Павлович.

— Все спокойно, — ответил наблюдатель. — Из двадцати семи дворов двадцать пять «живые». В каждом от трех до десяти человек, в большинстве своем женщины и дети. С оружием никого не видел…

Ну, то есть мирная альпийская деревенька…

Все они мирные, пока спиной не повернешься…

К дому подползали на карачках, с севера, идя против ветра, чтобы не поднять собак. Бесшумно переползли через забор, залегли в огороде. Перетащили, поднимая и ставя ему ноги, Сергея Петровича. Ткнули мордой в землю, шепнули:

— Лежи тихо — как умер!

Один из бойцов, накрутив на пистолет набалдашник глушителя, ящерицей пополз к дому.

Тявкнула собака — раз, второй. И тут же осеклась.

Значит, куда надо попал боец — в шею или в голову, раз она не успела даже взвизгнуть.

Путь был свободен.

Бойцы проникли во двор, поднялись на крыльцо, встав на колени, осмотрели запертую изнутри на крючок дверь… Просунули в узкую щель тонкий нож, поддели, подняли крючок и, не опуская его, чтобы случайно не звякнуть, приоткрыли дверь, протискиваясь внутрь.

Небольшой, пахнущий деревенским домом коридорчик.

Ведущая внутрь дома дверь была закрыта на засов. Пытаясь его отодвинуть в сторону, заскребли по железу штык-ножом. За дверью кто-то завозился.

— Э… кто там? — спросил заспанный голос.

Нужно было что-то отвечать или вышибать дверь. Но если вышибать, то поднимется шум. А шуметь нежелательно, у них уже был случай когда охранник, понимая, что жить ему осталось всего ничего, швырнул в зиндан гранату.

За дверью характерно лязгнул передергиваемый затвор автомата. Автомата — черт подери!

— Эй, слушай, открой, да… Замерз совсем! — по-русски, коверкая язык кавказским акцентом, уверенно сказал кто-то из бойцов, для большей правдоподобности бухнув в косяк носком ботинка.

В доме чужих не ждали — не было здесь чужих. И дверь открылась. В проеме двери стоял полупроснувшийся «чех» с автоматом.

Он увидел не одного, увидел несколько столпившихся в коридоре фигур. Хотел полоснуть очередью поперек дверного проема, но не успел. Даже крикнуть не успел, как та собака во дворе. Его схватили за волосы и сильно дернули вперед, насаживая на выставленный штык-нож, который легко, как в масло, вошел ему в горло, перерубая гортань, в которой застрял так и не вырвавшийся наружу крик.

Боевик рухнул вперед, на выставленные руки. Упасть ему не дали, его поймали, аккуратно положили поперек порога и придержали дергающиеся в агонии ноги. Через пару минут, когда покойник затих, разошлись по дому. В соседней комнате нашелся еще один «чех», который, мирно посапывая, дрых на большой кровати. В его головах, на спинке стула, висел «АКМ» и ременная сбруя с кобурой.