Читать книгу "Кот, который сорвал аплодисменты - Лилиан Джексон Браун"

— Воображаю, как бы все веселились, если б представители Фонда Клингеншоенов до постройки книжного магазина перекопали землю в поисках пиратского сокровища! — усмехнулся Квиллер. — Вот ведь как стоит вопрос: что лучше — копать и остаться в дураках или не копать и всю жизнь теряться в догадках.

Некоторое время они ехали молча, размышляя на эту тему.

— Должна сознаться, я дрожала, как перед выходом на сцену, боясь предстать перед мозговым центром Фонда Клингеншоенов, но все были со мной очень милы и держались довольно просто, так что обсуждать с ними вопросы было одно удовольствие. Предложения поступали разные: никаких закусок, никаких подарков, никаких приветствий. Следует отвести специальное помещение для организации литературных вечеров, выставок книжных новинок, получения автографов, надо приглашать всех желающих выступить… Предлагалось спонсировать Литературный клуб… отчислять проценты с каждой продажи в пользу Совета по борьбе с неграмотностью… не устанавливать в магазине видеосалон, но отвести специальную комнату для книг с крупным шрифтом и аудиокниг… В одном крыле магазина предлагается устроить букинистическую лавку и назвать её именем Эддингтона Смита… Решено купить свободные земельные участки напротив входа в магазин и разбить там парк.

— А свою заветную идею ты им подкинула? — спросил Квиллер.

— Да. Я рассказала, что в девятнадцатом веке в зданиях по Мейн-стрит на втором этаже располагались жилые помещения, и считалось, что хозяева должны жить над своими лавками. Когда появились автомобили и стало модно селиться за городом, эти вторые этажи превратились в склады и офисы. Сейчас у нас в центре города не хватает квартир для одиноких людей и молодоженов. Кроме того, многие специалисты, работающие в городе, живут далеко, в разных концах округа, но предпочли бы иметь жильё в Пикаксе. Не говоря уже о преподавателях Мускаунтского колледжа, которые приезжают сюда на занятия на два-три дня в неделю. Они, конечно, предпочтут останавливаться не в гостинице, а в таких квартирах-студиях. Словом, жильё над книжным магазином с видом на парк придётся по душе всем творческим натурам. И представляешь, Квилл, после моего выступления они разразились аплодисментами! Вот уж я была поражена!

— Вполне понятно, что они одобрили твоё предложение, Полли: оно было хорошо продумано и высказано интересной женщиной, да при этом ещё и таким завораживающим голосом.

Полли скромно отмахнулась от комплиментов, и остальную часть пути они ехали, думая каждый о своём, как бывает с очень близкими людьми.

— Что же ты привезла мне из Чикаго? — не вытерпел наконец Квилл.

— Диск с оперой Прокофьева. Умираю, хочу её послушать на твоём стерео в амбаре.

— Устроим прослушивание завтра, после того как подкрепимся в «Типси».

— Конечно, опера исполняется на русском языке, в основе либретто — роман Достоевского. Сплошные интриги, скандалы, страстная любовь, предательство, корысть…

— Совсем как в Пикаксе, — усмехнулся Квиллер.

Таверной «Типси» называлась придорожная закусочная, расположившаяся в бревенчатом домишке с массой пристроек. Во дворе таверны бродили куры, а меню насчитывало дюжину любопытных блюд из яиц. Квиллер заказал себе яйца с ветчиной и жаренной по-домашнему картошкой; Полли остановилась на яйцах-пашот с кукурузными блинчиками, политыми растопленным чеддером, и на острой индийской яблочной приправе — чатни. Она похвалила приправу, но сказала, что повар напрасно оставил изюмины целыми: «Самый шик, когда изюм даже не ощущается».

После еды они отправились в амбар к Квиллеру слушать новую запись. Квиллер только недавно стал проявлять интерес к операм — больше для того, чтобы угодить Полли и продемонстрировать великолепную акустику амбара. К слушателям непременно примыкали сиамцы — скорей за компанию, а не ради любви к музыке. Как правило, услышав первую арию сопрано, они зажимали уши задними лапами.

Перед тем как включить магнитофон, Квиллер поставил на столик деревянный поднос со стаканами ананасного сока.

— А где твой серебряный поднос? — спросила Полли.

— Не могу найти после уборки. Я попросил миссис Фулгров его почистить, а она всегда потом сует всё не на своё место. А заняться поисками у меня пока не было времени.

— В этой опере четыре акта, — сказала Полли. — Мне не удалось найти либретто на английском. Правда, у меня есть краткое содержание.

Действие происходило на курорте, в казино, где мужчины и женщины выигрывали и проигрывали целые состояния, тут же брали взаймы, чтобы отдать долг, но никто не верил друг другу, все лгали наперебой и дальше предавались своей порочной страсти. Одна старуха проиграла огромную сумму денег, на которую давно зарились её наследники.

Коко не оценил оперу! Едва начался первый акт, как сиамец протестующе взвыл и продолжал охаивать певцов, пока не был выдворен в беседку.

— Не любит он Прокофьева, — объяснил Квиллер. Хотя и сам недоумевал, каким образом кот почуял, о чём рассказывает опера, носящая название «Игрок».

В понедельник утром Квиллер отправился в Локмастер. Он должен был встретиться с Кипом Мак-Дайармидом в ресторане «Конь-огонь», которым заправляла бывшая жена Буши. Ресторан, расположенный на главной улице, был исторической достопримечательностью Локмастера. Беседе приятелей, как обычно, предшествовала болтовня о том о сём.

— Как Мойра? — спросил Квиллер. — Едете куда-нибудь летом?… Как насчёт нового щенка, ещё не решили завести?… Что хорошего в Литературном клубе?… Позарез нужен дождь, верно?

— Литературный клуб с восторгом зачитывается «Альманахом невозмутимого Коко», — отозвался Кип. — Что поделывает Буши? Я знаю, какая к нему выстраивается очередь. Мойра просила узнать, не собирается ли он снова жениться… А ты куда-нибудь ездил?… Как Полли?… И что за книгу ты задумал?

— Биографию близнецов Теккерей, — ответил Квиллер. — Они родились в Мускаунти восемьдесят с лишним лет назад. Тельма надумала вернуться сюда после успешной карьеры в Калифорнии, ну а о ветеринарной клинике Торстона ты лучше меня знаешь.

— Да, Торстон опередил своё время, — сказал Кип. — Мойра обычно водила к нему туда наших кошек и собак, она всегда говорила, что Торстон — доктор необыкновенный, и не в том дело, как он лечит животных, а в том, как он с ними обращается. Лечебницу продали консорциуму, и теперь она называется Ветеринарная клиника Винни Хиллс.

— А я всё пытаюсь понять, почему погиб доктор Торстон. Потому-то я к тебе и приехал.

— Я принёс тебе все имеющиеся в архиве материалы по этому делу. Вот было тогда раздолье для сплетников! Сначала считали, что это самоубийство, он ведь очень тяжело переживал смерть жены. Но официально было объявлено, что это несчастный случай. В тот день как раз прошёл дождь, и на скользких камнях по краю ущелья легко было оступиться, да и не молод он уже был.

— Кто был его наследником? — спросил Квиллер.

— Дом свой он отписал округу, просил устроить в нём музей коневодства; ликвидные ценные бумаги были завещаны сестре; а клиника отошла к сыну.