Читать книгу "Нептунова арфа - Андрей Балабуха"

— Все, — сказал доктор Фарвель, — большего, коллега, не даст сам господь бог: или те случаи были давным-давно и позабыты, или они просто остались неизвестными, или, наконец, их вовсе не было. Мы с вами и так забрались на девяносто два года в прошлое — куда ж еще?

Но Аракелову нужно было именно больше. И то, чего не дал бы бог, дала Евразийская информационная сеть, к которой через компьютер «Руслана» был подсоединен интеллектуальный терминал, установленный на катере предусмотрительным Зададаевым. Перебрав все данные, сохраненные неиссякаемыми архивами Британского Регистра Ллойда, Бюро Веритас, Американского Бюро Судоходства, Морского Регистра СССР, Норвежского Бюро Веритас и других страховых и классификационных обществ, в конце концов удалось раскопать еще двадцать девять инцидентов, которые вписывались в тот же ряд. Причем для этого понадобилось погрузиться в прошлое не на девяносто два года, а на два с лишним века — Аракелов не уставал восхищаться педантичностью судовых журналов и аккуратностью, с которой хранили их адмиралтейства, морские министерства, частные компании…

Правда, Аракелов отнюдь не был уверен, что и теперь располагает абсолютно полной информацией. Некоторые суда, потеряв команду, могли погибнуть, так и не попавшись никому на глаза, пополнив собой графу «пропавшие без вести». А без вести — хотя и редко, очень редко — пропадают даже сегодня и вовсе не маленькие шхуны и частные яхты. Чего стоит, например, одна история «Квебека», канадского рудовоза, вышедшего из Вальпараисо и на четырнадцатые сутки переставшего подавать о себе знать. Спасатели прочесали гигантскую акваторию — от мыса Горн до восточного побережья Австралии по долготе и от холодных субантарктических до ласковых субтропических вод по широте. Тщетно! Рудовоз исчез без следа, а ведь это было вполне современное судно сорокового года постройки, оснащенное всей новейшей техникой, системой спутниковой радионавигации, подключенное к службе КОСПАС-САРСАТ…

Однако среди случаев, интересовавших Аракелова, таких не было. И неудивительно — этот район находится в стороне от трасс интенсивного судоходства; здесь и сегодня можно встретить в основном шхуны, подобные «Вахине Меа», прогулочные яхты и катера или рыболовные сейнеры и траулеры. Самой крупной из этих загадочных жертв океана был траулер «Вайхофу», принадлежавший папаленимской компании «Рароа и сын». Двадцать три года назад он вышел в обычный рейс. И не вернулся. Лишь после долгих поисков его обнаружили — в противоположной части архипелага, причем до сих пор остается загадкой, как могло неуправляемое судно на всем пути не сесть на рифы, не выброситься на берег одного из бесчисленных островков и атоллов, наконец, остаться незамеченным с борта множества каботажников, так и шныряющих по архипелагу. Весь экипаж оказался погибшим (не были обнаружены лишь трупы старпома и кока) от инфаркта. Инфаркт у сорока семи человек одновременно — случай беспрецедентный. Поэтому была выдвинута версия о том, что траулер попал в зону выхода на поверхность каких-то отравляющих газов, например, из затопленных некогда контейнеров, газов, симулирующих такую вот естественную на первый взгляд смерть. Ни подтвердить, ни опровергнуть эту гипотезу было невозможно. Но последняя запись в судовом журнале неопровержимо свидетельствовала о том, что конец свой траулер нашел как раз в интересующем Аракелова районе.

Самой маленькой оказалась «Лепакко» — тримаран финской яхтсменки Каарин Оя, участвовавшей в беззаходной кругосветке на приз газеты «Санди таймс». Бесспорный фаворит, она исчезла опять-таки в районе, которым занималс Аракелов. Яхта, правда, была обнаружена. Считалось, что спортсменку смыло волной. Однако Аракелов проверил — по данным метеорологов, в те дни здесь ни разу не раздувало больше, чем на два-три балла… Конечно, это не бесспорное доказательство, а потому история «Лепакко» вошла в раздел сомнительных, но…

Самое любопытное обнаружилось тогда, когда Аракелов предложил компьютеру нанести все достоверно известные или приблизительные координаты гибели судов на карту. Наверное, у комиссии, которая занималась подобными исчезновениями до него, просто было меньше информации. Иначе совершенно непонятно, почему им сразу же не бросилось в глаза… Аракелов аж присвистнул: точки ложились в пределах сильно вытянутого треугольника (опять треугольник — Бермудский, Море Дьявола, теперь тут — сколько ж можно?!), точнее, пожалуй, клина, поскольку лишь одна из вершин имела четкую привязку — три маленьких островка на северо-западе архипелага. По мере смещения к югу плотность точек на карте падала, постепенно сходя на нет.

«Очаровательно, — сказал себе Аракелов, — но что же дальше? Помнитс лет семьдесят-восемьдесят назад, во время очередного бума вокруг „летающих тарелок“, некий французский журналист тоже подметил закономерность: все наблюдения НЛО над Францией в один день располагались на прямой линии, на следующий день — на перпендикулярной ей, потом на линиях, расположенных под сорок пять градусов; получалась этакая восьмиконечная звездочка. Журналист даже предложил название: „эффект этуаль“. Однако вывод он смог сделать лишь один: если сообщения об НЛО — ложь, то остается предположить, что все лжецы во Франции живут на прямых линиях… Ну а мне что сказать? Что неудачники в море ходят косяком?»

Островки, расположенные на вершине аракеловского клина («Ну вот, усмехнулся Аракелов, — смотришь — и обогатил науку новым термином…»), были обозначены на карте как острова Страстной Пятницы — именно в этот день они были замечены и нанесены на карту все тем же Бенджаменом Барри. Происхождения они, как и Центральный Караури, были вулканического, хот названия острова, собственно, заслуживал лишь Фрайди-Айленд площадью около двадцати квадратных километров; высшая его точка поднималась над океаном почти на семьдесят метров. Два же других были просто-напросто рифами, точные размеры которых Аракелов не смог найти ни в одном описании, приводились лишь названия — Биг-Бэзис и Литл-Бэзис. Последний вошел в историю: на его скалах нашел свой конец второй корабль Барри — бриг «Мидвич», из команды которого удалось спасти лишь восемнадцать человек. Полвека спустя в память об этой катастрофе коммодор Фладдард, задержавшись здесь по пути на Самоа, установил на вершине Литл-Бэзис каменный крест, венчающий риф и по сей день.

Аракелов решил сходить к островам Страстной Пятницы. Не то чтобы у него была четкая программа действий, скорее его вело чутье, а интуиции за четверть века работы под водой он привык доверять, до сих пор она его ни разу не подводила. Он приказал Веньке готовить катер, чтобы утром следующего дня выйти в море, а сам, известив о своих намерениях господина Хироа, решил побродить по городу. Ему хотелось посмотреть памятник королеве Папалеаиаине I, занимавшей в истории Караури примерно такое же место, как Петр Великий в России. О памятнике, его авторе, французском скульпторе Клоде Реньяре, и самой королеве ему прожужжали все уши и Ранги Сингх, президент местного Подводного клуба, и доктор Фарвель, и едва ли не все, с кем Аракелову приходилось здесь разговаривать. Стоило также заглянуть и в лавочки торгового квартала, присмотреть какие-нибудь сувениры — придется ведь дома отчитываться за командировку… Ну и просто полюбоваться вечерним городом.

Но прежде всего он заглянул в парикмахерскую — щеки и подбородок становились уже подозрительно шершавыми, а этого Аракелов не переносил. Ежемесячная процедура бритья всегда доставляла Аракелову неприятные минуты. Хорошо хоть, длилась она не больше получаса. Он с содроганием думал о предках, которым еще совсем недавно приходилось затрачивать почти столько же времени ежедневно. Наконец медленная пытка в темном и, по мнению Аракелова, душном колпаке подошла к концу. А после массажа он почувствовал себя посвежевшим и чуть ли не помолодевшим.