Читать книгу "Темное дело - Оноре де Бальзак"

Он сунул Марте в руку записку и, не дожидаясь ответа, исчез в направлении леса. Марта содрогнулась при мысли, что сейчас, вероятно, узнает тайну всего этого дела. Они с матерью побежали на ферму; Марта заперлась в своей комнате и прочитала следующее:

«Моя дорогая Марта, ты можешь положиться на человека, который доставит тебе эту записку. Он не умеет ни читать, ни писать. Это один из самых стойких республиканцев, участник заговора Бабефа. Твой отец не раз пользовался его услугами, и он считает сенатора предателем. Знай, милая женушка, что мы запрятали сенатора в тот самый подвал, где раньше скрывали наших господ. У этого негодяя хватит продовольствия только на пять дней, а так как нам важно, чтобы он остался жив, то отнеси ему еды, по крайней мере, еще на дней пять. За лесом, конечно, наблюдают; поэтому прими все меры предосторожности, какие мы принимали, когда ходили к нашим молодым господам. Малену не говори ни слова, вообще с ним не разговаривай, а надень одну из наших масок; они лежат на ступеньке лестницы, которая ведет в подвал. Если тебе дороги наши жизни, храни в самой глубочайшей тайне то, что мне приходится тебе доверить. Ни слова об атом барышне де Сен-Синь, а то она может струсить. За меня не беспокойся. Мы уверены в благополучном исходе дела. Когда придет время, Мален выручит нас. Разумеется, как только ты прочтешь эту записку, ее надо сжечь, потому что, если хоть одна строчка попадется кому-нибудь, мне не сносить головы. Целую тебя крепко-крепко. Мишю».

О существовании подземелья, скрытого под холмом в чаще леса, знали только Марта, ее сын, Мишю, четверо дворян и Лоранса; по крайней мере, так думала Марта, потому что о своей встрече с Перадом и Корантеном муж ей не рассказал. Следовательно, письмо могло быть написано только им, да и почерк и подпись, как показалось Марте, были его. Конечно, если бы она немедленно рассказала о письме своей хозяйке и ее двум советчикам, знавшим, что обвиняемые не виновны, это дало бы проницательному прокурору кое-какие данные относительно коварных интриг, в сеть которых попали его подзащитные; но Марта, всецело поддавшись, как большинство женщин, первому впечатлению и поверив мнимой убедительности доводов, приведенных в письме, сразу же бросила его в огонь. Однако под влиянием какой-то странной интуиции она на всякий случай выхватила из огня неисписанный краешек записки с первыми пятью строчками, которые сами по себе не могли никого скомпрометировать, и зашила этот обрывок в подол своей юбки. С тревогой думая о том, что узник уже целые сутки голодает, она решила отнести ему в ту же ночь вина, хлеба и говядины. И любопытство и человеколюбие побудили ее не откладывать этого дела хотя бы на сутки. Она затопила печь и с помощью матери испекла паштет с зайцем и уткой, сладкий пирог с рисом, зажарила двух цыплят, взяла в погребе три бутылки вина и сама замесила и испекла два каравая. Уложив все это в корзину, она около трех часов утра отправилась в лес, взяв с собою Куро, который в подобных походах обычно служил разведчиком, обнаруживая поразительный ум: он чуял постороннего на огромном расстоянии, подбегал к хозяйке и тихонько рычал, то поглядывая на нее, то поворачивая голову в ту сторону, откуда грозила опасность.

В начале четвертого Марта добралась до болотца и оставила здесь Куро в качестве часового. С полчаса она потратила на расчистку входа и наконец подошла, с потайным фонарем в руках, к двери подземелья; лицо ее было закрыто маской, которую она действительно нашла на одной из ступенек. Заключение сенатора, казалось, было заранее обдумано. В верхней части железной двери подземелья оказалось кое-как пробитое квадратное отверстие в фут шириною, которого Марта прежде не замечала; но чтобы Мален с помощью досуга и терпения, которые являются уделом всех узников, не мог приподнять болта, замыкающего дверь, болт был заперт на висячий замок. Сенатор встал со своего соломенного ложа и при виде человеческой фигуры в маске тяжко вздохнул, ибо понял, что это еще не освобождение. Разглядывая Марту при колеблющемся свете потайного фонаря, он узнал ее по одежде, по фигуре и движениям; когда она протянула ему через отверстие пирог, он выронил его, чтобы схватить ее за руки, и с крайней поспешностью попытался сорвать с ее пальцев два кольца — обручальное и другое, подаренное ей мадмуазель де Сен-Синь.

— Не отрицайте, что это вы, любезнейшая госпожа Мишю, — сказал он.

Но, едва почувствовав прикосновение сенатора, Марта сжала руку в кулак и изо всех сил толкнула его в грудь. Затем, не проронив ни слова, она срезала толстую ветку и при помощи ее передала сенатору остальную снедь.

— Чего от меня хотят? — спросил он.

Марта побежала прочь, не ответив. На обратном пути, часов в пять, когда она уже дошла до опушки леса, Куро предупредил ее, что поблизости чужой. Она повернула назад и направилась к флигелю, где прожила так долго; но едва она вошла в аллею, как ее издали заметил гондревильский полевой сторож; тогда она решила идти прямо на него.

— Какая вы ранняя птичка, госпожа Мишю! — сказал он, приблизившись.

— Мы так бедствуем, что мне приходится все делать самой, — ответила она. — Я иду в Белаш за семенами.

— Неужели у вас в Сен-Сине нет семян? — спросил он.

Марта промолчала. Она пошла дальше, а придя на ферму, попросила Бовизажа дать ей разных семян для посева и добавила, что г-н д'Отсэр посоветовал ей взять их у арендатора, чтобы обновить породу. По уходе Марты на ферму явился гондревильский сторож: ему хотелось выведать, зачем приходила Марта. Через шесть дней Марта, уже ставшая осторожной, отправилась в лес с провизией пораньше — в полночь, чтобы не попасться на глаза сторожам, которые, очевидно, следят за лесом. После того как она в третий раз отнесла сенатору пищу, она с ужасом услышала отчет о допросе обвиняемых, который читал аббат: разбор дела уже начался. Она отвела аббата Гуже в сторону и, взяв с него клятву, что он сохранит ее слова в тайне, как если бы это была исповедь, показала ему клочок записки, полученной от Мишю, и сообщила ее содержание, а также раскрыла аббату и секрет подземелья, где был заключен сенатор. Кюре тут же спросил ее — есть ли у нее другие письма мужа, чтобы сравнить почерк. Марта отправилась к себе на ферму и там нашла повестку, которою ее вызывали в суд в качестве свидетельницы. Вернувшись в замок, она узнала, что аббата Гуже и его сестру тоже вызывают — по требованию обвиняемых. Поэтому всем троим пришлось тотчас же отправиться в Труа. Таким образом, все действующие лица этой драмы, даже те, которые были в некотором роде лишь ее бессловесными свидетелями, оказались на сцене, где тогда решалась судьба двух семейств.

Во Франции найдется очень немного мест, где правосудие совершалось бы в той торжественной обстановке, которая всегда должна была бы ему сопутствовать. Ведь после религии и монархии правосудие — самая важная пружина общественной жизни. И вот оказывается, что у наиболее тщеславной из всех ныне существующих наций и наиболее склонной к театральной пышности в отношении зданий и памятников всюду, даже в Париже, судебные помещения убоги, расположены неудобно и лишены внешнего убранства, что только ослабляет действие этой могущественной силы. Внутреннее устройство суда одинаково почти во всех городах; в конце длинного зала на возвышении стоит стол, покрытый зеленой саржей; безобразные кресла, расставленные позади стола, предназначены для судей. Слева — место общественного обвинителя, а рядом с ним, вдоль стены, тянется длинный помост со стульями для присяжных. Напротив — другой помост и скамьи для подсудимых и для конвоя. Место секретаря — около возвышения, за столом для вещественных доказательств. До учреждения императорского суда правительственный комиссар и председатель совета присяжных сидели за отдельными столиками, один по правую, другой по левую сторону от судейского стола. По небольшому пространству перед судейским столом, предназначенному для свидетелей, обычно снуют два судебных пристава. Защитники помещаются ниже, перед помостом для подсудимых. От обеих трибун вдоль всего зала тянутся деревянные перила, образуя барьер, за которым стоят скамьи для свидетелей, уже давших показания, а также для привилегированной публики. Наконец, против судей, над входной дверью, находятся убогие хоры для должностных лиц и для избранных дам; места эти раздает председатель суда, который вообще ведает всем распорядком. Простая публика слушает дело, стоя между входной дверью и барьером. Такова обстановка, обычная для французских трибуналов и нынешних судов; такою она была в труаском уголовном суде.