Читать книгу "Мороженое для горячей штучки - Татьяна Луганцева"

Зинаида Сергеевна даже прослезилась.

– Какая ты все-таки хорошая, Симочка! Добрая девочка! Мы все это всегда знали!

И качая головой, прижимая деньги к себе, она вышла из кабинета Серафимы.

А Сима продолжила свой рабочий день. В конце дня ее напугали вооруженные до зубов люди в бронежилетах. Вместе с ними вошел испуганно озирающийся Крис Геннадьевич. И первым, что он спросил, было:

– Этого психа нет? Он не возвращался?

Серафима сразу же поняла, о ком речь, и подтвердила, что Герман не возвращался, хотя лично ей от этого факта было очень грустно. Она даже подумала, что всех этих суровых бойцов Крис вызвал специально для того, чтобы его защитили от Германа.

– Это вот люди, которые будут обеспечивать охрану экспонатов. Очень хорошее частное охранное предприятие. Я все лично проверил.

– Большие деньги – серьезная защита! – подтвердил один из них, видимо, главный.

– Они сейчас быстро оплетут все здание проводами, – добавил хозяин.

– Зачем? – не поняла Сима.

– Установят видеокамеры, системы наблюдения. Полиция тоже будет привлечена к охране. Тревожные кнопки и все-все, что нужно. Уж слишком серьезные экспонаты сюда привезут через несколько дней.

– Ладно, пусть делают, что надо, – согласилась Серафима, – это же ваш особняк и ваш аукцион. Вам и решать.

И уже когда никого на работе не осталось, Серафима набралась мужества и позвонила Герману. Большой неожиданностью для нее стало то, что ей ответил звонкий, запыхавшийся женский голос.

– Нет! Нет! Нет! Не дам! Хватит работы! Сейчас ты мой! Алло? Алло? Кто это? Говорите! – послышался веселый женский смех. Потом раздался низкий голос Германа.

– Марина, прекрати! Не хватай мой телефон! Это не шутки! Мне могут звонить по работе! Я в первую очередь – врач! Марина, прекрати! Алло? Кто это?

Серафима растерялась, как девчонка, и не нашла ничего лучшего, как бросить трубку. Через несколько минут он перезвонил сам.

– Серафима, ты звонила? – спросил он.

– Я ошиблась номером, извини, – ответила она, чувствуя острую боль в области груди.

– Сима, что ты хотела? – спросил Герман.

– Я помешала, извини…

– Хватит извиняться! Что случилось? Он опять обидел тебя? Этот тип?

– Я не слышу ее смех, где твоя девушка? – спросила она.

– Я вышел в другую комнату! Сима!

– Ты пришел сегодня ко мне с цветами, и я по дурости решила, что это что-то значит. А у тебя с кем-то отношения, – сказала ему Серафима по телефону то, чего никогда не сказала бы в лицо.

– Не говори глупостей! Это на самом деле много значило для меня, но ты все время отталкиваешь меня! Я не знаю, что мне делать! – ответил ей Герман.

– Иди к ней, Герман, и не оправдывайся! Я и правда ошиблась номером.

– Серафима, не будь маленькой! Я не говорил тебе, что живу монахом!

Но больше она его уже не слушала. Серафима выключила сначала связь с ним, а затем и телефон, чтобы он больше не дозвонился.

Глава 19

В этот ответственный для нее день Серафима постаралась сделать все правильно. Во-первых, она с утра хорошо выспалась, зная, что ночью ей предстоит работать. Хотя собственные биоритмы сложно обмануть, все равно долго в кровати не проваляешься. Затем она понежилась в ванне с пеной, посидела с чашечкой кофе, тупо смотря какую-то передачу, где в очередной раз рассказывали что-то про здоровье, словно это была единственная тема, способная будоражить сознание россиян. Вытащили какого-то человека из зала, ничего не ведающего и живущего спокойно, что было видно по его безмятежному выражению лица, и радостно сообщили, что жить ему осталось совсем недолго, потому что у него повышенный сахар, холестерин, давление и серные пробки в ушах, давящие на мозг. Выражение лица человека резко изменилось. Теперь он уже, вероятно, сожалел, что посетил эту программу, возможно, ему следовало оставаться в неведении и жить спокойно дальше. А медики, окружив свою «жертву», утешали ее, теперь уж точно пребывающую в нервном стрессе… Серафима переключила канал, там шли биржевые новости на таком языке, что понимать их могли, наверное, только инопланетяне, а еще экономисты и бухгалтеры! Только непонятно, почему для людей этих специальностей был выделен целый канал? Почему не шла трансляция из операционной на латыни? Или вот со стройки, где слышался бы один мат-перемат, и все строители понимали бы друг друга? Сима снова переключила телевизор, все же надеясь найти что-то позитивное для прекрасного позднего утра. Но сериал про какого-то бывшего спецназовца, которого и ранили, который и в плен попадал, и память терял, и рождался заново, и по лицу артиста было понятно, что он и сам не помнит, в каком по счету сезоне он снимается, и реально потерял уже и память, и совесть, тоже не поднимал настроения. Анна Григорьевна уже ушла на работу, оставив ей на плите завтрак, но Сима решила ограничиться кофе. Она сегодня ехала за платьем, которое ей сшили буквально за два дня совершенно бесплатно. Дело в том, что ее бывшая свекровь, Анастасия Юрьевна Морозова, пребывающая уже в весьма почтенном возрасте, всю жизнь занималась пошивом индивидуальных заказов на дому. У нее была обширнейшая клиентура. Конечно, когда ей стукнуло восемьдесят, она отошла от дел. Ее стали подводить руки, зрение, она начала терять клиентов и не пережила позора, когда одна дама не то что отказалась платить за выполненный заказ, а даже потребовала вернуть ей деньги за испорченную ткань. И дабы не вводить семью в долги, Анастасия Юрьевна прекратила свой бизнес. Сыночка своего она безмерно баловала и опекала, хотя тоже была вынуждена признать, что он несостоятелен как отец семейства.

– Сорок пять. Это баба только ягодка опять. Если ей повезет и встретит она молодого любовника, то два года бабьего лета у нее будет, – разглагольствовала она за чашкой чая с Серафимой, а говорила и выражала свои мысли Анастасия Юрьевна очень своеобразно. – А мужик в сорок пять что?

– Что? – спросила Сима.

– Да чмо самое настоящее, если он не богат. Моего так в школе и зовут, не поверишь! Я как узнала его кличку, так давление поднялось! А он только улыбается. «Я в курсе, как меня называют, но это потому что я очень много знаю, много требую по своему предмету и очень эрудирован, а молодежи это не нравится»! – возмущалась Анастасия Юрьевна. – Это он так утешает себя, прости господи!

Серафима только улыбку прятала. Она прожила с Анатолием два года, и эти два года врезались ей в память. Он был щепетилен, упрям, дотошен, пунктуален, фактически мог достать и мертвого… бедные школьники.

– Вот что я сделала не так в воспитании единственного мальчика? – сокрушалась Анастасия Юрьевна. – Хотя что я тебя спрашиваю? У тебя-то нет детей! Ты совсем не в теме!

Вот на любого другого человека за такие комментарии вполне можно было обидеться, но только не на Анастасию Юрьевну. Сима слишком хорошо ее знала, знала, что она незлой человек и просто говорит всегда то, что думает. Она и про саму себя могла наговорить гадостей, не пощадив.