Читать книгу "Прогулка среди могил - Лоуренс Блок"

— Я спросила ее, кто будет эта кинозвезда, — пояснила Пэм, — и она сказала, что Дебора Фингер, а я думаю — ого, Дебора Фингер в сериале? Не ожидала, что она согласится сниматься на телевидении. — Она пожала плечами. — Только, похоже, никакого фильма не будет, так что какая разница, кто эта звезда?

— Но тысяча долларов — это реальность, — сказала Элейн.

— Вот это хорошо, — ответила Пэм, — они мне пригодятся. Но я пришла сюда не за деньгами.

— Я знаю, дорогая.

— Не только за деньгами.

Деньги были у меня с собой — тысяча для нее, тысяча двести, что я был должен Элейн, и немного на мелкие расходы — всего три тысячи, которые я взял из своего сейфа.

— Она говорит, что вы детектив, — сказала Пэм.

— Правильно.

— И что вы охотитесь за этими типами. Я много раз разговаривала с полицейскими, должно быть, с тремя или четырьмя...

— Когда?

— Сразу после того, как это случилось.

— И это было...

— А, вы же не знаете, я и не сообразила. В июле, в, июле прошлого года.

— И вы заявили об этом в полицию?

— Господи! — сказала она. — А что еще мне оставалось делать? Мне же пришлось лечь в больницу, верно? А врачи — они такие, ого-го, они начали допытываться, кто это с вами сделал, и что мне было отвечать — что я поскользнулась? Порезалась? Ну, а они, конечно, вызвали полицию, да они все равно бы ее вызвали, даже если бы я ничего не говорила.

Я раскрыл блокнот и сказал:

— Пэм, я, кажется, не знаю, как ваша фамилия.

— А я и не говорила, как моя фамилия. Вообще-то чего там? Кассиди моя фамилия.

— И сколько вам лет?

— Двадцать четыре.

— Значит, было двадцать три, когда это случилось?

— Нет, двадцать четыре. У меня день рождения в конце мая.

— И чем вы занимаетесь, Пэм?

— Секретарь-референт. Но сейчас без работы, вот почему я сказала, что эти деньги не помешают. Конечно, тысяча долларов никому не помешает, но особенно мне сейчас, когда я без работы.

— Где вы живете?

— На Двадцать Седьмой, между Третьей и Лексингтон-авеню.

— И вы жили там же, когда случилось это происшествие?

— Происшествие? — повторила она, как будто с сомнением. — А, да, я там живу уже года три. С тех пор, как приехала в Нью-Йорк.

— А откуда вы приехали?

— Из Кэнтона, штат Огайо. Если вы когда-нибудь о нем слыхали, то я знаю почему. Там у нас Зал славы профессионального футбола.

— Я как-то чуть туда не заехал, — сказал я. — Был по делам в Массиллоне.

— Массиллон? Господи, ну конечно, я часто там бывала. У меня там тысяча знакомых.

— Ну, скорее всего, я никого из них не знаю, — сказал я. — Какой номер вашего дома по Двадцать Седьмой, Пэм?

— Сто пятьдесят один.

— Хороший квартал, — сказала Элейн.

— Да, мне тоже нравится. Одно только плохо — глупость, конечно, но только у этой местности нет своего названия. Она к западу от Кипс-Бэй, она ниже Мэррей-Хилла, она выше Грамерси и, конечно, намного восточнее Челси. Сейчас ее стали называть Карри-Хилл — понимаете, это из-за индийских ресторанов.

— Вы не замужем, Пэм? Живете одна?

— Если не считать собаки. Собачка совсем маленькая, но не всякий станет ломиться в квартиру, если там есть собака, не важно, большая она или нет. Они боятся собак вообще.

— Вы согласны рассказать мне, что с вами тогда случилось, Пэм?

— То есть про то происшествие?

— Да.

— Ладно, — сказала она. — Наверное, надо. Ведь для этого мы тут и сидим, верно?

* * *

Это случилось летним вечером, посреди недели. Пэм находилась в двух кварталах от своего дома и стояла на перекрестке Парк-авеню и Двадцать Шестой улицы, ожидая зеленого света. Подъехал фургон, и этот тип подозвал ее и спросил, как проехать куда-то, она не расслышала куда. Он вышел из кабины и сказал, что, наверное, перепутал название места, что оно написано в накладной, и она вместе с ним подошла к задним дверцам фургона. Он открыл дверцы, а там, внутри, был еще один тип, и у обоих оказались ножи. Они заставили ее сесть в фургон, где был тот, другой, а первый вернулся в кабину, и машина тронулась.

* * *

На этом месте я прервал ее и спросил, почему она с такой готовностью полезла в фургон. Разве вокруг не было людей? Кто-нибудь видел, как ее похитили?

— Я плохо помню подробности, — ответила она.

— Ну, ничего.

— Это случилось очень быстро.

— Пэм, можно вас кое о чем спросить? — вмешалась Элейн.

— Конечно.

— Вы ведь так подрабатываете, правда, дорогая?

«Господи, — подумал я, — как же я сразу не догадался?»

— Не знаю, что вы имеете в виду, — ответила Пэм.

— Вы же в тот вечер вышли на промысел, да?

— Откуда вы знаете?

Элейн взяла девушку за руку.

— Ничего, — сказала она. — Никто тут вас не обидит, никто не осудит. Ничего.

— Но откуда вы...

— Да ведь все знают, что эта часть Южной Парк-авеню — самое бойкое место, верно? Но я и раньше догадалась. Милочка, сама я на панель никогда не выходила, но этим делом промышляю уже почти двадцать лет.

— Не может быть!

— Честно. Прямо здесь, в этой квартире, я ее купила, когда распродавали дом. Я называю их знакомыми, а не клиентами и, когда нахожусь в приличном обществе, иногда говорю, что я историк искусства, и мне удалось кое-что скопить за эти годы, но я такая же, как вы, дорогая. Так что можете рассказывать все так, как было на самом деле.

— Господи, — сказала Пэм. — А вообще знаете что? Это даже лучше. Мне ужасно не хотелось идти сюда и врать вам, понимаете? Только я думала, что ничего другого мне не остается.

— Вы считали, что мы о вас плохо подумаем?

— Наверное. И еще из-за того, что я рассказывала полиции.

— А полицейские не знали, что вы этим промышляете? — спросил я.

— Нет.

— Неужели им это ни разу не пришло в голову? Ведь фургон подобрал вас на самом бойком месте.

— Эти полицейские были из Куинса, — сказала она.

— А почему это дело попало к полицейским из Куинса?

— Потому что я в конце концов там оказалась. Попала в Элмхерстскую больницу, а она в Куинсе, потому и полицейские были оттуда. Что они могут знать про Южную Парк-авеню?

— А почему вы попали в Элмхерстскую больницу? Ладно, не важно, мы до этого дойдем. Давайте начнем все сначала.